Автор этого рассказа — член Союза писателей России, приснопоминаемый протоиерей Николай Агафонов (+2019). Сборники его повестей и рассказов давно известны широкой православной аудитории. Сегодня, в день светлого праздника Рождества Христова, предлагаем нашим читателям один из его рассказов, взятый из книги «Победа над смертью».
В сочельник после чтения Царских часов протодиакон сетовал:
— Что за наваждение в этом году? Ни снежинки не выпало! Как подумаю, что завтра Рождество, а снега нет, так никакого праздничного настроения нету.
— Правда твоя, — поддакивал ему настоятель собора, — в космос летают, вот небо и издырявили, вся погода перемешалась.
Алтарник Валерка, слушая их разговор, робко вставил:
— А вы бы, отцы честные, помолились, чтоб Господь дал нам немножко снежку.
Они с недоумением воззрились на него, всегда тихого и безмолвного: с чего это он так осмелел? Тот сразу и заробел:
— Простите, отцы, это я так просто подумал, — и быстро юркнул в пономарку.
Настоятель повертел вслед пальцем у виска, а протодиакон усмехнулся:
— Ну, Валерка, чудак, думает, что на небесах — как в доме быта: пришел, заказал и получил, что тебе надо.
Ушли они домой, а Валерка, выйдя из алтаря, направился в собор к иконе Божией Матери «Скоропослушница». С раннего детства, сколько себя помнит, его бабушка всегда стояла здесь во время службы и ухаживала за иконой, а Валерка был рядом. Одного его дома бабушка не оставляла. Он рано лишился родителей. Отец пил, избивал жену, даже когда была беременна сыном. Вот и родился он недоношенный, с признаками умственного расстройства.
Мать умерла, отца посадили в тюрьму, и оттуда он больше не вернулся. Так и остался Валерка на руках у бабушки. Кое-как окончил восемь классов в спецшколе, но главной школой для него были бабушкины молитвы и соборные службы. И в том, что касается церковного устава, он был прямо дока: всю службу знал наизусть! Что за чем следует, мог сказать лучше иных клириков. Протодиакон не раз удивлялся: «Валерка наш — блаженный, наивный чудак, в жизни ничего не смыслит, а тут — настоящий знаток».
Бабушка умерла, когда ему исполнилось 19. Настоятель пожалел его: куда он пойдет, такой убогий? И разрешил жить при храме в сторожке, а чтобы хлеб даром не ел, ввел его в алтарь подавать кадило.
...Служба уже кончилась, собор был пуст, только две уборщицы намывали полы к вечерней службе. Валерка, подойдя к «Скоропослушнице», затеплил свечу и, вставая пред иконой на колени, опасливо оглянулся назад. Одна из уборщиц, заметив его, с раздражением сказала другой:
— Ты только посмотри, опять этот ненормальный подсвечник нам воском зальет, а я ведь только начистила его к вечерней службе. Сколько ему ни говори, чтоб между службами не зажигал свечей, он опять за свое. А староста меня ругать будет, что подсвечник нечищенный. Пойду, пугану его.
— Да оставь ты парня! Пущай там молится.
— А что, он тут один такой? Мы тоже молимся, когда положено. Вот начнет батюшка службу — и будем молиться, а сейчас не положено.
И, не выпуская из рук швабру, она решительно направилась к Валерке. Вторая, загородив ей путь, зашептала:
— Да не обижай ты парня, он и так Богом обиженный. Я сама потом подсвечник почищу.
— Ну, как знаешь, — отжимая тряпку, сердито пробурчала та.
Валерка тревожно прислушивался к их перебранке, а когда понял, что беда миновала, достал еще две свечи, поставил их рядом с первой и снова встал на колени:
—...Прости меня, Пресвятая Богородица, что не вовремя ставлю Тебе свечки! Но когда идет служба, тут и так много свечей стоит, моих Ты можешь не заметить. Тем более, они у меня маленькие, по десять копеек. А на большие-то у меня денег нету, и взять-то не знаю, где...
