на главную

Крестный ход по Карелии. О чем рассказали дороги?

С 1 августа по 4 ноября 2011 года через всю Россию – от Соловецких островов до Нового Афона в Абхазии – проходил большой крестный ход. В строй встали православные люди из Курска, Орла, Омска, Твери, Великого Устюга и других городов. За три месяца они прошли путь длиной 5280 км. За их плечами остались сотни городов и сел, знаменитые храмы и монастыри, великие святыни Отечества. Они пересекли много рек и озер, мосты и болота, дремучие леса и высокие горы, зыбучие пески и раздольные степи. И с Божией помощью выполнили свою задачу — дошли от Белого моря до Черного. Краткие пометки, занесенные в блокнот, легли в основу рассказа об этом трудном, но удивительном пути.


НА КРАЙ ЗЕМЛИ

Утром 31 июля наш автобус остановился прямо на берегу Белого моря. На карте обозначилась первая точка маршрута – портовый поселок Рабочеостровск на севере Карелии. Отсюда на катере надо переправиться на Соловки. Разминая затекшие ноги, ступаем на землю. Мы оказались на самом краю России, до Северного полюса – рукой подать, всего 300 км. С нами большая чудотворная икона Божией Матери «Умиление».

За последние годы она исходила вдоль и поперек всю страну, ей поклонялись в Иерусалиме и на Афоне. Благодатная сила ее воздействия столь велика, что даже неверующие рядом с нею ощущают трепет и тепло. Перед этим образом всю жизнь молился преподобный Серафим Саровский и предрек, что в последние времена он восстанет из мертвых и обратится к миру с проповедью покаяния. То будет великое чудо и ободрение для православного народа, но мы должны не просто ждать этот день, а много трудиться, чтобы его приблизить. Вот почему именно 1 августа, в день памяти батюшки Серафима, наш крестный ход вышел на старт.

…В Карелии пасмурно, ветрено и дождит, мы сразу надели плащи и куртки. И весь пейзаж Рабочеостровска был какой-то унылый: серое небо, серое море, серые улицы, разбитый асфальт. Бедность местных жителей просто бьет по глазам. Одеты кое-как. Лица потухшие. Домики старые, деревянные, полуразваленные. Как в таких зимовать?!

Со школьной скамьи помню рассказы о Русском Поморье. Какие сильные здесь жили люди! Охотники и воины, рыбаки-промысловики, отчаянные первопроходцы самых дальних, неизведанных мест. И веками у них всего было вдоволь: и припасов еды, и теплой одежды, и добротного снаряжения. Почему же сейчас они так оскудели? Да, портовое хозяйство в разрухе, работы нет, но ведь море, лес, земля, природа-кормилица – все осталось. Может, главная беда в том, что народ наш обезверился, упал духом, утратил желание жить и работать? Не для того ли привел нас Господь на эту глухую окраину, чтобы осенить ее невидимой благодатью «Умиления» Божией Матери?

ПОЧЕМУ ОНО БЕЛОЕ?

Гуляем по берегу. Пронзительно кричат чайки. А само море тихое-тихое. Плещет волнами да ведет беседу с капельками дождя. Интересно, почему его зовут Белым? Ведь на самом деле оно хмурое, свинцово-темное. Чуть позже один молодой морячок ответил на сей вопрос весьма романтично:
– Это в штиль оно кажется темным, но сильные ветры и шторма – здесь обычное дело, и тогда вся гладь его покрывается белыми барашками волн. Само по себе море малое. Нет у него простора, чтоб катиться волнам, вот и кипят они бурной белой пеной. Наверно, сердятся, что слишком тесно ограничены каменистыми берегами...

СОЛОВЕЦКИЕ ОСТРОВА


Ранним утром идем на пристань и грузимся на борт подошедшего катера. Салон заполнен до отказа. В последние годы желающих познакомиться с уникальным Соловецким архипелагом становится все больше. Экскурсовод говорит, что раньше принимали по одной группе через день, а теперь ежедневно прибывает по несколько сот человек. Зимой морской связи с Соловками нет, поэтому паломникам путь открыт только в летние месяцы. Конечно, хорошо, что так резко возрос интерес к истории Отечества, но даже беглый взгляд на пассажиров велит снизить уровень ожиданий.

Женщины одеты в брюки и накрашены, мужчины увешаны фотоаппаратами, часто курят, вид у них праздный. Это не паломники. Это масса туристов, которая едет отдыхать, любоваться и фотографироваться. Но как знать, может, именно в этой поездке чье-то сердце дрогнет от величия родных святынь, и начнется еще один путь человеческого богопознания?

Переправа через море заняла два часа, и вот уже в окне замелькали Соловецкие берега. Сколько раз я видела в книжках эти мощные монастырские башни! Они рождали ощущение Русской силы и крепости, незыблемой прочности основ. Разве можно было представить, что приведется увидеть их своими глазами? Какое трепетное счастье – прикоснуться к истории рукой!..

ИГУМЕН ФИЛИПП

Сходим на берег. Здесь всё свято, обильно полито потом, слезами и кровью мучеников. Более 500 лет монахи обустраивали эту землю, возводили стены и морские дамбы, сражались с врагами, растили сады, торили дороги средь дремучих лесов. Все, чем пользуются сегодня люди, было заложено ими крепко и основательно – на века. Мы, затаив дыхание, слушаем рассказ экскурсовода:

— Огромную роль в становлении монастыря сыграл игумен Филипп, живший в 16 веке. Он причислен к лику святых, его память здесь высоко чтут. Это был гениальный человек, как сейчас сказали бы, инженер-строитель, ученый, изобретатель, знаток и практик в одном лице. При нем были возведены эти каменные храмы и неприступная крепостная стена, воздвигнуты дамбы, пристани и другие гидротехнические сооружения. Посмотрите на карту, сверху монастырь напоминает корабль. Впереди у него – боевая Белая башня с окнами-бойницами для отражения врагов. С нее открывается широкая панорама: кажется, этот корабль то ли в море плывет, то ли в небо летит.

За башней высится главный храм обители – белокаменный Спасо-Преображенский собор. Как мачта корабля, он устремлен ввысь. Именно при игумене Филиппе монастырь стал настоящим форпостом Русского Севера. Одно время у него было даже свое войско, которое помогало отстоять родную землю в войнах со шведами.

