ПРАВАЯ СТОРОНА

Бог и рок-н-ролл

 Продолжение. Начало в № 12 (102)

Воспоминания и рассуждения сербского монаха из монастыря Черная Река о его лучшем друге молодости покойном художнике Душане Герзиче Гери и еще о душе, современном искусстве и нынешнем времени

  

Боже, согрешили мы, заблудились и пострадали.
Желали мы свободы, а стали рабами. Стремились ввысь, а сорвались и пали на дно.
Очи наши искали света, но нас покрыла тьма. Имели мы силу великую, многие дары,
глубокие умы, красивые лица, звонкие голоса, мягкие и длинные локоны.
Имели смелые и даже дерзкие речи, отличались изысканными манерами.
Но глубоки были наши раны от тоски и боли, которые чаще всего мы и не осознавали.
А все Любви ради, которую всюду искали.
Но только не в Тебе, только не в Тебе.
Иисусе, Тоска моя, Иисусе, Молодость моя,
Иисусе, единственная Радость моя,
Прости.

   Понедельник, 14 октября 2002 года
   Сегодня праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Дай Бог, чтобы и мы находились под ним, огражденные и защищенные от всех ужасов, которые обычно замаскированы пестрой смеющейся маской удобств земной жизни. Эти ужасы подстерегают нас с самого раннего возраста и стремятся обезобразить душу, на плач Ангелам, на смех и поругание от людей и демонов.
   Вспомнил я некоторых знакомых своей молодости, чьи судьбы были не менее трагичны Душановой судьбы. Они весьма поучительны для нового поколения. Надеюсь, юные, узнавая в этих историях свои жизненные ситуации, устрашатся и, возможно, не повторят ошибок, которые обходятся слишком дорого.
   Так, когда мы – поколение 1957–1963 годов – учились примерно в восьмом классе средней школы и наш возраст составлял около 14 лет, среди нас начали формироваться группы. Круг моих друзей был из «колонии министерства управления», в престижной части Белграда, близ Дедыни и Топчидера, где в основном жили политики, государственные деятели, высокие военные начальники, богатые частники, врачи и адвокаты – так называемая коммунистическая элита 70–80-х годов в Белграде. Большинство моих друзей и подруг были детьми вышеупомянутых людей, и я часто проводил время у них в гостях.
   Мои родители не принадлежали к этому кругу, но все дедыньские дети с радостью приглашали меня к себе в гости как близкого им по духу и интересам. Покойный товарищ Душан, сын знаменитого хирурга, главврача хирургической клиники в Белграде, тоже жил в том районе, и мы, как неразлучные друзья, часто вдвоем гостили у различных высокопоставленных лиц.
   Конечно, это было самое безбожное время за всю историю сербского народа. Нам жилось вольготно и безбедно, Иосиф Броз Тито обладал неприкосновенностью во власти, а Югославия имела твердый международный статус в отличие от нынешнего положения. Денег было много, работали мало, занимались в основном тем, что путешествовали, тратили деньги на покупки и развлечения всякого рода. Так мы и росли.
   В то время я познакомился с Мирой Миятович, дочерью Цвиетина Миятовича, будущего Председателя Югославии после смерти Тито. Жили они на Дедыне в роскоши и изобилии, на богато и стильно меблированной вилле, где было много картин, хрусталя и китайских сервизов. Пища пестрила деликатесным разнообразием, а при входе у ворот дежурил милиционер, который регистрировал каждого посетителя. В отличие от этих недосягаемых коммунистических «богов» рабочий класс вел бедственное существование, систематически гипнотизируемый искусно разработанными политическими заявлениями, сладкой ложью и пустыми обещаниями. Мирина мать умерла рано, и отец женился на известной киноактрисе Мире Ступице. <…>
   Товарищ Цвиетин был человеком тяжелого характера, партизан и ленинист, для которого коммунистическая партия и «народно-освободительная борьба» стали единственными святынями. Больше всего он любил рассказывать о том, как в молодости они бились с «мерзкими четниками» (королевской гвардией) и со всеми, кто был против них. На слова «Бог» и «Церковь» в его доме лежало табу, и следовало не терять бдительности, чтобы случайно не заговорить об этих понятиях и не подвергнуться допросу и издевкам, несмотря на наш еще детский возраст.
