25 июня/8 июля Православная Церковь совершает память муромских чудотворцев - благоверного князя Петра Муромского и его супруги княгини Февронии, покровителей христианского брака. Жили они в XIII веке в древнем городе Муроме и скончались в один день — 25 июня (по старому стилю) 1228 года. То были ярчайшие личности, всей своей жизнью отразившие духовные ценности Святой Руси. История их жизни — удивительно поэтичная повесть о любви и верности, о мудрости и смирении, о княжеской чести и женском достоинстве.
…Петр был младшим братом благоверного Павла, княжившего в древнем городе Муроме. Однажды в семье Павла случилась беда — по бесовскому наваждению к его жене стал летать змей в человеческом обличье и склонял ее к блудной страсти. Изнемогая от нападения демонских сил, она обо всем поведала мужу. Он наказал ей выведать у злодея тайну его смерти. Исполнила она слово мужа и узнала, что погибель змею «суждена от Петрова плеча и Агрикова меча».
Услышал о том князь Петр, исполнился мужества и стал мыслить, как брату на выручку прийти да змея убить. Вскоре на молитве в храме ему открылось, где хранится Агриков меч. Взял его Петр, выследил змея и поразил ударом меча. Но перед смертью змей обрызгал победителя своей скверной, ядовитой кровью, и тело князя покрылось страшными язвами и струпьями.
Так тяжко страдал он, но никто не мог исцелить его от болезни. Прослышал он, что в Рязанской земле есть много искусных врачей, и повелел везти себя в пределы Рязанские, ибо сам уже не мог на коне сидеть. Прибыв, разослал приближенных искать врачей. Один из посланцев забрел в село, называемое Ласково.
Поднялся на крыльцо первого дома — никого. Вошел в горницу и видит чудное зрелище: сидит посреди горницы девица, ткет льняное полотно, а перед нею заяц скачет. И говорит девица:
— Худо дому без ушей и палатам без очей!
— Где же хозяин? — не понял гонец. — Живет ли в доме человек мужского полу?
— Отец мой с матерью пошли взаймы плакать, а брат отправился через ноги за смертью следить.
— Что тут за чудеса? — изумился гость. — Ты сидишь одна в дому, перед тобой заяц скачет, а ты мне странные словеса глаголешь!
— Ты зашел в дом и застал меня неприбранной, а был бы у нас пес, он бы тебя почуял и залаял. Вот и выходит, что собака — для дома уши. А был бы у нас малый ребенок, он бы тебя увидел и мне бы сказал. Малое дитя — для палат очи. О родителях моих я сказала, что они на похороны пошли: сейчас они о покойнике плачут, а как сами преставятся, по ним будут плакать; вот что такое «плач взаймы». Брат же мой, как и отец, живет тем, что дикий мед в лесу собирает, по деревьям лазает. На дерево лезет — за ногами следит, чтобы не оступиться да не убиться. Вот это и значит «через ноги за смертью следить».
— Вижу, разумна ты!.. Скажи имя свое.
— Феврония.
— А я муромского князя Петра слуга. Ищем мы для князя врачей, да не знаем тут никого. Не подскажешь ли, к кому обратиться? Кто уврачует князя, получит дорогие подарки.
— Веди князя сюда. Если будет он сердцем добр и в ответах смиренен, будет и здрав!
Возвратился гонец, поведал Петру обо всем, и сразу собрался тот к девице в село Ласково. А вперед слуг послал, приказав передать: «Кто меня хочет лечить, пусть лечит и подарки большие получит». Мудрая Феврония ответила слугам:
— Я хочу князя лечить, но подарков от него не требую. Скажите ему так: «Если не стану его супругой, к чему мне тогда и лечить его?»
Возвестили князю ее ответ, но не принял он те слова к сердцу, помышляя в себе: «Как мне, князю, жениться на дочери древолазца-пчеловода?» Однако делать нечего, снова отправил к Февронии послов, пообещав: «Если исцелит, возьму ее в жены». Передали ей слуги княжье слово. Она, взяв сосудец малый, почерпнула хлебной закваски и, дунув на нее, сказала:
— Пусть истопят князю баню, и пусть помажет он струпы и язвы сей закваской, но один струп пусть оставит не помазан. И здрав будет!
Сразу приказал князь топить баню. Но, желая испытать девицу, послал к ней слугу с малым пучком льна: если, мол, девица так премудра и хочет за меня замуж, то пусть из этого льна учинит мне, пока я в бане моюсь, рубашку, порты и полотенце. В точности передал слуга княжеские слова. В ответ Феврония велела ему влезть на печь, принести оттуда поленце и отсечь часть его. А обрубок отдала ему со словами:
— Отнеси это князю и скажи: «Пока я лен чешу, пусть сделает из него ткацкий станок, чтобы мне было на чем выткать полотно».