Откуда отец игумен брал средства на такое грандиозное строительство? Ведь это остров, сюда нужно всё привезти. Он сумел получить от новгородских властей обширные вотчины на побережье Белого моря и наладить там вываривание и продажу соли. Солеварни давали большую прибыль. Кроме того, он развил огромное монастырское хозяйство. При нем появились подсобные промыслы, богатая библиотека, своя иконописная школа, множество мастерских. В строительстве монахам помогали целые артели архангельских и новгородских мастеров, поэтому Соловки часто называли «мужицким монастырем». 

АНГЛИЙСКАЯ ОСАДА


Невозможно описать всю трагическую и величественную историю самой северной обители России, но есть в ней такие эпизоды, которые никак нельзя обойти молчанием.

…В июле 1854г., когда на юге полыхала Крымская война, два британских военных корабля подошли к Соловецкому берегу, намереваясь скорым ударом сокрушить главный форпост России. На борту их были тяжелые пушки и смертоносный груз – 1800 снарядов. По словам экскурсовода, этого было достаточно, чтобы смести с лица земли шесть небольших городов, а не то, что один монастырь. На защиту своей земли поднялись все, кто мог: монахи, местные жители, рыбаки и охотники, даже дети-подростки. Крестным ходом обошли стены и встали в храме на молитву: «Помоги, Пречистая Владычице! На Тебя вся надежда и упование».

Защищаться им было нечем: к тому времени монастырь был полностью разоружен. Утром 6 июля английские моряки, уверенные в легкой победе, начали обстрел. Весь день рвались снаряды и бомбы. Были повреждены многие строения, но ни один человек не погиб. Молитва не прерывалась даже под огнем. Крики чаек, грохот бомб, столбы воды, взметнувшейся ввысь, монашеское пение, клубы черного дыма – все смешалось воедино...

Но монастырь устоял. Целый день англичане метали боезапас на русский берег, а к вечеру были вынуждены с позором отойти. Последний выстрел пришелся по надвратной иконе Божией Матери и повредил Ее лик. Увидев это, монахи поняли: всю тяжесть вражеского удара приняла на Себя Царица Небесная. Со многими слезами благодарили Ее за чудесное избавление от погибели. Так в истории монастыря появилась еще одна героическая страница, которая принесла ему новую славу и честь.

«ПОСАДИТЬ В ТЮРЬМУ ВЕЧНО»

Осматривая территорию монастыря, мы остановились возле мрачного подземелья: здесь когда-то была государственная тюрьма. Будучи удалены от Москвы, Соловки 300 лет служили удобным местом ссылки людей, не угодных власти. Здесь отбывали срок князья и царевичи, последний атаман Запорожской Сечи, декабристы, раскольники и другие персонажи отечественной истории. Причем условия содержания их были крайне суровыми.

По одному заходим в камеры. Они малы и тесны: 1,4 метра в длину, метр в ширину и высоту. В иных нельзя даже лежать во весь рост, узник спал в полусогнутом состоянии. Стены сложены из гигантских валунов. Толщина их – несколько метров. Из такого каземата не убежишь. Да и куда бежать? Вокруг море и студеные ветра… Сюда помещали особо опасных преступников, кто приговорен к длительному сроку заточения: пусть-де задумается о содеянном. В приговорах писали: «Посадить его в тюрьму вечно, никого к нему не допускать, никуда же его не выпускать, но точно затворену быть, в молчании каяться и питаему быть хлебом слезным».

– Сравните цифры, — говорит нам экскурсовод, — за 300 лет в царские времена здесь пересидело около 500 человек, а за 14 лет советской власти (1923-1937) через Соловецкий концлагерь особого назначения прошло 80 тысяч. В живых осталась меньшая часть, большинство были расстреляны, замучены, приняли лютую смерть от голода, холода, болезней и непосильного труда. Причем ссылали сюда цвет нации: выдающихся писателей и ученых, священнослужителей, общественных деятелей, представителей дворянства и офицерства. Ныне около 60 соловецких мучеников причислены к лику святых.

…Много чего помнят эти стены-исполины. Соловки – словно живой учебник истории под открытым небом. Вот бы где нашим детям изучать высшие истины! Сколько уроков духовной стойкости и братской любви можно было бы усвоить здесь на всю жизнь. В глубоком молчании покидали мы этот плывущий в небо, белый монастырский корабль…

А В ШКОЛЕ — «ЯЯЯРОСТЬ!»

Сегодня в Соловецком поселке, окружающем обитель, насчитывается около тысячи жителей. Есть своя островная власть, больница, почта, дизельная электростанция, магазины, авиасвязь с материком. Но странное дело, возле такой величественной святыни почти совсем нет веры. Церковная община малочисленна, а большинство местного населения воспринимает монастырь только как способ заработать на туристах. Их пускают на постой в свои старые дома, для них открыт прокат велосипедов и лодок, частный извоз для осмотра скитов, продажа сувениров и морепродуктов…

На ночлег мы устроились в местной школе – в большом отремонтированном здании нам отвели два просторных класса, дали чайник и плитку. Как выяснилось, здесь всё лето бурлит молодой народ с рюкзаками и гитарами. Директриса до полуночи мечется по этажам, размещая прибывающие группы, организуя обеды в столовой, отвечая на сотни вопросов и в поте лица зарабатывая свой хлеб.

О том, к каким перекосам приводит такой образ жизни учителя, молчаливо свидетельствовали сами школьные классы. Зайдя в один, я вздрогнула, как от удара. На доске крупными буквами была начертана фраза: «МЫ БУДЕМ ВСЕХ УБИВАААТЬ! ЯЯЯРОСТЬ!» Написали ее, видимо, давно: мел кое-где уже стерся. В класс приходили всё новые постояльцы, но никому в голову не пришло ее стереть. Учителя, истерзанные текучкой, такие грубые воспитательные промахи, надо полагать, уже не замечают.

