На страницах «Православного Креста» уже рассматривались проблемы современного духовного образования, в частности – реформация духовных школ. Как известно, под предлогом необходимости повысить богословский и научный уровень студентов перед лицом вызовов современности наши семинарии и академии были переведены на западную т. н. болонскую систему. Но это лишь часть беды, изменения внешние, направленные на формирование не всесторонне развитых личностей, а узких специалистов с конъюнктурным мышлением. Другая же, еще более страшная реальность состоит в том, что в процессе обучения студентам, как правило, навязывается особое мировоззрение – модернистская идеология. Конечно, недопустимо разбрасываться обвинениями и подозревать преподавательский состав всех без исключения семинарий и академий в экуменизме и обновленчестве. Однако любой имеющий отношение к богословскому образованию человек с традиционными православными взглядами подтвердит, что ситуация в действительности тяжелая.
Публикуемая ниже статья направлена на разоблачение одного
из идолов современного «богословия» – митрополита Пергамского Иоанна
(Зизиуласа), чья еретическая «евхаристическая экклезиология», к сожалению,
сейчас весьма популярна в духовных школах Русской Православной Церкви.
Митрополит Зизиулас с папой Франциском
КТО ВЫ, ДОКТОР ЗИЗИУЛАС?
В напряженной обстановке накануне критского собрания многие обратили внимание на тот факт, что комиссию по его организации возглавлял известный экуменист митрополит Пергамский Иоанн (Зизиулас). (Модернистская догматика этого автора, к сожалению, уже давно вытеснила православное догматическое богословие преподобного Иустина (Поповича) из стен Богословского факультета Сербской Православной Церкви).
Что же это за человек?
Несколько лет назад крупное французское римо-католическое издательство «Серф» в серии «Православные» выпустило книгу бенедиктинца Патриса Майо «Павел VI и православные» (Patrice Mahieu. Paul VI et les Orthodoxes. Les editions du Cerf. Paris, 2012). (Автором предисловия стал еще один Константинопольский иерарх-модернист – митрополит Галльский Эммануил (Адамакис)). На основании ряда документов, в том числе обнародованных впервые, издание раскрывает подлинное отношение к православному Востоку папы-экумениста, при котором завершил свою работу Второй ватиканский собор и католическая религиозная организация по сути окончательно деградировала в результате легализации модернизма и «литургической» реформации.
Папа Павел известен в православном мире в первую очередь т. н. снятием анафем 1054 года – актом, совершенным им совместно с Константинопольским Патриархом Афинагором в 1965 году. Тогда папа и его «православный» коллега семимильными шагами двинулись по «пути к единству» на основании «диалога любви», невзирая на истину Священного Предания. Апогеем их «диалога» – после многочисленных объятий и поцелуев «грековосточников», неожиданно превратившихся для понтифика в «возлюбленных братьев», – стало предложение о совместном служении Литургии.
Автор книги «Павел VI и православные» подчеркивает, что Патриарх Афинагор воспринял папскую идею «на ура» и сформировал комиссию для разработки подробного сценария этого «исторического события». Комиссия заседала в т. н. Православном центре Константинопольского Патриархата в швейцарском Шамбези 27–29 апреля и 14–15 мая 1970 года, а затем в Цюрихе – 5–7 июня. Ссылаясь на мнимую опасность утечки информации, папа и Патриарх потребовали, чтобы работа комиссии проходила в закрытом режиме. Однако сегодня уже известно, что эта группа, вопреки тысячелетнему коснению Рима в ереси, положительно оценила возможность сослужения с католиками и пришла к следующему выводу: «Кажется, на данном этапе еще рано говорить, каким образом проводить планируемое мероприятие. Но, по нашим соображениям, таких служений должно быть два. Если Святой Отец (Папа) согласится, первое совместное служение, как по психологическим причинам, так и по необходимости подчеркнуть, что именно он является автором инициативы (что неоднократно отмечал и Патриарх), следует организовать в православном храме, по православному литургическому обряду (например, в Константинополе или на Крите). Второе же совместное служение нужно устроить в Риме, желательно сразу же после первого, спустя несколько дней, по римскому литургическому обряду».
