Поучение в день памяти святого равноапостольного Князя Владимира
Избранниками Божіими движетъ промыслительный перстъ Божій. Какъ люди, какъ существа ограниченныя, самые великіе мудрецы міра сего всегда смотрятъ близоруко, въ самыхъ лучшихъ своихъ намѣреніяхъ и предпріятіяхъ движутся ближайшими своими видами, разумѣя смыслъ только ближайшихъ окружающихъ обстоятельствъ, но никогда ясно и полно не сознавая плановъ божественнаго домостроительства, которое направляетъ ихъ помыслы, намѣренія и дѣйствія къ своимъ глубокимъ и далекимъ премудрымъ цѣлямъ. Да и глядя сзади впередъ уже на осуществившіеся планы божественнаго Промысла, люди не постигаютъ ихъ во всей широтѣ и глубинѣ, хотя потомкамъ и виднѣе, чѣмъ современникамъ, причинная и цѣлесообразная связь историческихъ событій. Не сознавая ясно, великіе избранники Промысла Божія опредѣляютъ положеніе вещей внутреннимъ чутьемъ, чутьемъ-же намѣчаютъ и послѣдующее развитіе событій, иногда весьма великихъ. Въ этомъ смыслѣ св. Владиміръ есть одинъ изъ величайшихъ избранниковъ Промысла, намѣтившій на вѣка и тысячелѣтія развитіе судебъ русскаго народа, а съ нимь развитіе судебъ и многихъ другихъ народовъ міра какъ въ Европѣ, такъ и въ Азіи.
Движимый перстомъ Божіимъ, Владиміръ чувствовалъ, что язычество, омрачавшее людей впродолженіи многихъ вѣковъ и тысячелѣтій, язычество, произведеніе, забава и руководительное начало младенческаго человѣчества, что язычество теперь уже отжило; что человѣчество уже вышло изъ дѣтства, возмужало уже по крайней мѣрѣ на столько, что уже постигало, что какой-либо перунъ даже въ облакахъ не богъ; еще страннѣе перуна облачнаго олицетворять въ древесномъ истуканѣ, стоявшемъ на берегу Днѣпра; этотъ истуканъ даже не перунъ, тѣмъ болѣе не богъ, а простое дерево, которое сегодня стоитъ, завтра сгнило, которое сгоритъ въ огнѣ, не выплыветъ само собой изъ Днѣпра, не станетъ на свое прежнее мѣсто въ капищѣ на берегу Днѣпра. И мудрый Владиміръ осудилъ язычество въ своемъ духѣ на смерть. Идутъ ко Владиміру послы изъ разныхъ странъ, отъ разныхъ народовъ, предлагая каждый свою вѣру. Идутъ послы отъ евреевъ. «А гдѣ ваша земля?» — «Въ Іерусалимѣ», — отвѣчаютъ они, «но Богъ разсѣялъ насъ по разнымъ странамъ за грѣхи нашихъ отцовъ». — «Какъ-же вы, отверженные Богомъ, хотите учить другихъ своей вѣрѣ? Не хотите-ли, чтобы и насъ постигла та-же участь?» — Почуялосъ ему, что эта вѣра когда-то жила, а теперь уже отжила, и для новонарождающихся народовъ, какъ отжившая, не годится. Идутъ послы магометанскіе. Лѣтопись передаетъ, повидимому, только поверхность переговоровъ съ магометанами, поверхность впечатлѣній отъ этой вѣры и ея богослуженія. Запрещая винопитіе, эта вѣра разрѣшаетъ всякую другую разнузданность страстей; богослуженіе печальное, угрюмое, ничего не говорящее внутреннему чувству, не возвышающее, не очищающее сердца, не влекущее его къ небу... Не надо такой вѣры. И этимъ глубоко-мудрымъ рѣшеніемъ мудраго Владиміра намѣченъ цѣлый ходъ нашей исторіи, — вѣковой тысячелѣтній ходъ развитія тяжкой смертельной борьбы крещеной православной Руси съ магометанскою луною... Идутъ ко Владиміру послы вѣры римской. Не зналъ, не видѣлъ Владиміръ того, что латино-римская вѣра въ его время уже совсѣмъ отклонилась отъ единства Церкви вселенской, отъ чистоты православія свято-отеческаго, отъ неповрежденной вѣры апостольской и Христовой. Конечно, слабо постигалъ онъ и то, хотя и могъ знать по сообщеніямъ отъ недалекихъ зарубежныхъ славянъ, что тріязычная ересь убиваетъ развитіе народнаго языка и сознанія, подчиняя его латинской мертвячинѣ и давящему римско-папскому всевластію. Духомъ постигъ онъ несродность папизма съ славяно-русскимъ духомъ. «Нѣтъ, наши отцы не приняли вѣры латинской, не принимаемъ и мы», — простой отвѣтъ мудраго Владиміра. А между тѣмъ въ этомъ простомъ отвѣтѣ предрѣшена судьба русскаго народа и царства также на вѣка, на цѣлое тысячелѣтіе. Предуказана вѣковѣчная борьба русскаго православія съ польско-литовскимъ католичествомъ, съ западно-европейскимъ разновѣріемь и невѣріемъ. Движимый перстомъ Божіимъ, духомъ почуялъ Владиміръ, что Промыслу нужно возжечь новый свѣточъ истинной вѣры Христовой въ новомъ мощномъ народѣ; что этотъ свѣтъ привлекательнымъ блескомъ горитъ въ Цареградѣ, только уже догорая; что дни самостоятельнаго житія Византіи уже сочтены, что сила ея, то вспыхивая, то потухая, изнемогаетъ подъ ударами разнородныхъ варваровъ; что на Византію надвигается новая грозная давящая туча магометанства; что истинная Церковь Христова не должна погибнуть въ мірѣ; что врата адова не одолѣютъ ея; что въ православной вѣрѣ дышетъ Духъ Божій, влекущій душу къ небу; что въ православныхъ храмахъ человѣкъ способенъ забыть, на землѣ-ли онъ или на небѣ; что въ православной Церкви живетъ Богъ съ человѣками; что отцы наши всегда тяготѣли къ греческой вѣрѣ, къ греческой землѣ, къ греческому народу; что греческую вѣру облюбила и мудрая бабка Владиміра Ольга. Такъ подсказываемый Промысломъ выборъ Владиміра и былъ рѣшенъ, — принять вѣру отъ грековъ, неповрежденную вѣру Христову.
Такъ чрезъ вѣру во Христа, избранную святымъ Владиміромъ, мы русскіе и стали новымъ Израилемъ. Старый Израиль — это начатокъ святый, это святый корень. А мы примѣшеніе къ начатку святому; мы привившіяся вѣтви. Мы дикія вѣтви отъ язычества, прицѣпившіяся къ корню и сдѣлавшіяся причастниками его жизненныхъ соковъ, на мѣсто естественныхъ вѣтвей этого дерева, отломившихся отъ него. Тѣ, по слову святаго апостола Павла, отломились невѣріемъ, а мы привились къ дереву вѣрою.
И если вся система нашей вѣры имѣетъ незыблемыя основанія, то несомнѣнно, что мы усвоены Богомъ, какъ возлюбленныя Его чада; что мы Его собственная часть, уже Его наслѣдія вмѣсто Израиля ветхаго, плотскаго, который отвергся отъ своего Бога; что самъ Богъ наставилъ и наставляетъ насъ своею вѣрою; самъ хранитъ насъ, яко зѣницу ока; самъ покрываетъ насъ, яко орелъ гнѣздо свое, самъ носитъ насъ и жребій нашъ на раменахъ своихъ; что народъ Русскій — сынъ первенецъ Божій между другими народами, и Богъ нашъ любитъ насъ. Это однако же предметъ только вѣры, предметъ внутренняго нашего чувства, внутренняго самосознанія. Но вотъ что доступно и простому усмотрѣнію, — что вѣра наша выдвигаетъ насъ въ положеніе одного изъ первыхъ народовъ міра, въ положеніе даже въ нѣкоторомъ смыслѣ перваго народа въ мірѣ, несомнѣнно народа избраннаго по несокрушимой мощи; что именно внутренняя сила вѣры возводила насъ со степени на степень народной мощи, отъ силы въ силу; что выборъ православной Греческой вѣры святымъ равноапостольнымъ Владиміромъ намѣтилъ направленіе всей нашей народной жизни; что вѣра была тѣмъ оружіемъ, которымъ Русскій народъ побѣждаетъ всѣ народы и народности около себя; вѣра — тотъ живительный сокъ, посредствомъ котораго мы прививаемъ всѣ другія народности къ себѣ, претворяя ихъ въ себя, въ единый народъ Русскій, народъ Божій.