Вновь подивился князь девичьей премудрости и выполнил все, как она повелела. И когда вышел из бани, почувствовал облегчение. А наутро и вовсе исчезли с тела его все струпы, кроме одного непомазанного. Как радовались, как удивлялись все его скорому исцелению! Но нарушил князь данное обещание — не захотел взять девицу в жены, мужицкого, мол, она роду-племени. В благодарность послал ей богатые дары, но она их не приняла. И поехал князь в свою отчину здоровым.
Однако в первый же день пути от одного того струпа по телу стали расходиться новые язвы. И вскоре покрылся он многими язвами, как и прежде, — и возвратился к девице за исцелением. Подошел к ее дому и со стыдом стал просить врачества. Она же, нимало не гневаясь, сказала:
— Если будет мне супругом, уврачую его.
Тогда дал он твердое слово, что возьмет ее в жены, получил исцеление и женился на ней. Так стала мудрая девица княгиней Февронией. «И прибыли они в город Муром, и начали жить благочестиво, ни в чем не преступая Божии заповеди».
В 1203г. после смерти брата Петр вступил на Муромский престол и стал самодержцем. Бояре уважали его, но их надменные жены сильно невзлюбили Февронию, не желая иметь правительницей над собой крестьянку. И подучивали своих мужей недоброму. Разгоряченные злыми наветами, бояре однажды взбунтовались и, потеряв стыд, предложили Февронии:
— Мы все, госпожа, хотим, чтобы князь Петр самодержствовал над нами, а жены наши не хотят, чтобы ты над ними господствовала. Возьми богатства довольно себе и иди куда хочешь!
Но ничего не нужно было ей, кроме любимого супруга. Обрадовались бояре, услышав такую речь, потому что каждый втайне метил на его место, и сказали обо всем своему князю. Благоверный Петр, узнав, что его хотят разлучить с любимой женой, предпочел добровольно отказаться от власти и богатства и удалиться вместе с нею в изгнание.
На двух судах поплыли они вниз по реке Оке. Один слуга их, плывший со своей женой, засмотрелся на красавицу-княгиню и воспылал блудным желанием. Имея благодатный дар прозорливости, она разгадала его помыслы и мягко укорила:
— Почерпни воду с одной стороны лодки и с другой. Скажи, одинакова вода или одна слаще другой?
— Одинакова. Что тут, что там — все одно, — отвечал тот, отведав водицы.
— Вот так и женское естество одинаково. Почему же ты, позабыв свою жену, о чужой помышляешь?
Обличенный смутился, покаялся в душе и с тех пор боялся помышлять худое о княгине. Близился вечер, начали к берегу причаливать, устраиваться на ночлег. Одолевали князя Петра печальные раздумья: «Как буду дальше жить, своею волею самодержавие оставив?» Мудрая и добрая жена, видя сердце его, ласково утешала:
— Не скорби, княже! Милостивый Бог, Творец и Заступник всех, не оставит нас в беде!
В это время повар принялся готовить ужин. Чтобы повесить котлы над огнем, срубил два маленьких деревца. Когда окончилась трапеза, княгиня благословила эти обрубки словами: «Да будут они утром большими деревьями». Так и случилось. Проснувшись утром, все увидели два великих дерева с ветвями и листьями. Тем чудом Феврония хотела укрепить супруга, провидя наперед их судьбу.
(Как сказано в Священном Писании? Коль «для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет» (Иов. 14, 7), то человек, надеющийся и уповающий на Господа, будет иметь благословение и в этой жизни, и в будущей).
…Когда хотели люди княжеские грузить пожитки на ладьи, явились вдруг посланцы бояр из Мурома и били челом:
— Господине княже! От всего града пришли мы к тебе, да не оставишь нас, сирых! Возвратись в свое отечество! Многие вельможи в городе погибли от меча: каждый хотел державствовать, и многие друг друга перебили. Те же, кто остался, со всем народом молят тебя: хоть и прогневали тебя, и раздражили, и не хотели, чтобы княгиня Феврония владычествовала над женами нашими, но теперь кланяемся со всеми домочадцами и рабами своими: и зовем, и любим, и молим — не оставь нас, рабов твоих!