В работе упомянутой криптоуниатской комиссии с условно православной стороны участвовали архимандрит Дамаскин (Папандреу) (позже – митрополит Швейцарский, виднейший шамбезийский экуменист, действия и публичные выступления которого несколько десятилетий соблазняли чад Церкви) и тогда еще мирянин, а теперь ведущий «теолог» Фанара, доктор богословия титулярный митрополит Пергамский Иоанн (Зизиулас).
Тем не менее, экуменическим чаяниям не суждено было осуществиться:
папа Павел отказался от идеи заключения унии лишь с Константинопольской
Патриархией ценой утраты возможности подчинить себе прочие Поместные Церкви.
Несмотря на это, Зизиулас не переставал поддерживать идею достижения
евхаристического единства папы и Константинопольского Патриарха.
Экуменический памятник на месте встречи
Патриарха Афинагора и папы Павла VI в Иерусалиме
«ЕВХАРИСТИЧЕСКАЯ ЭККЛЕЗИОЛОГИЯ»
Нынешнее собрание на Крите еще имело бы хоть какое-то право претендовать на статус Всеправославного в том случае, если бы его решения базировались на православной теологии. Однако на протяжении всего предсоборного процесса ядром подготавливаемых документов служила размытая экуменическая доктрина, активно продвигаемая митрополитом Зизиуласом.
Т. н. «евхаристическая экклезиология» митрополита Иоанна была сформирована под влиянием трудов известного кардинала, «отца Второго ватиканского собора» Анри де Любака, т. е. она – криптопапистская. Ряд современных ортодоксальных богословов доказали, что тезис Зизиуласа о том, будто Церковь Божия сохраняла правильную экклезиологию только в течение трех первых веков, а после Царя Константина утратила истинное учение о себе самой – ересь. Такое мнение противоречит обетованию Господа нашего Иисуса Христа о том, что даже врата ада не одолеют Святую Церковь.
«Евхаристическая экклезиология» проповедует некое «общение» и причащение на каждой Литургии в качестве «членского билета» для чад Церкви. В ее основе – т. н. епискополатрия: епископ превращается в своеобразного микропапу, в «наместника Христа на земле», в то время как паства должна только причащаться и помалкивать, пока Владыка ведет словесное стадо в Рим (где, по мнению Пола Мек Партлана, римо-католического «теолога» и автора книги о Зизиуласе и Анри де Любаке, живет «хранитель Евхаристии» – мегапапа). Кроме того, она расшатывает церковное учение о важности подвижничества – очищения, просвещения и обожения, без которых невозможно соединение со Христом. Также это модернистское учение является методом разрушения Автокефальных Церквей как Церквей народных («Церковь – национальная, но вера – не национальная», – говорил святитель Николай (Велимирович)), дабы в некогда православных странах осталась лишь американизированная пустыня для кочующих «евхаристических экклезиологов» – носителей докторских титулов и гордости уровня олимпийских богов, таких же страстных и жестоких, как их античные прообразы.
ПРАВОСЛАВИЕ И ПАПИЗМ ПО ЗИЗИУЛАСУ
Проповедь своей неправославной экллезиологии Зизиулас начал еще будучи мирянином, в статье о Православии, написанной им для «Католической энциклопедии» (см.: Иоанн Зизиулас. Православие. Богословский факультет СПЦ. Белград, 2003).
Несмотря на стилистическую размытость, из данного текста ясно видно, что автор понимает Православную Церковь не как Una Sancta («Единую Святую»). Он пишет: «Церковь присутствует везде, где отдельное историческое сообщество проявляет, по своей структуре и вере, эсхатологическое назначение мира, содержащееся в событии Христа». Это означает, что и римо-католики, и «традиционные» протестанты, и монофизиты как «исторические церкви» некоторым образом якобы принадлежат к Una Sancta. А Православная Церковь, по Зизиуласу, представляет собой Una Sancta лишь при соблюдении трех условий:
– когда «свою структуру и веру она приспосабливает к эсхатологическим критериям события Христа»;
– когда не считает, что все элементы ее Предания «существенно связаны с Una Sancta» и
– когда стремится к единству с прочими «церквами».