Посмотрите. Отвергъ мудрый Владиміръ отживающее язычество, какъ начало мертвящее, разрознивающее, а не сплотняющее народъ. Живителъная же вѣра Христова какъ прежде сплотнила всѣ племена Славянства въ единый Русскій народъ, такъ и до сихъ поръ та же вѣра претворяетъ всѣхъ окружающихъ насъ инородцевъ въ единство народа Русскаго. Такъ претворила и претворяетъ племена Финскія въ Россіи Европейской, разныя племена въ Сибири, на Кавказѣ, въ Средней Азіи. Отвергъ Владиміръ вѣру Магометову, какъ несродную Русскому духу. И посмотрите, подивитесь, — этимъ помѣчена цѣлая многовѣковая исторія Русской борьбы съ исламомъ, борьбы и побѣды надъ нимъ въ лицѣ татаръ и монголовъ, сперва на Русской землѣ, а потомъ и въ самомъ корнѣ его въ глубинахъ Средней Азіи, въ Самаркандѣ, Хивѣ, Ташкентѣ. Отвергъ св. Владиміръ вѣру западно-европейскую въ лицѣ Римскаго католичества, и тѣмъ намѣтилъ многовѣковую борьбу нашу съ латинствомъ въ лицѣ Литвы и Польши, противъ которыхъ Русскій народъ много вѣковъ ратовалъ въ силу своей вѣры, въ силу же своей вѣры и побѣждаетъ вѣру латинскую, какъ и все западно-европейское разновѣріе, проистекшее изъ нѣдръ латинства, какъ и зачатки антихристіанства, выродившіяся оттуда же, изъ латинскаго стѣсненія, изъ протестантской разнузданности, изъ раціоналистической необузданности. Во имя креста же Христова крестною силою повалили мы и нечестиваго губителя земли Наполеона. Во имя креста же крестною силою отразили мы и здѣсь въ Севастополѣ антихристіанское нечестіе Европы, подавшее руку исконнѣйшему врагу креста Христова исламу. Во имя креста же Христова силою вѣры мы и въ самые послѣдніе дни снова повалили идолъ исмаилитизма, хищнически утвердившійся въ священномъ и дорогомъ для насъ по священно-историческимъ воспоминаніямъ Царьградѣ. Принявъ вѣру Греческую православную, Владиміръ направилъ историческія стремленія Русскаго духа къ православнымъ восточнымъ братіямъ нашимъ, а ихъ привязанность, ихъ надежды и чаянія направилъ къ намъ. И напрасны наши отрицанія отъ историческаго нашего призванія, что мы Царя-града не хотимъ, что онъ намъ не нуженъ. Нѣтъ, историческій, намѣченный св. Владиміромъ жребій нашъ, влечетъ и повлечетъ насъ туда противъ нашей воли. И напрасны усилія всего свѣта остановить насъ на этомъ историческомъ нашемъ пути. Остановить они не остановятъ, а только задержатъ до уреченнаго предѣла.
Представимъ вотъ для примѣра, что никакія человѣческія усилія не остановили даже безсильнаго Израиля въ историческомъ его шествіи къ намѣченной Промысломъ цѣли. Судьба толкнула его въ Египетъ, оттуда въ продолженіи вѣковъ перетолкнула на сѣверъ Африки до Гибралтара, оттуда перекинула чрезъ Гибралтаръ въ Европу, въ Испанію. Оттуда невыносимое гоненіе перетолкнуло Евреевъ въ Галлію, изъ Галліи въ Германію, изъ Германіи въ Польшу, оттуда изъ соединенной съ нами нынѣ Польши Еврейство разселяется по Русской землѣ. О глубокомъ вредѣ Еврейскаго разселенія по Русской землѣ пусть скажутъ другіе. Мы скажемъ о пользѣ. Мы укажемъ промыслительное предначертаніе жребія, ожидающаго еврейство. Апостолъ Павелъ изъясняетъ, что ослѣпленіе части Израиля произошло и держится до времени, пока полнота язычниковъ войдетъ въ Церковь Божію; что они противники и враги Богу только на предопредѣленное время, но современемъ они обратятся; что какъ отпаденіе ихъ отъ Бога было нужно для примиренія язычниковъ съ Богомъ, такъ тѣмъ болѣе обращеніе ихъ къ Богу будетъ великимъ благомъ для міра, будетъ воскресеніемъ изъ мертвыхъ (Рим. гл. 11). Конечно, не даромъ Промыслъ Божій судилъ большинству плотскаго Израиля жить среди Израиля новаго, среди христолюбиваго Русскаго народа. Предвидится, предсказано обращеніе всего Израиля къ истинной вѣрѣ, и это обращеніе его будетъ воскресеніемъ духа вѣры, быть можетъ, и во всемъ христіанскомъ мірѣ, но во первыхъ во всемъ боголюбивомъ Русскомъ народѣ.
