Продолжая цикл публикаций о тех, кто остался верен Государю Императору Николаю II до конца, расскажем сегодня об Алексее Андреевиче Волкове (1859-1929), личном камердинере Государыни Императрицы. Много лет он находился в штате Высочайшего Двора, и все события в Императорском доме проходили на его глазах. Позднее он напишет книгу «Около Царской Семьи», где с великой любовью и благоговением скажет: «Я не умею рассказать про характеры Царской Семьи, потому что я человек неученый, но скажу про них просто: это была самая святая и чистая Семья»…
Крестьянин из Тамбовской губернии, Алексей Волков начал службу в Лейб-гвардии Павловском Императорском полку и отлично зарекомендовал себя. Летом 1884 года в Петергофе, будучи уже старшим унтер-офицером, он обучал военному строю Наследника Цесаревича Николая Александровича.
«Застенчивость отличала в то время будущего Императора. Бывало, скажет мне что-нибудь приветливое, ласковое, сейчас же сконфузится, заторопится уйти», – писал он позднее в своих воспоминаниях. Мемуаристы, как правило, присоединяют к имени Волкова эпитеты: «добрейший», «милейший», «хороший». Идеально вышколенный дворцовый служащий, он 17 лет служил при Большом Дворе, знал все тонкости этикета, а в последние полтора года был личным камердинером Государыни Александры Федоровны. Ни один человек не мог пройти к ней помимо него. Никто не мог позвонить иначе, как через него.
«На моих глазах, – писал он, – проходила жизнь сильных мира сего, <…> но при общении со мною… отбрасывались условности, и бывали только люди с их радостями и горем, с их достоинствами и слабостями».
Волков был женат, воспитал шестерых детей. Много лет живя при Дворе, он не скопил себе абсолютно ничего, но сумел поставить семью на ноги. Незадолго перед революцией он получил ссуду 8000 руб. от Кабинета Его Величества и построил дом в Царском Селе. Постепенно начал выплачивать долг, но тут грянула революция, все смешалось и стало рушиться на глазах.
В апреле 1917 года был такой эпизод. В Александровский дворец приехал член Госсовета А.И.Гучков. Сопровождавший его офицер злобно крикнул «во всю глотку» группе лакеев: «Вы наши враги! Вы все здесь продажные!» Волков, стоявший в той группе, ответил: «Вы, милостивый государь, в нашем благородстве ошибаетесь». И всей жизнью своей он подтвердил, что благородство его души сомнению не подлежит.
Летом 1917 года он, не колеблясь, уехал вместе с Царской Семьей в Тобольск и там продолжал выполнять важные поручения Августейших Особ. Пока слугам был разрешен выход «за пределы загородки», именно Волков осуществлял связь между Домом свободы и внешним миром. Именно его посылали в Иоанновский монастырь, в нескольких верстах от Тобольска, куда надеялась переселиться Царская Семья. Он поговорил там с игуменией, осмотрел дом, где все могли удобно поместиться, но скоро приехал новый комиссар Панкратов, и дело заглохло.
В апреле 1918 года, когда большевистское руководство решило увезти Государя в Екатеринбург, Волков остался в Тобольске с больным Царевичем и тремя Дочерьми. При прощании Государь с ним поцеловался, а Государыня, подав руку для поцелуя, наказала: «Берегите Алексея». «Уехали. Стало скучно, как при потере, – писал он. – Прежде в доме было некоторое оживление, теперь же мертвая тишина и уныние». А еще было хамство и издевательство охраны, от которой верный слуга пытался ограждать Царских Детей.
Спустя месяц, когда Царевич немного окреп, Волков в числе оставшейся свиты и слуг сопровождал Детей в Екатеринбург. Они приехали ранним утром, и сквозь пелену дождя он разглядел плотный строй солдат с винтовками, окруживших поезд. Смотрел, как выходили из своего вагона Дети, и комиссары на извозчиках увозили их в неизвестность. Больше он их уже никогда не увидит…
Его вместе с генералом Татищевым, учительницей Шнейдер и графиней Гендриковой прямо с вокзала повезли в городскую тюрьму и поместили в камеру политического отделения. Тяжело далась тюрьма Алексею Андреевичу, постоянно одолевали черные мысли, а после расстрела Татищева стало еще тяжелее. Отрадой были только церковные службы. Каждое воскресенье их водили в храм, где служили заключенные священники.