Т. е. чтобы стать Единой и Святой, Церковь Божия якобы должна изменяться в соответствии с неким «эсхатологическим видением»(вероятно, таких «теологов», как Зизиулас), вводить модернистские новшества и участвовать в экуменистическом движении, – а иначе она «умрет».
Применение третьего критерия – нет Una Sancta без экуменизма – Зизиулас объяснил в своей статье на примере отношений православных и римо-католиков. Они, по его мнению, были затруднены «сомнениями и недоверием православных», порожденными неудачным историческим опытом. Но это только «психологический климат», значительно потеплевший после решения Патриарха Афинагора и папы Павла VI снять анафемы 1054 года и объявить Православную и католическую церкви «сестрами». Подобные «коренные перемены психологической обстановки» в ХХ веке весьма способствовали развитию «теологического диалога», равно как и «разрыв с прошлым» в области его методов. В частности, акцент был перенесен на Таинства, что привело к двум «достижениям». Во-первых, «диалог» с католиками теперь уже не касается, как некогда во Флоренции и Ферраре, «вопросов, которые нас разъединяют, а опирается на то, что нас сближает». А во-вторых, «открытия» «теологов» сразу внедряются на практике, в литургической и духовной жизни. Так, например, обе стороны, принимающие «евхаристическую экклезиологию», делают соответствующие шаги к сближению: паписты развешивают в своих костелах византийские иконы, а православные «экуменисты» убирают из храмов иконостасы, открывая таким образом алтари на всеобщее обозрение.
С точки зрения истинного учения Церкви Христовой путь
«теологического диалога», безусловно, пагубен. Да, Православие и
римо-католицизм имеют некоторое формальное сходство, равно как и общие догматы.
Но коренная разница между Церковью Божией и папской религиозной организацией
состоит в наличии в первом случае и отсутствии во втором благодати Духа
Святаго. «Святые» католической лжецеркви, эти плоды ее мнимой духовной жизни, в
лучшем случае пребывали в глубокой прелести, а в худшем – намеренно служили
диаволу (как, например, палачи православных славян Иосафат Кунцевич и Алоизий
Степинац).
Итак, стратегия современного константинопольского экуменизма, разработанная
митрополитом Зизиуласом, – это один из вреднейших и опаснейших продуктов
современного рынка «понимания», «прощения», «толерантности» и «любви» без
истины.
НАСТАВНИКИ И ФАНАРИОТСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
Как сказано выше, учение Зизиуласа сформировалось под влиянием римско-католической «теологии» Второго ватиканского собора. Об этом, в частности, пишет упомянутый папский «богослов» Пол Мек Партлан, член т. н. «Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между Православной и римско-католической Церквами», в книгах «Евхаристия создает Церковь: диалог Анри де Любака с Иоанном Зизиуласом» и «Святое Таинство спасения. Введение в евхаристическую экклезиологию». В предисловии к первому сочинению сам митрополит Зизиулас подчеркивает влияние воззрений кардинала Любака на свою «теологическую» мысль и отмечает, что объединение православных и римо-католиков в наши дни возможно исключительно в рамках заветной «евхаристической экклезиологии».
Кроме того, подобно современному константинопольскому «канонисту» профессору Василию Фидасу, защищaющему не только первенство чести, но и первенство власти своей Патриархии над остальными Поместными Церквями и православной диаспорой, Зизиулас последовательно отстаивает фанариотское властолюбие. Так, в интервью английскому католическому журналу «Таблет» он выразил озабоченность ростом национализма в России и на Балканах. По его мнению, славянский национализм – плод влияния Запада, а не часть«исторической структуры» Православной Церкви: он возник в XIX веке, когда в «Автокефальных Церквах появились прочные связи с понятием нации», что до тех пор было характерно лишь для западного менталитета. Зизиулас считает, что «на Балканах эта опасность теперь уменьшилась благодаря Европейскому союзу, но в России все еще заметно тесное сотрудничество Церкви с государством, и это создает проблемы». Что же касается Константинополя, то тут он не видит никаких проблем (хотя в России Церковь официально отделена от государства, а в Греции – нет!): «Греческий подход является гибким. Церковь готова быть частью государства, если государство предлагает ей принять участие в управлении, но в равной степени она способна и быть независимой от него».