Оформление школьной столовой тоже повергло в шок. На самом видном месте рядами вывешены детские рисунки. Самый крупный из них – морда пирата. Он нарисован ярко, броско, талантливо. Хищно подмигивает каждому входящему в зал и скалит белый ряд зубов. Рядом зазывно улыбается молодая цыганка, поводя плечом и сжимая в руках золотую монетку. На другом листке детская рука вывела образ мировой трагедии. Тесно прижаты друг к другу два лица, искаженные страхом: мужское и женское. Под ними – ядерный взрыв и надломленный стебель ромашки.

От просмотра этой галереи заныло сердце. Как же так? Из окон соловецкой школы видна чудесная морская даль, причал с белыми катерами на рейде, красавцы-храмы, памятник павшим героям. Здесь земля крови. Здесь веками хранили святость и чистоту. А современные дети выбирают другие темы – порок и ужас. Учителя не замечают. Родители не возражают. Беда в России…

ОЗЕРНЫЙ КРАЙ


Утром наш путь лежит на гору Секирную (74 м), это одна из самых высоких точек на Соловецких островах. Ярко светит солнце, и мы быстро шагаем по грунтовой дороге, вьющейся среди леса. Удивительно: все три дня, что провели мы на Соловках, погода стояла чудесная. Было тепло, солнечно, слегка навевал ветерок. Жители поселка говорили, что в августе здесь обычно льют дожди, а тут нам выпало редкое счастье: Господь дал осмотреть острова в самых благоприятных условиях. Дороги вымощены камнем и утрамбованы песком.

Воздух наисвежайший! По обочинам высятся розовые заросли иван-чая, стелется синее море голубики. Ее здесь так много, что никакие толпы туристов не справятся с потреблением. Часто встречаются озера. Красивые. Задумчивые. Теплые! В одном из них мы искупались, радуясь чистой, прямо-таки горяченькой водичке. Изумлялись, как она могла так хорошо прогреться в условиях северного лета?

Несколько веков назад монахи проделали здесь титанический труд: прорыли каналы и выложили их берега огромными камнями. Они настолько грамотно соединили часть озер в сплошную водную систему, что не нарушили ни рыбную жизнь, ни лесную, ни почвенную. Представьте себе, эта система отчасти действует до сих пор, свидетельствуя о великой прочности труда, подкрепленного молитвой.

ГОРА СЕКИРНАЯ

И вот подходим к самому страшному месту на Соловках – горе Секирной. На самом верху ее возвышается Голгофо-Распятский храм и огромный Поклонный крест. Он окрашен в тревожный красный цвет. Смысл понятен: помните, люди, и чтите! Вся гора залита кровью мучеников. Сколько ни хоронили останки, но по-прежнему выходят из земли человеческие кости, зубы, орудия пыток. Слезы сами собой застилают глаза – вот она, Русская Голгофа. Стань на колени и замри в молитве. Место сие свято есть…

В 20-30-е годы здесь находился лагерный штрафной изолятор, где на заключенных проводили самые страшные пытки: жгли, рубили, терзали, заставляли работать голыми в мороз, обвязывали вокруг толстого бревна и толкали катиться под откос. Вся гора Секирная орошена кровью от разможженных тел… Осатаневшие конвоиры состязались в придумывании новых мучений. Один из них говорил: «Для чего же дана нам высшая власть над заключенными, как не для того, чтобы робких и слабых держать в панике, а крепких и смелых загонять в могилу через карцер и Секирку?»

Писатель Борис Ширяев, прошедший лагерный ад, так писал об этом: «В холодном помещении, где-то на чердаке, под крышей набито до 300 босых, полуголых, грязных людей, тесно расположенных на двухъярусных нарах и на полу. Спят в холода «тепловыми группами» по 4-6 человек: ноги одного переплетают шею другого. Эта штрафная рота изолирована от других. Узники получают по одному фунту черного хлеба, раз в сутки – серую жидкость, подобие супа, и два раза в день – кипяток по две кружки».

Наибольшим жестокостям подвергались монахи и священники. Их клали на доски, настланные в храме на престол, как живую жертву Богу, – израненную, истерзанную, истекающую кровью. В бараках, где обнаружен тиф, здоровых удаляли, а на их место вселяли духовенство, чтобы люди скорее заразились и умерли в муках. «Секирка» стала венцом системы угнетения, надругательств, террора и истребления, последняя перед расстрелом ступень карательной лестницы спецотдела ОГПУ», – писал Михаил Розанов.
+++
…Мы все притихли, читая документы, представленные на стендах. Осторожно ступая, прошли на кладбище, зажгли поминальные свечи, отслужили скорбную панихиду. Мощные корни деревьев густо переплели землю крови. Всюду братские могилы и над ними кресты. Сколько их здесь, невинно убиенных страдальцев? Бог весть. Зеленая трава и цветы стали им общим погребальным покровом. Вечная память. Вечная память. Вечная память…

ОЧИСТИТЕЛЬНЫЙ ЛИВЕНЬ

4 августа мы вернулись с Соловецких островов на материк и начали отсчет долгих километров пути. Накрапывал дождь. Бр-р! Мелкий, холодный, он так и норовил проникнуть в рукава и за шиворот, безжалостно истребляя естественное человеческое тепло. Наскоро надели плащи, нагрудные иконы, встали в колонну и отправились в ближайший городок под названием Кемь – 15 км. Глаза активно питаются картинами Беломорья.

Вот огромный залив обнажил дно. Море отступило от берега на сотни метров. Смотреть страшновато: даже здесь, в малолюдном северном краю, человек довел природу до ручки. На обнаженном морском дне застыли горы бревен, досок и всякого хлама. А вот огороды возле деревянных домиков, а в палисадниках целые заросли смородины и спелой малины. Делаем открытие: оказывается, здесь тоже растут наши привычные ягоды и успевают вызревать в условиях короткого северного лета.