Тут он всхлипнул:
— Господи, что же я Тебе неправду говорю? Ведь на самом деле у меня еще 70 копеек осталось. Мне ведь сегодня протодиакон рубль подарил. «На, — говорит, — тебе, Валерка, рубль. Купи себе на Рождество мороженое крем-брюле, разговейся от души». Я подумал, крем-брюле стоит 28 копеек, значит, 72 копейки у меня останется, и на них я смогу купить Тебе свечи...
Тут Валерка сморщил лоб и задумался, что-то подсчитывая в уме. Потом обрадованно сказал:
— Матерь Божия, тридцать копеек я уже истратил, 28 отложил на мороженое, а у меня еще 42 есть. Хочу купить на них четыре свечки и поставить Твоему родившемуся Сыночку. Ведь завтра Рождество!
И тяжко вздохнув, добавил:
— Ты уж прости нас, Пресвятая Богородица. Во время службы около Тебя народу всегда много, а днем — никого. Я бы всегда с Тобою здесь был, да Ты ведь Сама знаешь, в алтаре так много дел. И кадило надо почистить, и ковры пропылесосить, и лампадки заправить. Как всё переделаю, так сразу к Тебе приду.
Он еще раз грустно вздохнул:
— С людьми-то мне трудно разговаривать, даже не знаешь, что им сказать. А с Тобой так хорошо, так хорошо! И понимаешь Ты меня лучше всех. Ну, я пойду...
И, встав с колен, повеселевший, он пошел в алтарь. Сидя в пономарке и начищая кадило, он мечтал, как после праздничной службы купит себе мороженое, которое очень любил:
— Оно, вообще-то, большое, можно даже на две части поделить: одну съесть после литургии, а другую — после вечерней.
От такой мысли ему стало еще радостней. Но, что-то вспомнив, он нахмурился и опять решительно направился к иконе «Скоропослушнице»:
— Я вот о чем подумал, Пресвятая Богородица. Отец протодиакон — добрый человек, рубль мне дал, а ведь он на этот рубль сам мог свечей накупить. Понимаешь, Пресвятая Богородица, он сейчас очень расстроен, что снегу нет к Рождеству. Дворник Никифор, наоборот, радуется, а протодиакон расстроен. Вот хочу ему помочь. Все Тебя о чем-то просят, а мне всегда не о чем просить, просто хочется с Тобой разговаривать. А сегодня хочу попросить за протодиакона. Я знаю, Ты и Сама его любишь. Ведь он так красиво поет для Тебя «Цари-и-ице моя Преблагая...».
Валерка закрыл глаза и стал раскачиваться перед иконой в такт песнопению. Потом, открыв глаза, зашептал:
— Да он и сам бы пришел к Тебе попросить, но ему некогда. У него же семья, дети. А у меня никого нет, кроме Тебя и Сына Твоего. Ты уж Сама попроси Его, чтобы Он снежку нам послал. Много нам не надо, просто так, чтобы к празднику беленько стало. Думаю, Бог Тебе не откажет, Он же Твой Сын. Если бы у меня мама чего попросила, я бы с радостью для нее сделал. Но у меня ее нет, все говорят, что я сирота. Но я-то думаю, что не сирота. Ведь у меня есть Ты, а Ты — Матерь всем людям. Так говорил владыка на проповеди, а он всегда верно говорит. Вот попроси у меня чего-нибудь, и я для Тебя обязательно сделаю. Хочешь, я не буду такое дорогое мороженое покупать, а куплю дешевенькое молочное, за девять копеек?
Он потупил взор, а потом, подняв взгляд на икону, прошептал:
— Матерь Божия, скажи Своему Сыну, я лучше совсем не буду мороженое покупать, лишь бы снежок пошел. Ну, пожалуйста, Ты мне не веришь? Тогда я прямо сейчас пойду за свечками, а Ты, Пресвятая Богородица, иди к Сыну Своему, попроси нам снежку. Хотя бы немного...
