Церковь пылала так ярко, что зарево пожара было видно за 10 километров. Рушилась колокольня, горел алтарь, трещали старинные перекрытия. Люди стояли вокруг храма и только с причитаниями крестились. Больше сделать ничего не могли. "Это Господь осерчал на Лешку за то, что сам иконы пишет", - пронеслось в толпе. Все стали недобро посматривать в сторону Алексея. А он стоял ни жив, ни мертв. Неужто и вправду наказал его Бог?
- Дурак ты, Пронин, вот что я тебе скажу, - отрезал батюшка Василий из райцентра Красный Холм, когда Алексей пришел к нему на исповедь. - Разве Господь может так карать, да еще за добрые дела? Дьявол это тебе мешает, его рук дело. А ты наплюй на него - и снова храм восстанавливай. И на сплетни про твои иконы тоже наплюй. Запомни: и один в поле воин.
- Алексей, вы что, действительно верите в руку дьявола, спалившую церковь? - удивляюсь я. - Да это компания местных ребят костер жгла рядом, ветер подул, а весна сухая была, сами говорите...
Алексей в ответ режет меня взглядом, как боевым лазером. Сначала пронзает насквозь, а потом кромсает на мелкие кусочки живьем.
- А вы не верите?! - выдыхает он. После его слов тишина устанавливается такая, что я слышу, как потрескивают свечи перед иконой Спасителя, пять минут назад поставленные мною на подсвечник. За стенами храма густо валит снег. Стемнело уже так, что только свечи и освещают притвор, в котором мы стоим. Я зябко поеживаюсь. Но точно не от холода.
Мне неуютно, что я так грубо влез в маленький мир местного библиотекаря, где все очень четко и просто устроено. Делай добро - и Господь никогда не помыслит о чем-то плохом для тебя. А гадкое, пакостное - всегда от дьявола. В его мире все понятно, как дважды два: есть маленькая деревенька Рачево со ста жителями, на улицах которой собак больше, чем в собачьем питомнике. По близлежащим дорогам вальяжно гуляют лоси и кабаны (на трех упитанных кабанчиков я едва не налетел на машине, когда возвращался под вечер в Тверь).
В центре стоит красивейший храм. При советской власти в нем были склад, зернохранилище, клуб со сценой в алтаре. Храм осквернили так, что от стыда, наверное, он сам начал изничтожаться. Деревенские долго удивлялись: вроде ничего не происходит, а церквушка тает на глазах, словно рак ее пожирает. Надо ей помочь, вылечить храм, решил Леша Пронин.
+++
Можно ли в одиночку отреставрировать огромное сооружение? 12 лет назад перед 23-летним руководителем местного кукольного кружка такой вопрос не стоял в принципе. Надо начать, а уж там видно будет. И Алексей начал. На садовую тачку нагрузил кучу мусора и повез из храма. Краем глаза заметил, что в циркульные окна над алтарем пробился в этот момент луч солнца, да такой яркий... В первый день вывез 10 тачек. Во второй 23.
В третий к нему в храме подошли местные подростки. "Вы че, серьезно будете церковь восстанавливать?!" - ухмыльнулись они. "Так, пацаны, берите паникадильные цепи и тащите их на улицу, очищать будем", - скомандовал Алексей.
С утра до ночи в храме кипела работа. Вывозили тонны грязи, битых кирпичей, прогнивших тряпок, всевозможных железяк. Часть ребят шныряла вокруг храма в поисках любых старинных деталей. Из земли выкопали 200-летний засов парадной двери, такие же ручки, петли. Каким-то чудом нашли и откопали крест с купола.
- Во, глядите, - с гордостью показывает мне Алексей дюжину больших коробок. В каждой из них аккуратно разложены части убранства храма, вырезанный из дерева декор: репьи, фестоны, раковины. Все тщательно отмыто и упаковано.
- И что вы будете делать с этим добром? - интересуюсь.
- Склеим, восстановим, украсим, - осторожно берет он из моих рук какую-то деревяшку и тут же бережно укладывает ее в коробочку.
