Бог и рок-н-ролл
Воспоминания и рассуждения сербского монаха из монастыря Черная Река о его лучшем друге молодости
покойном художнике Душане Герзиче Гери и еще о душе, современном искусстве и нынешнем времени
Продолжение. Начало в № 12 (102)
Боже, согрешили мы, заблудились и пострадали.
Желали мы свободы, а стали рабами. Стремились ввысь, а сорвались и пали на дно.
Очи наши искали света, но нас покрыла тьма. Имели мы силу великую, многие дары,
глубокие умы, красивые лица, звонкие голоса, мягкие и длинные локоны.
Имели смелые и даже дерзкие речи, отличались изысканными манерами.
Но глубоки были наши раны от тоски и боли, которые чаще всего мы и не осознавали.
А все Любви ради, которую всюду искали.
Но только не в Тебе, только не в Тебе.
Иисусе, Тоска моя, Иисусе, Молодость моя,
Иисусе, единственная Радость моя,
Прости.
Суббота, 7 апреля 2001 года
Между тем прошел год. Это был год неизмеримой Божией милости, так как я нашел истинную Православную веру, узнал Бога и Его всеприсутствие в виде неописуемой любви и так обрел избавление от светского омута, душевный мир, радость и покой. <…>
В то время моя вера была еще некрепкой и недостаточной, я узнавал о Боге постепенно, из книг, но в церковь все не шел... Мой добрый приятель и кум Нинослав, который снабжал меня духовной литературой, приглашал уже несколько раз в воскресенье в храм. Но я упирался, полагая, что «институция» мне не требуется и что могу молиться у себя дома. Конечно, это был самообман, прелесть, но, слава Богу, через некоторое время я понял неизмеримую ценность церковного единства, богослужения и – как венец всему – Святого Причащения.
Прошел месяц моего сознательного обращения к вере, но одна вещь продолжала мучить меня – я все еще курил марихуану. Честно сказать, с тех пор как я приступил к молитве, это случалось со мной все реже и сопровождалось угрызениями совести. Но, проводя вечера в кругу друзей, где сигарета была обычным делом, я не отказывался от нее. Безспорно, это было легкомысленно, так как невозможно служить и Богу, и тому, что Богу противно. Я чувствовал в себе раздвоение. После каждого такого вечера накатывалось мучительное, тягостное опустошение, не покидавшее меня по нескольку дней. Благодаря этому я начал понимать, что необходимо сделать окончательный выбор жизненного пути. <…> Перед сном я долго молился таким образом: «Боже, помоги мне оставить наркотики!» <…>
Вторник, 5 июня 2001 года
Однажды утром зазвонил телефон и раздался знакомый голос. Это был мой друг Душан: «Алло, это Гера, ты что, сердишься на меня?» Звонил он мне из Торонто. Мы не созванивались уже год после того неприятного эпизода с работой. Я давно уже ему все простил и часто молился о нем, зная, какую он ведет жизнь. – «Конечно же, не сержусь, ты ведь мне брат», – сказал я ему и после этих первых дрожащих слов ощутил в его голосе облегчение.
Я был сильно привязан к этому человеку с ранней молодости, буквально с первых дней нашего знакомства. На словах, в силу своей неумеренной заносчивости, он часто оказывался язвительным по отношению ко мне, но я не хотел, да и не мог воспринимать это как оскорбление, – ведь я знал доброту его души. За 20 лет нашей дружбы мы проходили разные стадии, но без меня ни разу он не предпринял ни одного серьезного шага. Я не могу выразить словами эту любовь и никогда ее не забуду.
Он собирался переехать в Париж. Канада казалась Душану провинцией, и там ему было невыносимо, а в Нью-Йорк он боялся возвращаться из-за разного рода порочных соблазнов. К сожалению, с Юлией они развелись. Она сохранила беременность, в то время как он настаивал на аборте, не желая иметь детей. Поэтому она не могла больше с ним жить. Это была великая трагедия, я ведь помню, как они познакомились. <…>
Душан собирался заехать в Нью-Йорк, чтобы купить кое-что из одежды и художественных материалов перед поездкой в Европу, так как здесь все было дешевле. Он хотел повидаться со мной, чем я был весьма обрадован. Когда встретились, он вел себя по-обычному, только, не глядя мне в глаза, все время просил прощения. У меня болело сердце в связи с последними событиями в его жизни, и я, обняв, пытался его успокоить. Мы провели вместе целых два дня. Я много говорил ему о своем обращении в веру, о молитве, об иконах, которые начал писать, и о животворной радости, которую даровал мне Господь после покаяния и труда во очищение своей души. Осторожно пытался объяснить ему, куда ведет его путь и где можно обрести спасение. Между тем, все это очень тяжело до него доходило. Злые силы уже давно приобрели над ним власть. Что я мог? Настаивать я не смел, чтобы не вызвать еще худшее состояние. Мне было важно выразить ему свою любовь и прощение, которые были необходимы другу, так как я видел, что наше отчуждение тяжелым камнем лежало у него на сердце.
Душан уехал в Париж, после чего я видел его еще один раз в жизни. Предполагаю, что в Париже у него не было мира от демонов, поскольку и этот город – метрополия с не меньшими искушениями, нежели Нью-Йорк. Там он окончательно погубил свое здоровье и, поскольку не было выбора из-за проблем с французской визой, вернулся в Сербию, где жил у своей матери в Белграде. В Париже он познакомился с молодой хорошей девушкой, сербкой, но родившейся во Франции, с которой уже хотел повенчаться и иметь детей. Я к тому времени тоже вернулся на старый континент и стал монахом в Сербии. Он часто звонил мне в монастырь и хотел встретиться. Но в голосе раз от разу чувствовалась все большая апатия.