Городок Кемь воображение не потряс: маленький, бедный, полуразваленный. Забытый и заброшенный. Жалко смотреть на это тихое угасание жизни. Сколько таких сегодня в стране? Пока шли по улицам, не встретили никакого интереса к себе. Жители идут мимо и даже не смотрят в нашу сторону, будто не замечают. Только один молодой парень вдруг остановился на тротуаре и задал странный вопрос:
— А вы что, настоящие православные?
— А какие еще бывают?
— Да у нас в Кеми всяких полно: есть и православный храм, и секты разные, и католики, и мормоны. Затягивают людей в свои сети, уж и не знаешь, кому верить. Узнав, что мы «настоящие», неподдельные, он так искренне обрадовался, заулыбался: душа его нечаянно потянулась к своим… С тем и вышли мы на окраину городка. И вот тогда с неба на нас обрушился сильнейший ливень. Почему-то подумалось — очистительный, он настиг нас на самом старте большого пути, накануне тяжелых духовных и физических испытаний.

Отвесными столбами вода падала на асфальт, и малые лужи мгновенно становились большими озерами. Обходить и перепрыгивать их не имело смысла: мы вымокли насквозь и, утопая по щиколотку, шлепали по обочине автотрассы, не разбирая луж и озер. Машины добавляли удовольствия, с головы до ног окатывая сплошной стеной брызг. Целлофановые плащи мало защищали от того великого наводнения — жалкое изобретение человеческой фантазии на фоне Божия всемогущества…

ОПЕРАТИВНЫЙ ДОЗОР

Меж тем мы сильно ошиблись, полагая, что в городе нас никто не замечает. Когда ливень кончился, путь преградила машина местных гаишников: — Кто такие? Куда идете? Проверка документов. Скоро к ним на помощь подоспели двое из уголовного розыска, а затем на огромном сверкающем джипе подкатил еще какой-то важный чин из ФСБ. Всю колонну загнали на площадку, потребовали паспорта и доступ к досмотру груза в «Газели». От такого «радушного» приема мы просто опешили. Вот это Карелия! Край лагерей, конвоиров и заключенных. Неужели всё так живо?!

Пока молодой гаишник переписывал в тетрадку данные паспортов, кто-то из наших усиленно громко читал молитвы, кто-то в беседе пытался урезонить молодых оперативников:
— Ребята, как же так? За последние годы мы прошли много городов. Встречая нас, люди радовались, молились, несли в дар угощение, но таких преград еще не было нигде. Мы ж ничего не нарушаем: идем по обочине, правила соблюдаем. Почему вы нас остановили?
— Мы выполняем приказ.
— Какой приказ? Неужели мы похожи на террористов?
— Проверять документы — наша обязанность. Мы работаем по всем направлениям.
— С каких это пор православный народ стал вашим «направлением»? Неужели не видите настоящих врагов? На Руси всегда считали за счастье принять в доме странников-богомольцев, а вы не только не помогаете, но держите нас, мокрых-голодных, на ветру…
— Мы дадим вам машину сопровождения и поможем организовать ночлег.
— В «кутузке»?!
— Ну, зачем же? Покажем большую поляну в десяти километрах отсюда, там можно поставить палатки.
— Большое спасибо…

Часа полтора длилось разбирательство, согласование с начальством, пока нам дали «зеленый свет». Сзади к колонне действительно пристроилась машина дорожной инспекции, и потом на границе каждого района нас передавали из рук в руки, снова и снова записывая данные паспортов и порываясь досмотреть груз:
— А вдруг везете запрещенную литературу?
— А что сегодня считается запрещенным? Евангелие еще не запрещено?
— Да что вам искать в наших сумках? — не выдержал однажды водитель «Газели». — Там запасные штаны, носки, рубахи, зубные щетки… Могу подарить молитвослов. Будете читать молитвы Михаилу Архангелу?
— Нет, нет, не надо! — двое гаишников, заполнявших данные на переднем сиденье, судорожно отшатнулись… Позднее стало известно, что вопрос пропуска крестного хода по федеральной трассе М18 решался на уровне МВД Республики Карелия. Вот так теперь стало: «широка страна моя родная», да не очень-то по ней пройдешь, хоть и сказано в Конституции о некой свободе передвижения…

НОЧЛЕГ НА ПОЛЯНЕ

И вот первый ночлег на лесной поляне под открытым небом. Братья отправились разводить костры и ставить палатки, сестры начали готовить ужин. К нашим мокрым ногам добавилась еще одна напасть — в сумерках атаковал мелкий гнус. После дождя этим мошкам самое раздолье. Как ловко умеют они пробираться к теплому телу! Их тьма тем. Кусают в лоб, в нос, залезают в уши, облепляют ноги — ничем не отобьешься и никак не прогонишь.

Спасение — либо дым от костра, либо москитная сетка. Понадевав эти шляпы, мы стали такие смешные, слегка похожие во тьме на французских дам и кавалеров. Вокруг разведенного огня скоро выросли ряды мокрых носков и кроссовок. Куртки сушить было негде — спать легли в мокрых. Зато после всех приключений того дня какой вкусной показалась каша из котелка. И чей-то голос у костра тихонько изрек:
— Запоминайте, учитесь... Вот так всё и будет в последние времена. От гонений антихриста уйдут люди в лес, соберутся общинами и будут питаться из общего котла. А навыки, обретенные в крестном ходе, вам могут очень пригодиться…

ПОРОДНИВШИСЬ С ПРИРОДОЙ


Это правда. За три недели, проведенные в лесах Карелии, мы совершенно отвыкли от удобств цивилизации (одичали!) и будто сроднились с этим зеленым краем — стали его частью. Сама природа, как тысячи лет назад, давала людям все потребное. По утрам, высунув нос из палатки, можно было умываться дождем или росой — она такая обильная! Проведешь рукой по траве — и вот тебе полные пригоршни.

Хочешь сесть отдохнуть? Вот мягкая моховая подушка. Мокрая? Ну и что? По дороге высохнешь. Проголодался? Собирай грибы, насаживай на палку и жарь у костра. Надо искупаться, вымыть посуду, почистить зубы? Иди к реке. Средние, большие и малые, они тут на каждом шагу. Чистейшие, прозрачные, дно просматривается до самого мелкого камушка. А какие озера! Удивительно живописные, то задумчиво тихие, то нежно сияющие в лучах закатного солнца, то играющие рыбными кругами по воде. Посидеть бы на взгорье, полюбоваться этим великолепием, но нам некогда, мы все время в пути, на счету буквально каждая минута.