Такъ если человѣческія препятствія не остановили историческое шествіе десятимилліоннаго племени Евреевъ, то какъ онѣ остановятъ историческое шествіе стомилліоннаго народа Русскаго, полнаго вѣры въ свое призваніе? Вотъ во дни Севастопольскіе вся антихристіанская сила европейскаго невѣрія возстала противъ нашего христолюбія и метнула въ насъ всѣми новѣйшими ужасающими способами разрушенія. Какъ Владиміръ древле крестился въ Херсонесской купели крещенія, такъ и въ наши дни христолюбивая Русь пріяла здѣсь же на Севастопольскихъ высотахъ второе крещеніе, крещеніе огнемъ и кровію. И что же? Чего Европа достигла здѣсь, что оставила, какой памятникъ себѣ поставила! Пользы для себя не получила никакой. Завоевала только безславіе. Оставила Севастопольскія развалины, изъ которыхъ возрождается фениксъ Севастополя новаго. Памятникомъ же себѣ оставила на Севастопольскихъ высотахъ только свое кладбище, подъ благостнымъ покровомъ Русскаго христолюбія и Русской несокрушимой мощи; кладбище, на которомъ, конечно, самимъ костямъ европейскихъ воиновъ стыдно тлѣть отъ гнетущаго ихъ безславія жалкой безвременной ихъ кончины. За кого, за что они погибли? За Наполеона III, безславно жившаго, сгинувшаго еще безславнѣе? Или за Аглицкіе торговые интересы? За подлую цѣль коварнаго Албіона убить насъ посредствомъ французовъ, какъ нѣкогда тотъ же Албіонъ убивалъ французовъ руками русскихъ?! Боже! Міромъ правитъ идея. Какая же гнусная идея направляла въ Севастополь умнѣйшія націи Европы! И столько жизней сгибло за гнусную идею борьбы не за существованіе, которому мы не угрожали, а за преобладаніе здѣсь, у насъ. Мы же, воспріявъ здѣсь новое кровавое крещеніе, мы не умерли, а возродились. И наша кровь, пролитая здѣсь, какъ и въ другихъ мѣстахъ, за крестъ Христовъ, была и будетъ сѣменемъ святымъ, которое разростется широко и принесетъ плодъ сторичный, на вѣка и тысячелѣтія. Такъ пролитая дикими Азіатами кровь наша на Куликовомъ полѣ пустила отпрыски, которые разрослись до Хивы, Ташкента, Бухары и Самарканда, до Китая и Сахалина. Пролитая поляками наша кровь на поляхъ Малороссіи, Бѣло-Руссіи и подъ Москвою пустила отпрыски, которые заполонили самую Варшаву. Пролитая кровь наша на высотахъ Севастопольскихъ пустила живые свои отпрыски до Батума и Карса и Эрзерума, до Балканъ и самаго Царяграда. Не созрѣлъ еще плодъ отъ крови нашей у вратъ Эрзерума или Царяграда. Созрѣетъ... Аминь.
Источникъ: Поученіе преосвященнаго Никанора, архіепископа Херсонскаго и Одесскаго, на 15-е іюля, день памяти святаго благовѣрнаго равноапостольнаго Князя Владиміра и празднованія 900-лѣтія по крещеніи Руси въ Херсонесскомъ храмѣ святаго Владиміра, надъ самою купелью его крещенія. // «Странникъ», духовный журналъ. — СПб., 1888. — Томъ III. — С. 216-225.
Иллюстрация: Выбор веры св. равноап. Князем Владимиром