Наконец, он все же приехал вместе с девушкой ко мне в монастырь. Мы крепко обнялись – на этот раз после трехлетней разлуки. Он был худ и сер. К тому времени он уже долгое время не употреблял героина, пил лекарства, но было заметно действие алкоголя, чего не скроешь. В монастыре ему очень понравилось, но у его девушки были какие-то дела в Белграде, и они вскоре вернулись домой. Он обещал мне при первой же возможности опять посетить монастырь, чтобы побыть подольше и отдохнуть. Я его убеждал обязательно приехать, говорил, что жду его. Он звонил мне еще несколько раз. Однажды уже сказал, что приедет, но так и не появился.
Через три месяца, на св. Савву, игумен сообщил, что мне звонил наш общий знакомый и оставил сообщение. На листочке бумаги я прочел: «Отче Арсение, Душан умер, позвони нам!» У меня внезапно куда-то пропали все силы, и я почувствовал необходимость прислониться к стене. Я знал, что его здоровье никуда не годилось, но не верил, что все так закончится.
Целых два месяца каждый день плакал и молился о его душе, так же, как и теперь, лишь только Господь напомнит мне о нем. Мать Душана позднее мне сказала, что на его рабочем столе, на самом видном месте, лежали отпечатанные заламинированные молитвы, которые я посылал ему в Париж. И что за две недели до смерти, вероятно, на Рождество, он захотел причаститься, чем сильно ее удивил. Покаялся и причастился. Это, конечно, очень обрадовало и утешило.
На сороковой день мы с братией отслужили панихиду по новопреставленному. Пел «Господи, помилуй», слезы катились градом, и я не мог с ними совладать. <…>
Пятница,
28 декабря 2001 года
В позапрошлую неделю игумен привез из Белграда одного юношу, который когда-то, еще ребенком, приезжал в монастырь с матерью. Сейчас ему 21 год, и с 18 лет он употребляет героин. Мать родила его вне брака, и отца он узнал только когда уже подрос. Отношения с ним у него не сложились. Молодой человек был интеллигентен, с хорошо поставленной речью, он устроился работать в одной музыкальной программе на радио. Именно тогда он начал употреблять наркотики. Не зная, что делать с собой и с ним, мать обратилась к нашему игумену с воплем о помощи, чтобы его взяли на время в монастырь, отдалив от тлетворных связей. Осознав свое падение и, будучи человеком не чуждым веры, юноша согласился. И вот, он у нас. Игумен определил ему послушание помогать отцу Георгию во всех делах, требующих немалой физической нагрузки. Ему приходится валить мотопилой сухие деревья, потом распиливать стволы на поленья, колоть дрова и перевозить все это на мотоблоке в подвал.
Хороший парень, он трудится в поте лица. У меня перед глазами часто встает его лицо, в котором запечатлелся героин. Особенно в глазах. Героин уничтожает личные особенности и всех делает на одно лицо. Принимающие тяжелые наркотики обычно обладают одинаковой физиономией. Это не просто худоба или изможденность, но отражение того, кто в них вселился. Они все без исключения имеют черты демона героина. Подобно тому, как все святые похожи на Христа, лик Которого постепенно отображается в них, и они становятся Его живой иконой, так и эти несчастные делаются похожими на того, кого обожают, превращаются в икону диавола. Героин заменяет им Бога.
Подобно и блудницы, обжоры, алкоголики, содомиты, игроки, воры, убийцы и еще многие другие рабы различных страстей и пороков, проводящие определенное время в том или ином грехе, имеют известную типичную физиономию и становятся похожими друг на друга. Они, по сути, начинают напоминать демона, которого олицетворяют, неся определенную страсть; у которого они находятся в послушании. Если бы я, не дай Бог, оказался в аду, я бы сразу узнал демона героина. Он у своего отца – сатаны – занимает почетное место, так как приносит к его ногам многочисленные уловленные им человеческие души. Такие люди подобны вражьим клонам, даже кости их меняются со временем. Как Господь Иисус Христос прославляет Себя во святых Своих, так и этот демон проявляет себя через своих рабов.
Наблюдая за этим юношей, я замечал, как с каждой святой Литургией мало-помалу к нему возвращается облик, дарованный Богом. Если он найдет в себе силы остаться здесь надолго, как он обещал это матери и игумену, то, даст Бог, снова придет в себя. В отдельные моменты в его глазах пробегает судорога и боль, ведь героин требует своего и не оставляет его в покое ни днем, ни ночью. Но, с Божией помощью, он борется и постепенно освобождается от напасти. Мы здесь молимся о нем, но что с ним будет, когда вернется в Белград? Если не обретет сейчас твердую веру и искреннее покаяние – самое сильное оружие, – тяжело ему будет сопротивляться и зло опять возьмет над ним верх. Это уже столько раз приходилось слышать, видеть и констатировать.
Помоги ему, Господи, ведь пришел же он в монастырь, а не в какой-то санаторий или больницу, как множество других. Дай ему вкусить Твоей любви, чтобы он увидел, где находится истинный Источник жизни и утешения. Ты ведь все можешь. Все они, по сути, ищут любви, которой не имеют, а без любви жить невозможно. Зол и ядовит мiр, в котором мы живем. Не вмени им во зло, если они обмануты и идут в противоположную от Тебя сторону, очисти и смири их души и умы, направь к Себе, Солнцу Вечной жизни и духовной бодрости, к единственной истинной Радости.
Перевод с сербского
Екатерины Василевич
Продолжение следует