Воду на чай тоже часто брали из рек. Кипятили, заваривали ягодами голубики, брусники, дикой малины, душистыми травами — и пили за милую душу. Представляю, сколько претензий предъявила бы санэпидстанция к такому коллективному водопою, но, слава Богу, никто из нас не отравился, ничем не заразился. А про «городской» черный чай даже не вспоминали. Разве можно его сравнить с тем настоящим, ароматным, живым?

Замечу, что Карелия — прекрасный курорт для тех, кто страдает глазами. Влажный воздух, море зелени всех тонов и оттенков — для оздоровления зрения не потребуются никакие капли и примочки. Своей вековечной силою природа сама вылечит недуг и даст приятную отраду для глаз. Не зря там встречаются такие названия сел, как Ряймяля — что в переводе значит «райская земля».

О ЧЕМ РАССКАЗАЛИ ДОРОГИ?


Киньте взгляд на географическую карту Карелии. Она вся окрашена голубым и зеленым цветом — это настоящая столица водной и лесной стихии России. Огромные природные богатства, как магнит, притягивают жадные взоры государств Скандинавии и Западной Европы. Развивая промышленность, сами они изнемогают от недостатка ресурсов, а тут под боком — такой большой кусок в руках соседа. Вот и не стесняются тянуть руки к чужому достоянию.

Болью отдалось в сердце: день и ночь по федеральной трассе Мурманск – Санкт-Петербург идет нескончаемый поток лесовозов. На переработку в Финляндию в длинных прицепах везут отборную карельскую сосну. За рулем, как правило, местные водители. По отзывам, для них это личная трагедия — рубить свой лес и увозить за границу. Они только сокрушенно разводят руками:

— Мы теряем родной край и никак не можем его защитить. Детей еще прокормим, а внукам уже ничего не достанется. Приняты такие законы, что валить лес и продавать иностранцам можно сколько угодно. В последние годы истреблены тысячи гектаров лучшего леса, но никакого восполнения природных ресурсов не ведется. От этого варварства мелеют реки, исчезает рыба, в лесах больше нет птиц...

Да, эту прискорбную особенность мы тоже заметили: тайга вдоль трассы совершенно безмолвна. Создалась какая-то иная реальность: что за лес без птичьих трелей?! Только кроны шумят. И ни голоса, ни звука. Чем еще запомнились дороги северной Карелии? На них больше нет «русских грузовиков» с обычными надписями на борту: «Хлеб», «Молоко», «Мебель». Вместо них валом валят по трассе мощные иностранные фуры с ярко разукрашенными кузовами. Рыча и фырча, эти 30-тонные махины проносятся мимо нас буквально в метре от обочины, и веет от них чем-то недобрым.

Мне так и думалось: везут в Россию «химическую» еду, глянцевые порножурналы, сомнительные лекарства, пиво да курево. Жестко подсели мы на экономическую иглу. Всем необходимым нас теперь снабжает заграница, и власть транснациональных корпораций — вот она, налицо. А ведь были в истории времена, когда Россия кормила Европу хлебом, маслом, медом, рыбой и икрой…

Чем северней, тем реже встречаются на трассе населенные пункты. Можно проехать сотни километров и не найти ни придорожных кафе, ни заправок, ни постов ГАИ. Мы часто видели семьи, которые обедали прямо на обочине, разложив пакеты на капоте машины. Сплошная тайга и безлюдье! И только на деревьях прибиты доски с самодельной рекламой: «Телефон эвакуатора…» Если с тобой что случится, вызывай помощь за сотню верст и сиди, жди. Радуйся, если дождешься. А
какие гористые там дороги! Смотришь на серую ленту асфальта — так красиво расстилается она впереди! Вот делает два-три плавных подъема вверх, вот соединяется с горизонтом и вот уже исчезает где-то в небесах. Образ символичный. С великим трудом одолевая горные километры, мы тоже стремимся к духовному восхождению: «Господи, спаси, помоги и помилуй нас!»

НЕВИДИМАЯ БРАНЬ

Конечно, главное в пути крестоходцев — не любование пейзажами, а преодоление тяжелых испытаний духа и тела. Особенно духа. В святоотеческой литературе это называется невидимая брань. Внешне ты вроде бы здоров и шагаешь в ногу, но внутри идет настоящая война. Кого-то валит с ног сонная дремота, кого-то — озноб, у кого-то началось сильное головокружение, и он не может оторвать глаз от земли. Чуть взгляд на облака — и человек теряет равновесие. Третий изнемогает от жажды.

Еще у кого-то вдруг исчезают силы, и он, невидимо связанный «духами злобы поднебесной», далеко отстает от колонны. Многие страдают от напора плохих мыслей: «Мы устали. Ступни горят огнем. Всю неделю одна тайга. Ей нет конца. Хочется спать. Когда дадут отдых? Сейчас упаду носом в лужу и больше не встану…» Нападки демонов многообразны. Глухие леса вокруг — их родное пристанище. Мы идем как партизаны по оккупированной территории, и у нас только одно спасение — Иисусова молитва, неустанное призывание на помощь имени Господа.

ЦИТАТА В ТЕМУ
Не спасается царь многою силою, и исполин не спасется множеством крепости своея… Се, очи Господни на боящихся Его, уповающих на милость Его; избавит от смерти души их и препитает их в глад. (Пс. 32
)

Однажды в такой трудный момент я вдруг увидела под ногами маленькую ярко-зеленую гусеницу. «Откуда ей взяться на обочине асфальта? — мелькнуло в сознании. — Уходи, а то раздавят тебя колесами». Но эта изумрудная кроха, методично сгибая-разгибая спинку, упорно продолжала свой путь в одну сторону с нами.

…Как интересно проявилось великое в малом! Что такое зеленый? Цвет природы, надежды и мира. Не нам ли пример? Крестный ход — та же малая точка на необъятных просторах России, но она не должна отступать или сползать на обочину. Ее цель — сопротивляясь всем непогодам, стремительно двигаться в заданном направлении.

НЕСЕМ ПОТЕРИ

На всякой войне бывают потери. Понесли их и мы, причем в первую же неделю пути. Сначала уехали домой двое братьев, спустя несколько дней — еще трое. Причины разные: повреждение ног, растяжение мышц, гордость и несмирение. Выдержать те условия действительно было очень трудно. Даже самые опытные говорили, что такого тяжелого крестного хода прежде никогда не было.