Со смирением приняли их просьбу Петр и Феврония и возвратились на престол. Жили они долго и счастливо, помогали подданным, словно чадолюбивые отец и мать. И имели ко всем любовь равную, богатство свое тленное не щадили, душою радовались и в Бога богатели.
«Были они своему граду истинные пастыри, а не наемники, — повествует летописец, — и правили им, служа правде, с кротостью, а не с яростью. Странников принимали, голодных кормили, нагих одевали, бедных от напастей избавляли». Когда же к концу близилось правление их, умолили они Господа, чтобы умереть им в один час. И повелели положить себя в одном гробу в одну могилу. И в один день приняли монашество: в иноческом чине наречен был князь Петр Давидом, а княгиня Феврония — Евфросинией.
Пришел час кончины Давида. Послал он к ней слуг со словами: «Сестра! Хочу отойти от тела, но жду тебя, чтобы вместе нам разрешиться». В тот момент она вышивала лики святых и просила: «Подожди, господине, пока дошью!» Он второй раз послал к ней: «Не в силах я долго ждать тебя!» Торопилась она доделать последнюю работу для церкви, но в третий раз явились посланцы от Давида: «Хочу уже преставиться, не могу тебя ждать!»
Заканчивая шитье, не успела она у одного святого ризы дошить. Остановилась на том, воткнула иглу, перевязала нить и послала сказать, что идет вместе с ним. Помолившись, в один день и час они предали Богу свои святые души и скончались каждый в своей келье. Люди хотели похоронить князя в городе возле соборной церкви, а княгиню — за городом в женском монастыре. Рассуждали так: «Раз были они в монашеском чине, значит, не следует их рядом в могилу класть». Так и сделали. А их общую могилу, вытесанную в камне, оставили пустой.
Но утром с удивлением обнаружили, что раздельные гробы князя с княгиней пусты, а тела их лежат в общей могиле. Люди неразумные и при жизни не давали покоя Февронии, и по кончине ее не оставили своего обычая: снова переложили их в разные гробы и в разные концы разнесли. И второй раз явилось чудо: утром вновь нашли супругов в общей могиле, и больше уже не смели прикасаться к святым их телам. Положили их там, где они повелели, — посреди родного города Мурома, возле церкви Рождества Богородицы.
...Спустя три столетия, в 1552 г., благоверный князь Петр и премудрая супруга его Феврония были причислены к лику русских святых. С тех пор они считаются покровителями семьи и верных, любящих сердец. Многие бездетные супруги едут в Муром поклониться их мощам и молят о чадородии. Припадая с истинной верой, они не остаются неутешенными…
Ирина Тихомирова
…Петр был младшим братом благоверного Павла, княжившего в древнем городе Муроме. Однажды в семье Павла случилась беда — по бесовскому наваждению к его жене стал летать змей в человеческом обличье и склонял ее к блудной страсти. Изнемогая от нападения демонских сил, она обо всем поведала мужу. Он наказал ей выведать у злодея тайну его смерти. Исполнила она слово мужа и узнала, что погибель змею «суждена от Петрова плеча и Агрикова меча».
Услышал о том князь Петр, исполнился мужества и стал мыслить, как брату на выручку прийти да змея убить. Вскоре на молитве в храме ему открылось, где хранится Агриков меч. Взял его Петр, выследил змея и поразил ударом меча. Но перед смертью змей обрызгал победителя своей скверной, ядовитой кровью, и тело князя покрылось страшными язвами и струпьями.
Так тяжко страдал он, но никто не мог исцелить его от болезни. Прослышал он, что в Рязанской земле есть много искусных врачей, и повелел везти себя в пределы Рязанские, ибо сам уже не мог на коне сидеть. Прибыв, разослал приближенных искать врачей. Один из посланцев забрел в село, называемое Ласково.
Поднялся на крыльцо первого дома — никого. Вошел в горницу и видит чудное зрелище: сидит посреди горницы девица, ткет льняное полотно, а перед нею заяц скачет. И говорит девица:
— Худо дому без ушей и палатам без очей!
— Где же хозяин? — не понял гонец. — Живет ли в доме человек мужского полу?
— Отец мой с матерью пошли взаймы плакать, а брат отправился через ноги за смертью следить.
— Что тут за чудеса? — изумился гость. — Ты сидишь одна в дому, перед тобой заяц скачет, а ты мне странные словеса глаголешь!