Валерка встал и, полный решимости, пошел к свечному ящику. Но чем ближе подходил, тем меньше решимости у него оставалось. Подойдя к прилавку, нервно заходил около него, дыхание его стало учащенным, на лбу выступила испарина. Увидев его, свечница крикнула:
— Что там у тебя случилось?
— Хочу свечек купить, — упавшим голосом сказал он.
— Ну так подходи и покупай, а то ходишь кругами, как маятник.
Он тоскливо оглянулся на «Скоропослушницу» и высыпал мелочь на прилавок. Осипшим от волнения голосом произнес: — На все. По десять копеек...
И когда он получил в руки семь тоненьких свечек, на душе сразу стало легче.
+++
...Перед вечерней рождественской службой неожиданно повалил снег! Куда ни глянь, всюду в воздухе кружились белые легкие снежинки и так красиво ложились на землю пушистыми хлопьями. Из подъездов домов радостно вывалилась детвора, волоча за собой санки. Протодиакон, солидно вышагивая на службу, улыбался во весь рот, раскланивался на ходу с прихожанами, идущими в храм. Увидев настоятеля, он закричал:
— Давненько, отче, я такого пушистого снежка не видел, давненько! Сразу чувствуется приближение праздника.
— Снежок — это хорошо, — ответил настоятель. — Вот как прикажете после этого синоптикам верить? Сегодня с утра прогноз погоды специально слушал, заверили, что без осадков. Никому верить нельзя!..
Валерка, подготовив кадило, успел подойти к «Скоропослушнице» и горячо прошептать:
— Спасибо Тебе, Пресвятая Богородица! Какой добрый у Тебя Сын! Мороженое-то маленькое, а снегу вон сколько навалило!
И отходя от иконы, подумал: «В Царствии Божием всего много. Интересно, есть ли там мороженое вкусней, чем крем-брюле? Наверно, есть!» И радостно улыбаясь, пошел в алтарь.
Протоиерей Николай Агафонов
В сочельник после чтения Царских часов протодиакон сетовал:
— Что за наваждение в этом году? Ни снежинки не выпало! Как подумаю, что завтра Рождество, а снега нет, так никакого праздничного настроения нету.
— Правда твоя, — поддакивал ему настоятель собора, — в космос летают, вот небо и издырявили, вся погода перемешалась.
Алтарник Валерка, слушая их разговор, робко вставил:
— А вы бы, отцы честные, помолились, чтоб Господь дал нам немножко снежку.
Они с недоумением воззрились на него, всегда тихого и безмолвного: с чего это он так осмелел? Тот сразу и заробел:
— Простите, отцы, это я так просто подумал, — и быстро юркнул в пономарку.
Настоятель повертел вслед пальцем у виска, а протодиакон усмехнулся:
— Ну, Валерка, чудак, думает, что на небесах — как в доме быта: пришел, заказал и получил, что тебе надо.
Ушли они домой, а Валерка, выйдя из алтаря, направился в собор к иконе Божией Матери «Скоропослушница». С раннего детства, сколько себя помнит, его бабушка всегда стояла здесь во время службы и ухаживала за иконой, а Валерка был рядом. Одного его дома бабушка не оставляла. Он рано лишился родителей. Отец пил, избивал жену, даже когда была беременна сыном. Вот и родился он недоношенный, с признаками умственного расстройства.
Мать умерла, отца посадили в тюрьму, и оттуда он больше не вернулся. Так и остался Валерка на руках у бабушки. Кое-как окончил восемь классов в спецшколе, но главной школой для него были бабушкины молитвы и соборные службы. И в том, что касается церковного устава, он был прямо дока: всю службу знал наизусть! Что за чем следует, мог сказать лучше иных клириков. Протодиакон не раз удивлялся: «Валерка наш — блаженный, наивный чудак, в жизни ничего не смыслит, а тут — настоящий знаток».