За 10 дней мы отшагали по дорогам Карелии 703 километра. Переходы длились по 15-16 часов и составляли 58, 63, 72, 74 км в день. Сопровождавшие нас гаишники тоже вели учет километража и в конце дня подписывали бумаги для начальства. Они не верили своим глазам: — Это невозможно. Это выше человеческих сил. Да, пожалуй, если не учитывать мощную силу молитвы, которая побуждает всех собраться в кулак, встать плечом к плечу, забыть боль и нестись вперед, будто на крыльях.

Разумеется, среди нас не было специально тренированных десантников и легкоатлетов. Все обычные люди, жители городов и сел. У каждого свои болезни, свои возможности, но и — горячая вера в сердце, главная движущая сила в дальнем пути. График был достаточно напряженный. Утром выходили в 8.00, на ночлег приходили за полночь. Пока разведем костер, поставим палатки, поужинаем, — на сон оставалось не более 4-5 часов, но для восстановления сил этого было достаточно. Ведь с нами рядом икона Матери Божией, Ее чудесный покров и благодатная помощь. Она и преумножает силы человеческие.

Другое дело — ты должен постоянно преодолевать боль. Вот где нужно терпение. Смотришь порой на своих спутников и диву даешься: как вообще они могут идти?! У всех мозоли — пузырями, ноги — в отеках, вдоль и поперек измазаны зеленкой, оклеены пластырем. От мокрых кроссовок ноги всегда распарены, болячки долго не заживают, сходят ногти, но каждое утро маленький отряд снова и снова заступал на свою дорожную вахту.

Поздно вечером, когда все падали от усталости, молоденькая сестричка Ниночка с мешком лекарств обходила спящих-болящих, тихонько снимала башмаки и обрабатывала раны. Ей 23. Она певчая в храме. У нее ангельский голосок, румянец на щеках и нежные пальчики. Бинтует и поет. Иногда плачет от жалости. Кто-то не выдержит и одернет ее: — Нельзя жалеть и расслабляться духом. Лучше помолись, чем плакать… — Да-да, я понимаю, молюсь... Но мне все равно вас жалко!

НОЧЬ НА ПЕРЕВАЛЕ

Надолго осталась в памяти одна страшная августовская ночь. Дойдя по федеральной трассе до Медвежьегорска, мы свернули направо, уйдя по грунтовым дорогам в самую глушь. О ровной местности пришлось забыть: многочисленные холмы и горы вытягивали из нас последние силы. Весь день перед глазами маячили одни только спуски-подъемы. Дорога стала как горбы верблюда: то выше, то круче, то дальше, то больше…

Идти по ним довольно опасно: под ногами сплошные ямы, лужи и камни-булыжники, утрамбованные песком. В темноте требовалось особое внимание, и мы были благодарны тем экипажам ГАИ, которые, следуя сзади, фарами подсвечивали путь. В ту ночь на горном перевале нас крепко подвела карта. Даже самая подробная и современная, изданная для охотников и рыболовов, она часто преподносила такие погрешности, за которые нам приходилось дорого платить.

Думалось: как лукав и обманчив стал окружающий мир! Ничему нельзя верить… По указателю до ближайшей деревни нам оставалось пройти всего несколько километров, а на деле получилось — почти 20. И постоянно в гору! Всю ночь барабанил дождь, рвался навстречу ветер, из-под ног сыпались острые камни. Из шести братьев в строю осталось трое: двое несут икону, один полчаса отдыхает. Нагрузка у них запредельная, мышцы напряжены, ноги заплетаются, силы на исходе. Помочь нечем, а смотреть на них — сердце рвется на части:
— Только бы дойти! Господи, помоги, помоги, помоги!

В такие минуты молитва становится по-настоящему жаркой: никто в целом мире не протянет тебе руку, только Господь слышит твой вопль и посылает незримую подмогу. Едва держась на ногах, в час ночи мы, насквозь промокшие и изнемогшие, вышли на окраину деревни, завернули в старый, брошенный дом и обрели простейшие блага цивилизации: крышу над головой, жарко натопленную печь и тарелку горячих макарон...

Слава Богу за все! Так хорошо и премудро Он устроил нам жизнь. Как ни болезненны, как ни трудны испытания, но они непременно нужны, чтоб закалялся дух человеческий, чтоб ничего не бояться и становиться сильней...

ЦИТАТА В ТЕМУ
«С великой радостию принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения… Зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка. Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих». (Иак. 1, 2-8)


СЕЛО ПАДУН

Тема поиска ночлега для крестоходцев заслуживает особого упоминания, ибо каждый вечер непостижимым образом проявлялась чудесная помощь Матери Божией. Конечно, на крайний случай у нас были палатки и спальники, но в условиях постоянных дождей все это намокло, сушить негде и некогда, поэтому мы старались найти хоть какой-то дом и обогрев в селениях, встречавшихся на пути.

…Помню, как впервые удивились, сняв на привале мокрые кроссовки, — из них валил густой пар. Одежда, обувь, дождевики — все сохло только от тела, разгоряченного быстрой ходьбой. Но побыть в тепле хотя бы ночью, в короткие часы сна, все же хотелось. Обычно поступали так. Поздним вечером, пока пеший строй совершал последний переход, наша грузовая «Газель» уезжала вперед, в населенный пункт, чтобы подыскать там приют. Но как найти его в незнакомом месте? Кто захочет разместить в своем доме восемнадцать грязных, мокрых гостей с кучей рюкзаков?

И тогда начинались чудеса. Первое село, которое приняло нас в лесной глухомани, называлось весьма безрадостно — Падун. «Ну и имечко! — мелькнуло в голове. — Как они тут живут? Наверно, и мы тут упадем». Когда наши посланцы приехали туда, встретили на дороге детей. Те привели их в дом, где пустует большая комната с печкой. Когда-то там находилась сельская библиотека, но ее закрыли, и молодая хозяйка готова дать ключ...