   У Миры была младшая сестра Мая, и они обе были дивными и добродушными детьми. Миру я любил как родную сестру. Воспитание девочек с отцовской стороны лучше всего можно охарактеризовать словом «пытка». Они были обязаны смотреть все политические телепередачи, которых в то время существовало множество, новости – главный информатор всех режимных безсмыслиц, а также все партизанские фильмы и сериалы как одно из главных средств для «промывания мозгов». Миятович не только заставлял это делать, но и проверял, насколько дочери исполняют его установку, следил, чтобы не обманывали его.
   Когда мы приходили к ним в гости, отец обычно появлялся не сразу, но стоило ему выйти из комнаты, он строил всех детей вдоль стены и допрашивал: участвовали ли мы в рабочих ударных акциях и активные ли мы члены комсомола. Учитывая то, что в этих делах усердия мы не имели, он всегда был недоволен кругом общения своей старшей дочери, чего от нас и не скрывал. К счастью, таких встреч было немного. По правде сказать, это был человек глубоко несчастный, хотя сам он не понимал этого, перенося эту беду на дочерей.
   Разумеется, человеческое сердце, не познавшее Бога, молитвы и утешения Духа Святаго, нуждается в каком-то другом утешении, и молодые пустые души приняли то, что было доступно и что предлагало ложное ощущение счастья – наркотики.
   Я же, слава Богу, неким чудом, чьими-то святыми молитвами, оставался мало вовлечен в круговерть этой душевной отравы. И большинство друзей именно за это и любили меня, чувствуя во мне какую-то иную, естественную жизненную радость, им недоступную. У нас в доме все-таки знали о Боге, о Церкви, иногда даже слышались молитвы и славили Крестную славу. Это было щитом и якорем, благодаря чему я избежал окончательной погибели.
   С начала 80-х мы начали создавать рок-группы, увлекались музыкой и выступлениями, гордились своим положением в обществе. Вся молодежь смотрела на нас как на недосягаемых идолов. Мы чувствовали себя сверхлюдьми, кичась своими талантами без осознания Талантодавца, что и стало нашим смертным приговором.
   Говорю и о себе тоже, так как я составлял часть бедствия, хотя пребывал и не в первых рядах. Все это было уже тогда неотделимо и немыслимо без наркотиков. «Секс, наркотики, рок-н-ролл», «живи стремительно, умри молодым и красивым», – это были лозунги нашего стиля жизни, стиля поколения «бит» и «хиппи». Но и после нас, увы, увлеченные тем же, молодые ребята совершают все те же ошибки, что и мы.
   Рок-н-ролл, как и всякий связанный с современной электронной музыкой стиль, неизбежно сопутствует наркомании, точнее рок-музыка и есть один из отличительных признаков наркомании или ее музыкальное выражение. Нет рока без внешнего искусственного стимулятора, а если и есть, то вопрос встает о неких сексуальных мутациях, извращениях, которые рано или поздно себя проявят.
Те неопытные и самонадеянные миссионеры, которые сегодня пытаются каким-то образом соединить Православие с роком, тем самым якобы освящая рок, не понимают того, что они намереваются соединить свет и тьму, мед и яд, жизнь и смерть, Бога и сатану. Вместо освящения рока происходит поругание и осквернение Православия.
   Сам ритм рок-музыки, ее пульс, даже без содержания текста, безобразен и разрушителен. После мимолетной эйфории он приводит к тоске и унынию, из которых рождается новое желание приобщиться к анестезирующим ритмам, и так – по кругу, безысходно, что символизирует саму наркоманию. Это совершенно не сочетается с Церковью, а особенно с молитвой и душевным миром, проистекающим от молитвы. Поэтому клирики, желающие помочь такому типу молодежи, не должны пытаться вводить в рок-н-ролл Церковь, но постепенно должны выводить молодежь из рок-музыки, что в итоге погасит и стремление к химическим стимуляторам.
   Принимая во внимание, что все художники и интеллигенты – люди творческие, их надо знакомить с непреходящими ценностями, которые содержатся в духовном творчестве: во-первых, в иконографии и резьбе по дереву, церковном пении, особенно в византийских распевах божественной глубины и красоты. Затем в духовной молитвенной поэзии, а также во всех других видах искусства, проникнутых религиозным чувством.
   Поучительна история известной рок-группы «Екатерина Великая», которую обожали сотни тысяч молодых ребят по всей Югославии. Первым от героина очень молодым умер Ивица Вдович, по прозвищу «Вд», вероятно, самый талантливый ударник в Белграде. Он так хорошо владел ритмом, что мог выступать в качестве солиста на ударных или как полноправный член филармонии. Он был добрый парень, но находился в тяжелой зависимости от опиума.