В июле 1918 года, при наступлении Белой армии, Волкова с Анастасией Гендриковой и Екатериной Шнейдер отправили в Пермь. Оголодавшие, исхудавшие, они уже не представляли никакой опасности, и на вокзал их повезли на извозчиках в сопровождении одного невооруженного солдата. Да и тот где-то долго ходил в поисках нужного поезда, так что узники могли легко уйти.
«Видимо, не миновать смерти, – думал Волков. – Я слез с извозчика, подошел к Шнейдер и тихо говорю: «Слезайте». Они, слабые от голода и больные, отказались. Без них уйти я не решился, опасаясь, что их расстреляют тотчас после моего бегства». Так в решающую минуту вновь проявилось благородство его души.
В пермской тюрьме тоже кормили плохо, денег у Волкова не было, но Господь послал помощь иным образом. В камере находились члены Сербской миссии, они покупали еду и делили между всеми. В конце июля заключенные узнали о страшной расправе над Царской Семьей и горько переживали великую утрату.
Через некоторое время Волков решил написать заявление в ЧК об освобождении, указав, что он по происхождению крестьянин, человек трудящийся и т.п. Через неделю его вызвали на допрос, который оказался формальным, но доброжелательным, и у него затеплилась надежда. Но как скоро она угасла!
…В полночь с 3 на 4 сентября за ним пришел надзиратель. В камере все поняли, куда его ведут. Иллюзиями он себя не тешил, оставил свой форменный жилет, золотые часы и обручальное кольцо – для передачи жене. Посмотрел на икону, трижды перекрестился, прошептал: «Боже мой, Боже мой, Боже мой». Вместе с графиней Гендриковой и Екатериной Шнейдер их привели в арестный дом, где уже было 8 заключенных и 22 вооруженных солдата, по большей части латыши. Всех узников построили попарно, впереди мужчины, позади женщины, и повели через весь город, под дождем, в полной темноте.
Когда конвоиры стали предлагать им помочь нести вещи, стало ясно, что конец пути близок: палачи торопились заранее взять добычу. Ценных вещей уже было мало, но они не гнушались ничем. На рассвете свернули на лесную дорогу, и начальник конвоя приказал остановиться.
И вот тут произошло великое чудо, которое сотворил Господь для спасения верного Царского слуги – Алексея Волкова. Ему послышался шепот: «Ну, что же стоишь? Беги!» И даже будто подтолкнули в спину. Сказав себе: «Что Бог даст», он махом перепрыгнул канаву и бросился в лес. Вслед выстрелили трижды. Он споткнулся в грязи и упал. Конвоиры решили, что убит, поленившись идти в темноте проверять. Погони за ним не было, но почти сразу услышал он позади залп: это расстреливали и добивали обреченных. Волков перекрестился и бросился бежать.
…43 дня он шел лесами, ночуя под открытым небом, плутая, голодая и боясь каждого встречного. Словно не среди своих деревень шел, а по вражеской территории. Конечно, ему помогали – и крестьяне, и священники, но сколько уже было таких, кто с азартом выслеживал и тащил на расправу своих, Русских, затравленных, ни в чем не повинных людей!
Благодаря закалке старого солдата он выжил и вышел в расположение белых войск. В Тюмени нашел квартиру, где жили последние Царские приближенные: баронесса София Буксгевден, учитель Пьер Жильяр, няня Царских Детей Александра Теглева и ее помощница Елизавета Эрсберг. Его появление вызвало шок! Они были уверены, что он погиб, так как в пермской газете были опубликованы имена всех казненных.
Узнать его было невозможно. Еще совсем недавно это был щеголеватый, энергичный, всегда чисто выбритый человек, которому никто не давал его 60 лет. А теперь в дверях стоял худой, изможденный старик с длинной белой бородой, судорожно сцепивший на груди руки. Все плакали, слушая его невероятную повесть о чудесном спасении, о силе духа расстрелянных.