Нельзя сказать, что Леша - глубоко воцерковленный прихожанин. И смеется звонко, и анекдотец может подпустить, и скорби в его глазах не наблюдается. Обычный молодой мужик 35 лет от роду. А ощущение со стороны такое, что сам Господь держит над ним зонтик. Солженицын в "Матренином дворе" сказал про таких: "не стоит село без праведника". Так оно и есть - праведный, правильный он какой-то.
Судите сами: были в округе два освященных источника. Заброшены, завалены мусором и людским безпамятством. Алексей их разыскал, очистил, установил рядом поклонные кресты.
200-летний крест с купола Леша откопал недалеко от церкви. А иконы нарисовал сам. Когда подростки начали баловать в деревне, организовал для них кукольный театр. Стали в местной школе учителя брюзжать, дескать, перестали читать школьники, ну что за поколение растет? Пронин устроился работать в деревенскую библиотеку.
Перетряхнул ее хорошенько: убрал трубы от сломанной печки, где поставил новые, где снес старые двери, все перекрасил в яркие цвета. Сделал камин-имитацию, кресла поставил. Потом удумал в чулане организовать музей их земляка - помещика Луки Кисловского (он школу первую в 1874 году в Рачево построил и вообще народ местный просвещал. Фонд книжный нарастил до 7 тысяч. Теперь местные ребята днюют и ночуют в библиотеке.
Мама первоклашки Полины Соколовой сказала как-то вскользь, что дочка рисует хорошо. А у Леши книжка первая в жизни готовилась к печати, про того самого Луку, "Жил-был Лука", для детей. Тут же предложил Поле проиллюстрировать ее. А что? Верите - лучших картинок к детской книжке я в жизни не видывал, вон, стоит у меня дома на самом видном месте. Подарок от Алексея.
Короче, какой-то Пронин не современный. Не такой, как все. По старинке живет-ладит. Провинциал, одним словом.
- Родители у меня - проще некуда. Мама дояркой была, папа навоз с фермы вывозил. И атеистами вроде не были, и в религию глубоко не ныряли. Учился я так себе. Не любил уроки делать, формулы заучивать. Зато шить очень нравилось! Я часто у своей бабушки Зины оставался, вот она меня шить, кроить и научила. Машинка швейная "Зингер" лучшей моей подружкой была. Потом кукольным театром с одноклассниками увлекся, так всех кукол я сам и шил.
Но все время про себя удивлялся: почему красивый храм, с колоннами, с полуциркульными окнами, с дивным барабаном наверху стоит в такой грязи? Неправильно это. Не должно быть так. Вскоре к нам из епархии какой-то высокий чин приехал, осмотрел храм и вынес чудовищное заключение: дескать, на приведение его в порядок нужны миллионы, а их нет и не будет. Все покачали головами, повздыхали и разошлись. А я подумал, разозлился почему-то и за тачкой пошел. Обидно просто стало за храм.
...В притворе храма несколько десятков икон работы Пронина. Да вообще здесь все - его работы и его приятелей. Подсвечники, канун, ладанки, кресты, даже деревянный пол с печкой. Наверное, последняя не так эстетически красива, как какая-нибудь голландская с изразцами, но греет отлично. Когда мы с Алексеем стояли в церкви, на улице морозилось под минус 25. А нам хоть бы хны.
- Вы здесь и богослужения проводите? - спрашиваю.
Леша вздыхает:
- Нет, только молимся с деревенскими. Отец Василий уехал, а новые священники к нам неохотно наведываются. Говорят: накладно. И далеко, и мало нас. Так что проводить службы некому. Но Бога мы не забываем.
+++
- Лосей и кабанов не подавите, когда обратно поедете, они у нас тут доверчивые! - провожая, напутствует меня Алексей. Я немного обижаюсь: а если в столкновении с рогатым лосем я пострадаю, это как, ничего? Он улыбается: вас, журналистов, пруд пруди, а зверья осталось немного. И тут же сам начинает собираться.
- Домой? - спрашиваю.