Помню, как ободрились мы в строю, услышав весть о первом ночлеге под крышей: «Пречистая Сама позаботилась о нас, устроив все к нашей пользе. Благодарим Тебя, Царицу нашу дивную! Ты нам лучший Покров и Заступница!» В другой раз так же ночью по подсказке человека, шагавшего по дороге, мы вошли в ветхий дом, откуда утром вынесли умершую одинокую бабушку. Некому было справить о ней поминки, и Матерь Божия Сама воздала честь той душе, войдя с крестным ходом в ее опустевший дом. Мы помолились о упокоении хозяйки, и наш скромный ужин стал настоящей поминальной трапезой.

«ПРИМИ ИХ В СВОЙ ДОМ»


Еще более удивительный случай произошел в райцентре Суоярви. Подходя к окраине, мы, уставшие, уже ждали, что вот-вот прозвучит команда: «Стой, пришли». Но уже миновали торговый центр, главную площадь, скверы, какие-то длиннющие улицы, а она все не поступала. Протопали еще 8 километров, пока не уткнулись носом в другой дорожный указатель. Жирная красная черта на нем говорила: все, ребята, поселок кончился, дальше лес. Готовьте палатки… А с веток капает дождь… О-о-ой!

И как же промыслительно был устроен наш путь: именно в последний момент (почти отчаяния) мы свернули с трассы и зашли в старый двухэтажный дом барачного типа. Он весь поскрипывал от тяжкого своего долголетия. В подъезде вместо сгнившего пола была голая земля, на ней лежала толстая доска и покачивалась. Это называлось – вход в подъезд. Света нет. Балансируя в кромешной тьме с двумя сумками наперевес, мы должны были пройти по доске и не упасть. Вот в какие дебри мы забрались… Аж страшно, как тут люди живут! Мы-то пришли и ушли, а они каждый день ходят с сумками по этой зыбкой доске…

Но вот открылась дверь маленькой двухкомнатной квартиры, свет тусклой лампочки прорезал тьму, и наш новый приют с облупленными стенами показался нам великим счастьем. Слава Тебе, Господи! Здесь тепло и сухо. В печи весело горят дрова… Бросив пенки, мы попадали на пол, кто где стоял, и разом заполнили собой все домашнее пространство. Квартиру хозяева оставили нам на полное доверие, без всяких условий (!), а сами куда-то ушли ночевать. И перед сном один из братьев рассказал о том, каким удивительным образом мы здесь очутились:

— Объехали мы весь поселок, а толку нет: там закрыто, туда нельзя. И вот добрались до самой окраины, вышли из машины и разбрелись кто куда, чтобы просить местных жителей о ночлеге. Вдруг вижу: прямо мне навстречу идет человек, лет 45 на вид. Спрашиваю у него, не пустит ли кто группу православных на одну ночь, на постой? Анатолий, так его звать, чешет затылок:
— А много вас?
— Восемнадцать. Идем крестным ходом от Соловков.
— А-а, так, значит, это вы… Места у нас маловато, ну ничего, давайте заходите, что-нибудь придумаем.

И он рассказывает про свою глубоко верующую жену, которой накануне приснился удивительный сон. Явилась ей Сама Богородица в белых одеждах, в сияющем свете и сказала: «Пойдут мимо люди с крестом и иконами, прими их в свой дом». Заволновалось женское сердце: «Где найду их? Как узнаю?»

Но смотрите, как все управилось: в темную ночь в незнакомом городе встретились те, кто и должен был встретиться по велению Самой Царицы Небесной. Это ли не чудо?! …Засыпая, мы слушали ту историю с чувством трепетной благодарности, преклонения перед Промыслом Божиим и полным ощущением того, что Матерь Божия всегда рядом с нами. Она все слышит и видит, а в нужный момент посылает помощь. Нам бы только не огорчать Ее ничем: ни резким словом, ни осуждением, ни ропотом на ближнего.

ЦИТАТА В ТЕМУ
«Воспою Господу, благодеявшему мне, и пою имени Господа Вышняго». (Пс. 12, 6).


«ИДИ НА КРЕСТ!»

Меж тем обиды нередко отравляли ум. Что тут поделаешь? Слаб человек. Скор на расправу и медлителен на снисхождение. Помню, как много распрей в наших рядах возникало по поводу еды. Ни с того, ни с сего повара вдруг перестали ее солить:
— Кому надо, сами подсаливайте. Среди нас есть те, у кого больной желудок, поэтому в общий котел соль добавлять не будем.
— Как это? — дружно возмутился народ. — Суп стал невкусный! И каша тоже… Идем, всю дорогу потеем, соли, наоборот, нужно больше. Халатно относитесь!

Каюсь, меня тоже пленил соблазн отстоять свое право на нормальную соленую еду. Весь следующий день мысли были заняты не столько молитвой, сколько обдумыванием того, как правильно поступить в этой «кухонной» ситуации и защитить интересы большинства. И вот итог: за ослабление молитвы тут же последовало наказание. В пояснице защемило нерв, в ногу ударила острая боль… О-ох!

Слезы ливанули рекой: и от боли, и от невозможности идти вместе со всеми в строю, и от сознания своей вины. «Была боевая единица – и вмиг стала обуза. Зачем допустила плохие мысли? Вот теперь поражена нога. Мы несемся семь километров в час. Разве ты успеешь? Далеко ли так дохромаешь? Господи, прости и помилуй!» Братья за руку кое-как дотянули до привала:
— Дальше поедешь в машине с гаишниками.

Усевшись на заднее сиденье, открыла Псалтирь. Каждый крестоходец ежедневно по послушанию должен прочитать одну-две кафизмы, чтобы вместе мы прочитывали всю священную книгу. Она тоже была нам защитой в пути. Не раз приходилось читать ночью, при свете угасающего костра…

И вот со страниц Псалтири пришло спасительное озарение: «Когда человек идет на крест, на казнь, на эшафот, разве будет он думать, что каша несоленая?! Ему это уже не нужно. Все помыслы должны быть к небу, а не к земле». От этой мысли внутри стало жарко. А ведь правда… Что ж это я? Впредь надо крепче держать ум в узде. И с того дня все обиды-недоразумения как ножом отсекло. В голове осталось только одно: иди на крест! Терпи, молись и не думай о пустом.