Бабушка умерла, когда ему исполнилось 19. Настоятель пожалел его: куда он пойдет, такой убогий? И разрешил жить при храме в сторожке, а чтобы хлеб даром не ел, ввел его в алтарь подавать кадило.
...Служба уже кончилась, собор был пуст, только две уборщицы намывали полы к вечерней службе. Валерка, подойдя к «Скоропослушнице», затеплил свечу и, вставая пред иконой на колени, опасливо оглянулся назад. Одна из уборщиц, заметив его, с раздражением сказала другой:
— Ты только посмотри, опять этот ненормальный подсвечник нам воском зальет, а я ведь только начистила его к вечерней службе. Сколько ему ни говори, чтоб между службами не зажигал свечей, он опять за свое. А староста меня ругать будет, что подсвечник нечищенный. Пойду, пугану его.
— Да оставь ты парня! Пущай там молится.
— А что, он тут один такой? Мы тоже молимся, когда положено. Вот начнет батюшка службу — и будем молиться, а сейчас не положено.
И, не выпуская из рук швабру, она решительно направилась к Валерке. Вторая, загородив ей путь, зашептала:
— Да не обижай ты парня, он и так Богом обиженный. Я сама потом подсвечник почищу.
— Ну, как знаешь, — отжимая тряпку, сердито пробурчала та.
Валерка тревожно прислушивался к их перебранке, а когда понял, что беда миновала, достал еще две свечи, поставил их рядом с первой и снова встал на колени:
—...Прости меня, Пресвятая Богородица, что не вовремя ставлю Тебе свечки! Но когда идет служба, тут и так много свечей стоит, моих Ты можешь не заметить. Тем более, они у меня маленькие, по десять копеек. А на большие-то у меня денег нету, и взять-то не знаю, где...
Тут он всхлипнул:
— Господи, что же я Тебе неправду говорю? Ведь на самом деле у меня еще 70 копеек осталось. Мне ведь сегодня протодиакон рубль подарил. «На, — говорит, — тебе, Валерка, рубль. Купи себе на Рождество мороженое крем-брюле, разговейся от души». Я подумал, крем-брюле стоит 28 копеек, значит, 72 копейки у меня останется, и на них я смогу купить Тебе свечи...
Тут Валерка сморщил лоб и задумался, что-то подсчитывая в уме. Потом обрадованно сказал:
— Матерь Божия, тридцать копеек я уже истратил, 28 отложил на мороженое, а у меня еще 42 есть. Хочу купить на них четыре свечки и поставить Твоему родившемуся Сыночку. Ведь завтра Рождество!
И тяжко вздохнув, добавил:
— Ты уж прости нас, Пресвятая Богородица. Во время службы около Тебя народу всегда много, а днем — никого. Я бы всегда с Тобою здесь был, да Ты ведь Сама знаешь, в алтаре так много дел. И кадило надо почистить, и ковры пропылесосить, и лампадки заправить. Как всё переделаю, так сразу к Тебе приду.
Он еще раз грустно вздохнул:
— С людьми-то мне трудно разговаривать, даже не знаешь, что им сказать. А с Тобой так хорошо, так хорошо! И понимаешь Ты меня лучше всех. Ну, я пойду...
И, встав с колен, повеселевший, он пошел в алтарь. Сидя в пономарке и начищая кадило, он мечтал, как после праздничной службы купит себе мороженое, которое очень любил:
— Оно, вообще-то, большое, можно даже на две части поделить: одну съесть после литургии, а другую — после вечерней.