— Ты зашел в дом и застал меня неприбранной, а был бы у нас пес, он бы тебя почуял и залаял. Вот и выходит, что собака — для дома уши. А был бы у нас малый ребенок, он бы тебя увидел и мне бы сказал. Малое дитя — для палат очи. О родителях моих я сказала, что они на похороны пошли: сейчас они о покойнике плачут, а как сами преставятся, по ним будут плакать; вот что такое «плач взаймы». Брат же мой, как и отец, живет тем, что дикий мед в лесу собирает, по деревьям лазает. На дерево лезет — за ногами следит, чтобы не оступиться да не убиться. Вот это и значит «через ноги за смертью следить».
— Вижу, разумна ты!.. Скажи имя свое.
— Феврония.
— А я муромского князя Петра слуга. Ищем мы для князя врачей, да не знаем тут никого. Не подскажешь ли, к кому обратиться? Кто уврачует князя, получит дорогие подарки.
— Веди князя сюда. Если будет он сердцем добр и в ответах смиренен, будет и здрав!
Возвратился гонец, поведал Петру обо всем, и сразу собрался тот к девице в село Ласково. А вперед слуг послал, приказав передать: «Кто меня хочет лечить, пусть лечит и подарки большие получит». Мудрая Феврония ответила слугам:
— Я хочу князя лечить, но подарков от него не требую. Скажите ему так: «Если не стану его супругой, к чему мне тогда и лечить его?»
Возвестили князю ее ответ, но не принял он те слова к сердцу, помышляя в себе: «Как мне, князю, жениться на дочери древолазца-пчеловода?» Однако делать нечего, снова отправил к Февронии послов, пообещав: «Если исцелит, возьму ее в жены». Передали ей слуги княжье слово. Она, взяв сосудец малый, почерпнула хлебной закваски и, дунув на нее, сказала:
— Пусть истопят князю баню, и пусть помажет он струпы и язвы сей закваской, но один струп пусть оставит не помазан. И здрав будет!
Сразу приказал князь топить баню. Но, желая испытать девицу, послал к ней слугу с малым пучком льна: если, мол, девица так премудра и хочет за меня замуж, то пусть из этого льна учинит мне, пока я в бане моюсь, рубашку, порты и полотенце. В точности передал слуга княжеские слова. В ответ Феврония велела ему влезть на печь, принести оттуда поленце и отсечь часть его. А обрубок отдала ему со словами:
— Отнеси это князю и скажи: «Пока я лен чешу, пусть сделает из него ткацкий станок, чтобы мне было на чем выткать полотно».
Вновь подивился князь девичьей премудрости и выполнил все, как она повелела. И когда вышел из бани, почувствовал облегчение. А наутро и вовсе исчезли с тела его все струпы, кроме одного непомазанного. Как радовались, как удивлялись все его скорому исцелению! Но нарушил князь данное обещание — не захотел взять девицу в жены, мужицкого, мол, она роду-племени. В благодарность послал ей богатые дары, но она их не приняла. И поехал князь в свою отчину здоровым.
Однако в первый же день пути от одного того струпа по телу стали расходиться новые язвы. И вскоре покрылся он многими язвами, как и прежде, — и возвратился к девице за исцелением. Подошел к ее дому и со стыдом стал просить врачества. Она же, нимало не гневаясь, сказала:
— Если будет мне супругом, уврачую его.
Тогда дал он твердое слово, что возьмет ее в жены, получил исцеление и женился на ней. Так стала мудрая девица княгиней Февронией. «И прибыли они в город Муром, и начали жить благочестиво, ни в чем не преступая Божии заповеди».
В 1203г. после смерти брата Петр вступил на Муромский престол и стал самодержцем. Бояре уважали его, но их надменные жены сильно невзлюбили Февронию, не желая иметь правительницей над собой крестьянку. И подучивали своих мужей недоброму. Разгоряченные злыми наветами, бояре однажды взбунтовались и, потеряв стыд, предложили Февронии:
— Мы все, госпожа, хотим, чтобы князь Петр самодержствовал над нами, а жены наши не хотят, чтобы ты над ними господствовала. Возьми богатства довольно себе и иди куда хочешь!
Но ничего не нужно было ей, кроме любимого супруга. Обрадовались бояре, услышав такую речь, потому что каждый втайне метил на его место, и сказали обо всем своему князю. Благоверный Петр, узнав, что его хотят разлучить с любимой женой, предпочел добровольно отказаться от власти и богатства и удалиться вместе с нею в изгнание.
На двух судах поплыли они вниз по реке Оке. Один слуга их, плывший со своей женой, засмотрелся на красавицу-княгиню и воспылал блудным желанием. Имея благодатный дар прозорливости, она разгадала его помыслы и мягко укорила:
— Почерпни воду с одной стороны лодки и с другой. Скажи, одинакова вода или одна слаще другой?