…В августе 1919 года по приказу генерала Дитерихса Волкова с семейством вывезли в Омск, потом эвакуировали в Харбин. Он умер в Эстонии 27 февраля 1929 года. Великая Княгиня Мария Павловна-младшая писала, что Волков «остался верен Царской Семье до конца. Преданность этого человека не останавливалась ни перед чем».
Цит. по книге О.В.Черновой «Верные». СПб., «Скрижаль», 2018
Крестьянин из Тамбовской губернии, Алексей Волков начал службу в Лейб-гвардии Павловском Императорском полку и отлично зарекомендовал себя. Летом 1884 года в Петергофе, будучи уже старшим унтер-офицером, он обучал военному строю Наследника Цесаревича Николая Александровича.
«Застенчивость отличала в то время будущего Императора. Бывало, скажет мне что-нибудь приветливое, ласковое, сейчас же сконфузится, заторопится уйти», – писал он позднее в своих воспоминаниях. Мемуаристы, как правило, присоединяют к имени Волкова эпитеты: «добрейший», «милейший», «хороший». Идеально вышколенный дворцовый служащий, он 17 лет служил при Большом Дворе, знал все тонкости этикета, а в последние полтора года был личным камердинером Государыни Александры Федоровны. Ни один человек не мог пройти к ней помимо него. Никто не мог позвонить иначе, как через него.
«На моих глазах, – писал он, – проходила жизнь сильных мира сего, <…> но при общении со мною… отбрасывались условности, и бывали только люди с их радостями и горем, с их достоинствами и слабостями».
Волков был женат, воспитал шестерых детей. Много лет живя при Дворе, он не скопил себе абсолютно ничего, но сумел поставить семью на ноги. Незадолго перед революцией он получил ссуду 8000 руб. от Кабинета Его Величества и построил дом в Царском Селе. Постепенно начал выплачивать долг, но тут грянула революция, все смешалось и стало рушиться на глазах.
В апреле 1917 года был такой эпизод. В Александровский дворец приехал член Госсовета А.И.Гучков. Сопровождавший его офицер злобно крикнул «во всю глотку» группе лакеев: «Вы наши враги! Вы все здесь продажные!» Волков, стоявший в той группе, ответил: «Вы, милостивый государь, в нашем благородстве ошибаетесь». И всей жизнью своей он подтвердил, что благородство его души сомнению не подлежит.
Летом 1917 года он, не колеблясь, уехал вместе с Царской Семьей в Тобольск и там продолжал выполнять важные поручения Августейших Особ. Пока слугам был разрешен выход «за пределы загородки», именно Волков осуществлял связь между Домом свободы и внешним миром. Именно его посылали в Иоанновский монастырь, в нескольких верстах от Тобольска, куда надеялась переселиться Царская Семья. Он поговорил там с игуменией, осмотрел дом, где все могли удобно поместиться, но скоро приехал новый комиссар Панкратов, и дело заглохло.
В апреле 1918 года, когда большевистское руководство решило увезти Государя в Екатеринбург, Волков остался в Тобольске с больным Царевичем и тремя Дочерьми. При прощании Государь с ним поцеловался, а Государыня, подав руку для поцелуя, наказала: «Берегите Алексея». «Уехали. Стало скучно, как при потере, – писал он. – Прежде в доме было некоторое оживление, теперь же мертвая тишина и уныние». А еще было хамство и издевательство охраны, от которой верный слуга пытался ограждать Царских Детей.
Спустя месяц, когда Царевич немного окреп, Волков в числе оставшейся свиты и слуг сопровождал Детей в Екатеринбург. Они приехали ранним утром, и сквозь пелену дождя он разглядел плотный строй солдат с винтовками, окруживших поезд. Смотрел, как выходили из своего вагона Дети, и комиссары на извозчиках увозили их в неизвестность. Больше он их уже никогда не увидит…
Его вместе с генералом Татищевым, учительницей Шнейдер и графиней Гендриковой прямо с вокзала повезли в городскую тюрьму и поместили в камеру политического отделения. Тяжело далась тюрьма Алексею Андреевичу, постоянно одолевали черные мысли, а после расстрела Татищева стало еще тяжелее. Отрадой были только церковные службы. Каждое воскресенье их водили в храм, где служили заключенные священники.