ВСТРЕЧА В ИЛЬИНСКОМ ХРАМЕ


Невозможно описать все встречи, которые были в пути. Каждая — яркая и неповторимая. Но особо запомнился благодатный карельский священник отец Борис, настоятель храма в старинном Ильинском приходе. Триста лет насчитывает история этого храма. Когда-то давно он назван был так в честь пророка Ильи, потом переименовали и деревню, и храм, а название все же осталось. Та встреча была совсем не запланирована, но произошла опять-таки промыслительно. Идя по трассе, мы увидели неподалеку церковь, а у ворот — фигуру священника в черном облачении.

— Давайте зайдем, — приказал старший строя.
— Зачем такой крюк делать? — возроптали мы. — И так устали, пошли уж скорее до места…
— Зайдем! Отставить разговоры! — он был непреклонен, и мы нехотя свернули на обочину.

Священник, синеглазый, радушный, стоял у ворот и по очереди благословлял нечаянных гостей:
— Мы так молились, чтобы вы к нам зашли! Слава Богу, Господь услышал наши молитвы.
— Батюшка, а откуда вы узнали про нас?
— Уже трое с трассы мне позвонили и сказали, что по Карелии идет крестный ход с иконой Божией Матери. Это ж какая радость! Надо принять гостей. Проходите в храм…

Полтора часа пролетели как один миг. Отец Борис нас обо всем расспросил, отслужил вдохновенный молебен о путешествующих, воздал должное благодарение Пречистой, напоил чаем, одарил подарками и поведал краткую историю этих мест: — До революции Карелия сильна была верой. Тут сплошь жили святые! Сколько угодников Божиих подвизалось в наших дремучих лесах, в уединенных пещерах.

К ним на поклон народ ходил толпами. Бога почитали, села были крепкие, зажиточные. В Видлице, например, батюшке за отпевание давали бычка, такой был обычай. И вообще люди ничего не жалели для церкви. Конечно, такую веру большевики сломать не могли. Когда понадобились места для ссыльных, многие карельские деревни просто перестреляли, а в пустые дома привезли заключенных, приставили охрану. Места глухие, жаловаться некому, — так веру истребили на корню.

Теперь наш приход совсем маленький, не ходят люди в храм. Копошатся в огородах, сажают лук. Сколько ни бьюсь — не слышат меня. На службе, бывает, один-два человека стоят... Но Господь не оставляет нас Своей милостью, посылает помощников. Вот и вы пришли — нам утешение. Никогда не было тут таких крестных ходов. Оставьте список имен, будем молиться за вас…

…Получив от священника доброе напутствие, мы понеслись вперед как на крыльях. Душа наполнилась какой-то легкой и звонкой силой. Долго оборачивались, кланялись в пояс и махали на прощанье рукой. Отец Борис все стоял у ворот и крестил нас, пока мы не скрылись из виду. «Вот что значит благодатное слово, — билась в голове мысль. — Побольше бы нам таких добрых пастырей! Глядишь, и поднялся б народ, и восстал от долгого сна».

ЛОДЕЙНОЕ ПОЛЕ

Близился конец моего отпуска. На Преображение 19 августа пора было возвращаться домой. Днем раньше мы как раз пересекли границу Карелии и оказались в старинном городе Лодейное Поле Ленинградской области. У него богатая история, ему больше 300 лет. Когда-то Петр I приказал построить здесь судоверфи, так вырос город.

Но вся слава его, похоже, осталась в прошлом. Больно смотреть, как он живет сегодня. По словам одного попутчика, за годы перестройки население резко сократилось, безработица угнала людей на заработки в Питер и другие города. Остались разбитые дороги, старые дома…

В одном из них мы снова чудесным образом обрели пристанище. Когда наш передовой дозор заехал в город, то получил совет обратиться в спортшколу, там якобы есть место для ночлега. Она оказалась закрытой, но у ворот встретилась женщина, которая с чистым сердцем пригласила в свой дом:

— У нас часто бывают паломники. Приходите, я пока баню затоплю. Как хорошо было нам в гостях у Лены! Большой сад благоухал от цветов. Белые, желтые, красные, синие, обильно напоенные дождем, они источали тончайший аромат и услаждали взор. В доме несколько комнат. Небогато, мило и душевно.

— Я и сама не знаю, зачем пошла на тот край города, — рассказывала нам Лена за вечерним чаем. — У меня и дел там никаких не было. Возле спортшколы много «качков» собирается, обычно стараюсь обходить их стороной, а тут будто ноги привели. И такая счастливая случилась встреча — Сама Пречистая пришла в наш дом. Слава, Господи, смотрению Твоему!

…Лена живет с пожилой мамой и взрослой дочкой. Работает домохозяйкой у своего бывшего одноклассника. За 7 тысяч в месяц стирает, варит, убирает, печет. Ею довольны. Ей доверены и ключи, и семейные тайны. А прежнее место продавца в магазине она вынужденно уступила дочери, иначе молодым нигде не устроиться: «Кадровикам нужна крупная взятка, а откуда у нас?» Семейство немного зарабатывает на продаже цветов и овощей с огорода. Крутят банки и тоже несут на рынок, но труда это требует много, а доход мизерный:
— Больше раздаем, чем продаем. Столько нуждающихся вокруг…

Утром было прощание: и с доброй хозяйкой, и со спутниками, ставшими такими близкими за три недели пути. Обмен адресами, горячие слова, маленькие подарки на память — и вот в разные стороны легли три дороги. Лена пошла на работу, я — на поезд, а крестный ход, набирая скорость, взял курс на Великий Новгород.

…Много раз в пути думала о том, как буду выходить из крестного хода. Расставание — это ведь очень больно. Мы столько пережили вместе. Одним плащом укрывались от дождя, тянули руку на горных дорогах, ели из одной чашки, делили последний сухарь и глоток воды. Уходя, ты теряешь это горячее чувство локтя и остаешься с холодным миром один на один. Провожаю отряд до трассы. Осеняю крестом. Вытираю глаза. Будто кусок отрывается от сердца...
Храни вас Бог, братья и сестры мои!

Надежда Крылова
Источник: «Православный Крест» №247-253 2020 год




Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.


 

 

 

 

 

 

© 2005-2015 "Дух христианина" газета |