— Одинакова. Что тут, что там — все одно, — отвечал тот, отведав водицы.
— Вот так и женское естество одинаково. Почему же ты, позабыв свою жену, о чужой помышляешь?
Обличенный смутился, покаялся в душе и с тех пор боялся помышлять худое о княгине. Близился вечер, начали к берегу причаливать, устраиваться на ночлег. Одолевали князя Петра печальные раздумья: «Как буду дальше жить, своею волею самодержавие оставив?» Мудрая и добрая жена, видя сердце его, ласково утешала:
— Не скорби, княже! Милостивый Бог, Творец и Заступник всех, не оставит нас в беде!
В это время повар принялся готовить ужин. Чтобы повесить котлы над огнем, срубил два маленьких деревца. Когда окончилась трапеза, княгиня благословила эти обрубки словами: «Да будут они утром большими деревьями». Так и случилось. Проснувшись утром, все увидели два великих дерева с ветвями и листьями. Тем чудом Феврония хотела укрепить супруга, провидя наперед их судьбу.
(Как сказано в Священном Писании? Коль «для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет» (Иов. 14, 7), то человек, надеющийся и уповающий на Господа, будет иметь благословение и в этой жизни, и в будущей).
…Когда хотели люди княжеские грузить пожитки на ладьи, явились вдруг посланцы бояр из Мурома и били челом:
— Господине княже! От всего града пришли мы к тебе, да не оставишь нас, сирых! Возвратись в свое отечество! Многие вельможи в городе погибли от меча: каждый хотел державствовать, и многие друг друга перебили. Те же, кто остался, со всем народом молят тебя: хоть и прогневали тебя, и раздражили, и не хотели, чтобы княгиня Феврония владычествовала над женами нашими, но теперь кланяемся со всеми домочадцами и рабами своими: и зовем, и любим, и молим — не оставь нас, рабов твоих!
Со смирением приняли их просьбу Петр и Феврония и возвратились на престол. Жили они долго и счастливо, помогали подданным, словно чадолюбивые отец и мать. И имели ко всем любовь равную, богатство свое тленное не щадили, душою радовались и в Бога богатели.
«Были они своему граду истинные пастыри, а не наемники, — повествует летописец, — и правили им, служа правде, с кротостью, а не с яростью. Странников принимали, голодных кормили, нагих одевали, бедных от напастей избавляли». Когда же к концу близилось правление их, умолили они Господа, чтобы умереть им в один час. И повелели положить себя в одном гробу в одну могилу. И в один день приняли монашество: в иноческом чине наречен был князь Петр Давидом, а княгиня Феврония — Евфросинией.
Пришел час кончины Давида. Послал он к ней слуг со словами: «Сестра! Хочу отойти от тела, но жду тебя, чтобы вместе нам разрешиться». В тот момент она вышивала лики святых и просила: «Подожди, господине, пока дошью!» Он второй раз послал к ней: «Не в силах я долго ждать тебя!» Торопилась она доделать последнюю работу для церкви, но в третий раз явились посланцы от Давида: «Хочу уже преставиться, не могу тебя ждать!»
Заканчивая шитье, не успела она у одного святого ризы дошить. Остановилась на том, воткнула иглу, перевязала нить и послала сказать, что идет вместе с ним. Помолившись, в один день и час они предали Богу свои святые души и скончались каждый в своей келье. Люди хотели похоронить князя в городе возле соборной церкви, а княгиню — за городом в женском монастыре. Рассуждали так: «Раз были они в монашеском чине, значит, не следует их рядом в могилу класть». Так и сделали. А их общую могилу, вытесанную в камне, оставили пустой.
Но утром с удивлением обнаружили, что раздельные гробы князя с княгиней пусты, а тела их лежат в общей могиле. Люди неразумные и при жизни не давали покоя Февронии, и по кончине ее не оставили своего обычая: снова переложили их в разные гробы и в разные концы разнесли. И второй раз явилось чудо: утром вновь нашли супругов в общей могиле, и больше уже не смели прикасаться к святым их телам. Положили их там, где они повелели, — посреди родного города Мурома, возле церкви Рождества Богородицы.
...Спустя три столетия, в 1552 г., благоверный князь Петр и премудрая супруга его Феврония были причислены к лику русских святых. С тех пор они считаются покровителями семьи и верных, любящих сердец. Многие бездетные супруги едут в Муром поклониться их мощам и молят о чадородии. Припадая с истинной верой, они не остаются неутешенными…
Ирина Тихомирова