Машет рукой:
- Какое... В соседнюю деревню, к бабуле одной. Надо ей книгу занести, она заказывала - про любовь. Тут недалеко, километров шесть.
Олег Кармаза.
Источник: Российская газета № 36(8387)
- Дурак ты, Пронин, вот что я тебе скажу, - отрезал батюшка Василий из райцентра Красный Холм, когда Алексей пришел к нему на исповедь. - Разве Господь может так карать, да еще за добрые дела? Дьявол это тебе мешает, его рук дело. А ты наплюй на него - и снова храм восстанавливай. И на сплетни про твои иконы тоже наплюй. Запомни: и один в поле воин.
- Алексей, вы что, действительно верите в руку дьявола, спалившую церковь? - удивляюсь я. - Да это компания местных ребят костер жгла рядом, ветер подул, а весна сухая была, сами говорите...
Алексей в ответ режет меня взглядом, как боевым лазером. Сначала пронзает насквозь, а потом кромсает на мелкие кусочки живьем.
- А вы не верите?! - выдыхает он. После его слов тишина устанавливается такая, что я слышу, как потрескивают свечи перед иконой Спасителя, пять минут назад поставленные мною на подсвечник. За стенами храма густо валит снег. Стемнело уже так, что только свечи и освещают притвор, в котором мы стоим. Я зябко поеживаюсь. Но точно не от холода.
Мне неуютно, что я так грубо влез в маленький мир местного библиотекаря, где все очень четко и просто устроено. Делай добро - и Господь никогда не помыслит о чем-то плохом для тебя. А гадкое, пакостное - всегда от дьявола. В его мире все понятно, как дважды два: есть маленькая деревенька Рачево со ста жителями, на улицах которой собак больше, чем в собачьем питомнике. По близлежащим дорогам вальяжно гуляют лоси и кабаны (на трех упитанных кабанчиков я едва не налетел на машине, когда возвращался под вечер в Тверь).
В центре стоит красивейший храм. При советской власти в нем были склад, зернохранилище, клуб со сценой в алтаре. Храм осквернили так, что от стыда, наверное, он сам начал изничтожаться. Деревенские долго удивлялись: вроде ничего не происходит, а церквушка тает на глазах, словно рак ее пожирает. Надо ей помочь, вылечить храм, решил Леша Пронин.
+++
Можно ли в одиночку отреставрировать огромное сооружение? 12 лет назад перед 23-летним руководителем местного кукольного кружка такой вопрос не стоял в принципе. Надо начать, а уж там видно будет. И Алексей начал. На садовую тачку нагрузил кучу мусора и повез из храма. Краем глаза заметил, что в циркульные окна над алтарем пробился в этот момент луч солнца, да такой яркий... В первый день вывез 10 тачек. Во второй 23.
В третий к нему в храме подошли местные подростки. "Вы че, серьезно будете церковь восстанавливать?!" - ухмыльнулись они. "Так, пацаны, берите паникадильные цепи и тащите их на улицу, очищать будем", - скомандовал Алексей.
С утра до ночи в храме кипела работа. Вывозили тонны грязи, битых кирпичей, прогнивших тряпок, всевозможных железяк. Часть ребят шныряла вокруг храма в поисках любых старинных деталей. Из земли выкопали 200-летний засов парадной двери, такие же ручки, петли. Каким-то чудом нашли и откопали крест с купола.
- Во, глядите, - с гордостью показывает мне Алексей дюжину больших коробок. В каждой из них аккуратно разложены части убранства храма, вырезанный из дерева декор: репьи, фестоны, раковины. Все тщательно отмыто и упаковано.
- И что вы будете делать с этим добром? - интересуюсь.
- Склеим, восстановим, украсим, - осторожно берет он из моих рук какую-то деревяшку и тут же бережно укладывает ее в коробочку.
Нельзя сказать, что Леша - глубоко воцерковленный прихожанин. И смеется звонко, и анекдотец может подпустить, и скорби в его глазах не наблюдается. Обычный молодой мужик 35 лет от роду. А ощущение со стороны такое, что сам Господь держит над ним зонтик. Солженицын в "Матренином дворе" сказал про таких: "не стоит село без праведника". Так оно и есть - праведный, правильный он какой-то.