Стоит отметить, что еще одним результатом «западного влияния» на несогласных с его взглядами православных Зизиулас называет «пуританское отношение к гомосексуализму», тогда как изначально Церковь якобы подходила к данной проблеме «более гибко и без осуждения». Необходимость «неосуждения» содомии он пытался навязать и участникам т. н. «Всеправославного собора», но, к счастью, эти попытки пока не увенчались успехом (см.: http://православнапородица.орг.срб/ctenie/vera-svetih/800-zizjulas-namece-homoseksualnost).
СОБРАНИЕ ЕРЕСЕЙ
В беседе с автором настоящей статьи известный французский православный богослов Жан-Клод Ларше так высказался об учении Зизиуласа: «Персонализм Зизиуласа, как и Яннараса (Христос Яннарас – крупный греческий философ-модернист и экуменист, – примеч. ред.) представляется основанным на предании Святых Отцов, в частности, каппадокийцев. Но на самом деле это иллюзия, что очевидно для всех серьезных патрологов. Данная теория опирается на современные персоналистические „русскую" (Бердяев), еврейскую (Бубер и Левинас) и римо-католическую (Муний и Недонсел) философии, а также философский экзистенциализм (Бердяев) и атеизм (Хайдеггер, Сартр).
Основная идея этой теории состоит в том, что личность онтологически предшествует сущности, или природе, по слову Сартра: „Существование предшествует сущности". Первоначально Яннарас, а затем и вдохновленный им Зизиулас представили свою теорию в качестве православного ответа западной теологии, которая якобы выступает за сущность (природу) в ущерб личности. Но вскоре их концепция превратилась в замкнутую систему, в схоластику, где личность превознесена и украшена всеми положительными качествами, тогда как сущность (природа) совершенно лишена значения. Кроме того, Яннарас и Зизиулас превратили личность в синоним свободы, а природа стала у них отождествляться с необходимостью (также и в Боге!).
Можно констатировать, что для всех без исключения ересей о Святой Троице и Христе характерно нарушение равновесия между личностью (ипостасью) и природой (сущностью, эссенцией). Православная же Церковь ценой серьезной богословской борьбы и мученичества веками хранит в своем учении о Божестве тонкое равновесие. <…> Нарушая этот баланс, отдавая личности полный приоритет, Яннарас и Зизиулас создали новую ересь „противников природы". А церковная история свидетельствует, что при повреждении того или иного догмата искажаются и иные положения вероучения. Т. е. любая ересь содержит в себе множество других ересей (порой противоречащих друг другу!). Поэтому неудивительно, что многие православные богословы замечают в концепции Зизиуласа следы монархианства, тритеизма, несторианства, докетизма, моноэнергизма и монофелитства.
Кроме того, Зизиулас отрицает православную теологию божественных энергий и разделяет взгляды ряда католических „теологов", под влиянием фомистического учения, смешанного с персонализмом, отвергающих православное понятие обожения. (В этом он признался на недавней встрече в Белграде, посвященной преп. Максиму Исповеднику). Теорию Зизиуласа критикует большинство современных православных богословов и патрологов, она находит сторонников в лице лишь некоторых сербских Владык и американских „теологов". Один из них недавно использовал зизиуласовский персонализм для „открытия двери" гомосексуальности, утверждая, что каждая личность имеет право на свободу выбора по отношению к естественному детерминизму. Из этого становится понятно, куда ведет такая еретическая доктрина» (см.: http://borbazaveru.info/content/view/8086/1).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вавилонская какофония чуждой Восточной Церкви «теологии» модернистов, вопреки попыткам Константинополя стать «православным» Ватиканом, послужила одной из главных причин провала собрания на Крите. Нам же подобает возблагодарить Господа, не оставляющего Свою Церковь и не позволившего утвердить в ней еретические учения в качестве православного исповедания.
Борьба за веру продолжается и будет непрерывной до Второго Пришествия Того, Кто уже уничтожил грех, смерть и диавола и соединил всех нас с Небесным Отцом Духом Святым. В Его воинстве – в Святой Церкви – мы должны оставаться до конца, ибо навсегда ее стяг – знамя победы и радости.
Владимир Димитриевич
Перевод с сербского языка Майи Йончич