В июле 1918 года, при наступлении Белой армии, Волкова с Анастасией Гендриковой и Екатериной Шнейдер отправили в Пермь. Оголодавшие, исхудавшие, они уже не представляли никакой опасности, и на вокзал их повезли на извозчиках в сопровождении одного невооруженного солдата. Да и тот где-то долго ходил в поисках нужного поезда, так что узники могли легко уйти.
«Видимо, не миновать смерти, – думал Волков. – Я слез с извозчика, подошел к Шнейдер и тихо говорю: «Слезайте». Они, слабые от голода и больные, отказались. Без них уйти я не решился, опасаясь, что их расстреляют тотчас после моего бегства». Так в решающую минуту вновь проявилось благородство его души.
В пермской тюрьме тоже кормили плохо, денег у Волкова не было, но Господь послал помощь иным образом. В камере находились члены Сербской миссии, они покупали еду и делили между всеми. В конце июля заключенные узнали о страшной расправе над Царской Семьей и горько переживали великую утрату.
Через некоторое время Волков решил написать заявление в ЧК об освобождении, указав, что он по происхождению крестьянин, человек трудящийся и т.п. Через неделю его вызвали на допрос, который оказался формальным, но доброжелательным, и у него затеплилась надежда. Но как скоро она угасла!
…В полночь с 3 на 4 сентября за ним пришел надзиратель. В камере все поняли, куда его ведут. Иллюзиями он себя не тешил, оставил свой форменный жилет, золотые часы и обручальное кольцо – для передачи жене. Посмотрел на икону, трижды перекрестился, прошептал: «Боже мой, Боже мой, Боже мой». Вместе с графиней Гендриковой и Екатериной Шнейдер их привели в арестный дом, где уже было 8 заключенных и 22 вооруженных солдата, по большей части латыши. Всех узников построили попарно, впереди мужчины, позади женщины, и повели через весь город, под дождем, в полной темноте.
Когда конвоиры стали предлагать им помочь нести вещи, стало ясно, что конец пути близок: палачи торопились заранее взять добычу. Ценных вещей уже было мало, но они не гнушались ничем. На рассвете свернули на лесную дорогу, и начальник конвоя приказал остановиться.
И вот тут произошло великое чудо, которое сотворил Господь для спасения верного Царского слуги – Алексея Волкова. Ему послышался шепот: «Ну, что же стоишь? Беги!» И даже будто подтолкнули в спину. Сказав себе: «Что Бог даст», он махом перепрыгнул канаву и бросился в лес. Вслед выстрелили трижды. Он споткнулся в грязи и упал. Конвоиры решили, что убит, поленившись идти в темноте проверять. Погони за ним не было, но почти сразу услышал он позади залп: это расстреливали и добивали обреченных. Волков перекрестился и бросился бежать.
…43 дня он шел лесами, ночуя под открытым небом, плутая, голодая и боясь каждого встречного. Словно не среди своих деревень шел, а по вражеской территории. Конечно, ему помогали – и крестьяне, и священники, но сколько уже было таких, кто с азартом выслеживал и тащил на расправу своих, Русских, затравленных, ни в чем не повинных людей!
Благодаря закалке старого солдата он выжил и вышел в расположение белых войск. В Тюмени нашел квартиру, где жили последние Царские приближенные: баронесса София Буксгевден, учитель Пьер Жильяр, няня Царских Детей Александра Теглева и ее помощница Елизавета Эрсберг. Его появление вызвало шок! Они были уверены, что он погиб, так как в пермской газете были опубликованы имена всех казненных.
Узнать его было невозможно. Еще совсем недавно это был щеголеватый, энергичный, всегда чисто выбритый человек, которому никто не давал его 60 лет. А теперь в дверях стоял худой, изможденный старик с длинной белой бородой, судорожно сцепивший на груди руки. Все плакали, слушая его невероятную повесть о чудесном спасении, о силе духа расстрелянных.
…В августе 1919 года по приказу генерала Дитерихса Волкова с семейством вывезли в Омск, потом эвакуировали в Харбин. Он умер в Эстонии 27 февраля 1929 года. Великая Княгиня Мария Павловна-младшая писала, что Волков «остался верен Царской Семье до конца. Преданность этого человека не останавливалась ни перед чем».
Цит. по книге О.В.Черновой «Верные». СПб., «Скрижаль», 2018