От такой мысли ему стало еще радостней. Но, что-то вспомнив, он нахмурился и опять решительно направился к иконе «Скоропослушнице»:
— Я вот о чем подумал, Пресвятая Богородица. Отец протодиакон — добрый человек, рубль мне дал, а ведь он на этот рубль сам мог свечей накупить. Понимаешь, Пресвятая Богородица, он сейчас очень расстроен, что снегу нет к Рождеству. Дворник Никифор, наоборот, радуется, а протодиакон расстроен. Вот хочу ему помочь. Все Тебя о чем-то просят, а мне всегда не о чем просить, просто хочется с Тобой разговаривать. А сегодня хочу попросить за протодиакона. Я знаю, Ты и Сама его любишь. Ведь он так красиво поет для Тебя «Цари-и-ице моя Преблагая...».
Валерка закрыл глаза и стал раскачиваться перед иконой в такт песнопению. Потом, открыв глаза, зашептал:
— Да он и сам бы пришел к Тебе попросить, но ему некогда. У него же семья, дети. А у меня никого нет, кроме Тебя и Сына Твоего. Ты уж Сама попроси Его, чтобы Он снежку нам послал. Много нам не надо, просто так, чтобы к празднику беленько стало. Думаю, Бог Тебе не откажет, Он же Твой Сын. Если бы у меня мама чего попросила, я бы с радостью для нее сделал. Но у меня ее нет, все говорят, что я сирота. Но я-то думаю, что не сирота. Ведь у меня есть Ты, а Ты — Матерь всем людям. Так говорил владыка на проповеди, а он всегда верно говорит. Вот попроси у меня чего-нибудь, и я для Тебя обязательно сделаю. Хочешь, я не буду такое дорогое мороженое покупать, а куплю дешевенькое молочное, за девять копеек?
Он потупил взор, а потом, подняв взгляд на икону, прошептал:
— Матерь Божия, скажи Своему Сыну, я лучше совсем не буду мороженое покупать, лишь бы снежок пошел. Ну, пожалуйста, Ты мне не веришь? Тогда я прямо сейчас пойду за свечками, а Ты, Пресвятая Богородица, иди к Сыну Своему, попроси нам снежку. Хотя бы немного...
Валерка встал и, полный решимости, пошел к свечному ящику. Но чем ближе подходил, тем меньше решимости у него оставалось. Подойдя к прилавку, нервно заходил около него, дыхание его стало учащенным, на лбу выступила испарина. Увидев его, свечница крикнула:
— Что там у тебя случилось?
— Хочу свечек купить, — упавшим голосом сказал он.
— Ну так подходи и покупай, а то ходишь кругами, как маятник.
Он тоскливо оглянулся на «Скоропослушницу» и высыпал мелочь на прилавок. Осипшим от волнения голосом произнес: — На все. По десять копеек...
И когда он получил в руки семь тоненьких свечек, на душе сразу стало легче.
+++
...Перед вечерней рождественской службой неожиданно повалил снег! Куда ни глянь, всюду в воздухе кружились белые легкие снежинки и так красиво ложились на землю пушистыми хлопьями. Из подъездов домов радостно вывалилась детвора, волоча за собой санки. Протодиакон, солидно вышагивая на службу, улыбался во весь рот, раскланивался на ходу с прихожанами, идущими в храм. Увидев настоятеля, он закричал:
— Давненько, отче, я такого пушистого снежка не видел, давненько! Сразу чувствуется приближение праздника.
— Снежок — это хорошо, — ответил настоятель. — Вот как прикажете после этого синоптикам верить? Сегодня с утра прогноз погоды специально слушал, заверили, что без осадков. Никому верить нельзя!..
Валерка, подготовив кадило, успел подойти к «Скоропослушнице» и горячо прошептать:
— Спасибо Тебе, Пресвятая Богородица! Какой добрый у Тебя Сын! Мороженое-то маленькое, а снегу вон сколько навалило!
И отходя от иконы, подумал: «В Царствии Божием всего много. Интересно, есть ли там мороженое вкусней, чем крем-брюле? Наверно, есть!» И радостно улыбаясь, пошел в алтарь.
Протоиерей Николай Агафонов