Судите сами: были в округе два освященных источника. Заброшены, завалены мусором и людским безпамятством. Алексей их разыскал, очистил, установил рядом поклонные кресты.
200-летний крест с купола Леша откопал недалеко от церкви. А иконы нарисовал сам. Когда подростки начали баловать в деревне, организовал для них кукольный театр. Стали в местной школе учителя брюзжать, дескать, перестали читать школьники, ну что за поколение растет? Пронин устроился работать в деревенскую библиотеку.
Перетряхнул ее хорошенько: убрал трубы от сломанной печки, где поставил новые, где снес старые двери, все перекрасил в яркие цвета. Сделал камин-имитацию, кресла поставил. Потом удумал в чулане организовать музей их земляка - помещика Луки Кисловского (он школу первую в 1874 году в Рачево построил и вообще народ местный просвещал. Фонд книжный нарастил до 7 тысяч. Теперь местные ребята днюют и ночуют в библиотеке.
Мама первоклашки Полины Соколовой сказала как-то вскользь, что дочка рисует хорошо. А у Леши книжка первая в жизни готовилась к печати, про того самого Луку, "Жил-был Лука", для детей. Тут же предложил Поле проиллюстрировать ее. А что? Верите - лучших картинок к детской книжке я в жизни не видывал, вон, стоит у меня дома на самом видном месте. Подарок от Алексея.
Короче, какой-то Пронин не современный. Не такой, как все. По старинке живет-ладит. Провинциал, одним словом.
- Родители у меня - проще некуда. Мама дояркой была, папа навоз с фермы вывозил. И атеистами вроде не были, и в религию глубоко не ныряли. Учился я так себе. Не любил уроки делать, формулы заучивать. Зато шить очень нравилось! Я часто у своей бабушки Зины оставался, вот она меня шить, кроить и научила. Машинка швейная "Зингер" лучшей моей подружкой была. Потом кукольным театром с одноклассниками увлекся, так всех кукол я сам и шил.
Но все время про себя удивлялся: почему красивый храм, с колоннами, с полуциркульными окнами, с дивным барабаном наверху стоит в такой грязи? Неправильно это. Не должно быть так. Вскоре к нам из епархии какой-то высокий чин приехал, осмотрел храм и вынес чудовищное заключение: дескать, на приведение его в порядок нужны миллионы, а их нет и не будет. Все покачали головами, повздыхали и разошлись. А я подумал, разозлился почему-то и за тачкой пошел. Обидно просто стало за храм.
...В притворе храма несколько десятков икон работы Пронина. Да вообще здесь все - его работы и его приятелей. Подсвечники, канун, ладанки, кресты, даже деревянный пол с печкой. Наверное, последняя не так эстетически красива, как какая-нибудь голландская с изразцами, но греет отлично. Когда мы с Алексеем стояли в церкви, на улице морозилось под минус 25. А нам хоть бы хны.
- Вы здесь и богослужения проводите? - спрашиваю.
Леша вздыхает:
- Нет, только молимся с деревенскими. Отец Василий уехал, а новые священники к нам неохотно наведываются. Говорят: накладно. И далеко, и мало нас. Так что проводить службы некому. Но Бога мы не забываем.
+++
- Лосей и кабанов не подавите, когда обратно поедете, они у нас тут доверчивые! - провожая, напутствует меня Алексей. Я немного обижаюсь: а если в столкновении с рогатым лосем я пострадаю, это как, ничего? Он улыбается: вас, журналистов, пруд пруди, а зверья осталось немного. И тут же сам начинает собираться.
- Домой? - спрашиваю.
Машет рукой:
- Какое... В соседнюю деревню, к бабуле одной. Надо ей книгу занести, она заказывала - про любовь. Тут недалеко, километров шесть.
Олег Кармаза.
Источник: Российская газета № 36(8387)