«Екатерина Великая» («EKV»): Милан Младенович, Иван Ранкович, Боян Печар и Маргита Стефанович, 1986 год		Могила Маргиты Стефанович († 2002)

   Затем ушел из жизни руководитель группы Милан Младенович, гитарист, певец и очень одаренный композитор. Он не был типичным наркоманом, но достаточно впитал в себя всякой отравы и приобрел рак поджелудочной железы, отчего в молодом возрасте угас за два месяца.
   Третьим по счету стал басист и певец Боян Печар, друг моей молодости. Долгое время он ухаживал за Мирой Миятович и до «Екатерины» возглавлял группу «Талас», в которой Мира пела, вместе с ней он и разрушал свое здоровье и душу. Боян скончался в Лондоне, где пытался покончить с героином, но было уже слишком поздно. Его организм пришел в такое плачевное состояние, что он не мог даже контролировать свою естественную нужду и совершал ее под себя, все равно где – в кровати или сидя за столом. Одна наша знакомая из Лондона взяла его тогда к себе домой и заботилась о нем до последнего дня. В Сербию он вернулся только в гробу, на собственные похороны.
   Потом упокоилась пианистка Маргита Стефанович, известная «роковая Маги», четвертый член группы. Девушка из хорошей семьи, с музыкальным образованием, с дипломом архитектора, о ней мечтали многие молодые люди, а она все выбирала, приближала и отталкивала, как ей только вздумается, «прославившись» своей скандальной блудной жизнью. <…> Под конец Маргита так обезобразилась, что просто вся отекла от наркотиков, лекарств и алкоголя, у нее выпали почти все зубы, великолепные волосы поредели, и в результате ее даже стали избегать знакомые. Одно время она привела себя немного в порядок, вставила зубы, вылечила отечность. Но когда эта бывшая остроумная интеллектуалка вступала с кем-нибудь в разговор, то быстро теряла суть беседы, начинала нести какую-то чушь или внезапно замолкала на полуслове, приводя всех в сильное смущение. В конце концов, она заболела эпилепсией. Тяжелая трагедия. Недавно слышал, что и она, горемыка, умерла.
   Пример этого круга лиц весьма характерен: с другими известными мне рок-музыкантами происходило нечто подобное. Все они в конце концов губили свое здоровье и красоту, интеллект и человеческое достоинство. А все ради мимолетной суетной славы и ненасытного себялюбивого стремления быть в центре внимания! Причина же тому одна – страшная и трагическая пустота души, в которой было все, кроме Бога.
   Но вернемся к Миятовичам. Время шло, и вся ложь и заблуждение коммунизма стали очевидными. Марксистский пантеон разрушился а с ним иссякало могущество тех, которые черпали из него свою мощь и силу.
   Какая плата Небесной вселенской правды выпала на долю товарища Цвиетина за его дела? В первую очередь развалилась вся его карьера, он стал никем и ничем – неприметным стариком. Вскоре его оставила жена, а под конец две его милые дочки-наркоманки умерли от СПИДа. Он, между тем, остался жив и одинок – для того, видимо, чтобы хорошенько поразмыслить о том, что с ним произошло. Возможно, он до гроба пребудет верен себе, останется самовлюбленным эгоистом, возможно, даже наложит на себя руки, чего, к сожалению, вполне можно ожидать, но, может быть, все же покается и возопиет к Богу о прощении и спасении своей бедной души.
   Увы, этот пример – не единственный среди дедыньской «аристократии». Впрочем, чтобы не наводить тоску, закончу рассказ о них. Да простит Господь их души, а нам да поможет уразуметь в этих трагических человеческих судьбах и справедливых возмездиях Божиих Его Божественную благость и назидание.

Перевод с сербского
Екатерины Василевич

Продолжение следует