ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
в которой повествуется о видении Царем Лазарем
битвы одновременно и телесными, и духовными очами
Через некоторое время в душе Лазаря снова раздалась дивная мелодия – Небесные народы пели песню, из которой умирающий Царь разобрал следующие слова:
В эти дни собирается жатва.
Стая душ возлетает к нам с битвы.
Но две жатвы на Косове житном –
Смерть и Жизнь – пожинаются вместе.
Жатва Жизни сливается с Небом,
Крылья Ангелов Жизни лелеют
И возносят их бережно к Свету.
День Амосов – завет христианам,
Чтоб за Крест и Свободу бороться.
Кровью Лазарь его запечатал
И направил народ свой к Богу…
От благости и сладости этой песни Лазарь настолько умилился, что из очей его потоком потекли слезы. Но он их даже не ощутил, поскольку пребывал в духе. Турки же обратили внимание на его плач и истолковали его по-разному. Одни подумали, что христианский Царь оплакивает лежащих перед ним мертвых воевод, другие связывали его слезы со страхом приближавшейся смерти. А два Небесных мужа, невидимые для турок, пребывали с Лазарем и о чем-то между собой беседовали. Святой пророк Амос медленно наклонился к Лазарю и тихо произнес:
– Тебя тронула эта дивная песня, мой дорогой друг? Это Небесные жители радуются встрече с новыми братьями, отходящими от земли. Посмотри, как их много, прибывших с Косова поля!
Всевышний подарил мне этот день как Своему Мученику, так же, как и любому другому святому Он дарует свой день. В этот день твоего страдания и я претерпел смерть за святую веру. И как всякому святому в его день, так и мне ныне Небеса возносят славословие и воспевают хвалу. Так на Небе каждый день прославляется Бог во святых Своих. Молитвы всех смертных, которые почитают меня во славу Господню, я как фимиам приношу Царю и Вседержителю Небесному. А души праведников, которые в мой день покидают землю, я сопровождаю с Ангелами Хранителями в прозрачные высоты Вечного Света и Вечной Жизни. Еще немного, Княже, и ты разделишь сей день со мной, как Святой сего дня. А всякое разделение Небесной славы для нас означает двойное блаженство.
Сказав это, святой Амос возложил свою десницу на глаза умирающего и воскликнул: «Откройся!»
В это мгновение у Лазаря распахнулись очи – одновременно и телесные, и духовные. И он стал созерцать сражение на Косовом поле сразу с двух точек зрения. Как же это было ново и удивительно! Лица многих воинов, причастившихся накануне, сияли, будто освещаемые свечами. Вокруг голов у них блистали световые круги, излучающиеся крестообразно в четыре стороны. Около каждого такого воина стоял, будто на воздухе, светящийся прозрачный Человек, такой же, как Небесный Вестник, говоривший с Лазарем. Но видел Князь и других воинов, лица которых были темными, как земля. Из их голов выступали в разные стороны черные, как деготь, шипы. И понял Князь, что эти шипы означают гнусные дела и страсти грешников.
И еще уразумел он, что на широком Косовом поле борьба происходила не только между людьми, но и между духами. И ад, и земля, и Небо столкнулись в жестокой борьбе. Треск и скрежет, крики и визги, грохот и звяканье, призывы и грубые выкрики – воздух был наполнен всевозможными звуками и восклицаниями, которые только существуют на земле, производимые горлом и ноздрями, копытами и металлом, трубами и оружием, костями и зубами, бубнами, ветром и дождем. Сверкание мечей и копий, сияние стрел и колчанов, блеск серебряных узд, пестрота азиатских зеленых сюртуков и христианских красно-белых крестовых плащей, белые лица европейских воинов, темно-желтые азиатов и угольно-черные африканцев, снежные тюрбаны и алые чакширы, голубые и кремовые шаровары, желтые и оранжевые сапоги, разноцветные кони и собаки, светло-коричневые верблюды и соколы… Могло ли где-то еще человеческое око созерцать такое разнообразие цветов, представленное тремя континентами?
Воины стояли друг против друга: одни со сверкающими, подобно молниям, очами, другие с бледностью догорающей свечи. Кони скалили зубы от перетянутых узд. Каждый воин думал о том, как умертвить неприятеля и оборонить себя. Лица одних – книга ужаса, других – книга ярости, третьих – книга страха, четвертых – книга боли или безпокойства, или надежды. Но ни одно лицо не выражало уверенности в превосходстве силы. Некоторые с закрытыми глазами сквозь приоткрытые уста обнаруживали свою боль. Другие, стиснув зубы, демонстрировали гнев сверканием очей. Иные, сморщив лицо, собирали последние силы. Одни падали от удара противника, другие выдергивали из своих тел стрелы и руками зажимали раны, чтобы остановить кровь. Кто-то по ошибке убивал лучшего друга. Некоторые, упав, находили смерть под копытами собственных коней, на которых надеялись как на товарищей. Кого-то в бегстве настигала стрела, а кто-то в эпицентре сражения оставался невредимым.
Телесное зрение не смогло бы охватить всего, а природный ум был бы не в состоянии уразуметь, почему с одним человеком происходило одно, а с другим – другое. Смысл такого крушения или продолжения людских жизней можно было осознать только с помощью духовного зрения. И среди многих тысяч воинов лишь у одного Царя Лазаря было открыто духовное зрение, и он мог наблюдать борьбу духов за людей. К каждому воину в зависимости от его духовного состояния подлетали те или иные духи – духи Света или духи мрака. Каждый дух мгновенно распознавал своего и принимался бороться за него. Доблестные Ангелы Небесные, защищая крестоносных витязей, отбивались взмахами крыльев или дыханием уст своих от демонов, как от голодных шакалов. Но адские звери, хоть и трепетали перед светлыми Силами, вновь и вновь свирепо налетали на всякую людскую душу, лишь только она покидала свое еще теплое тело. Отвратительными челюстями они стискивали души грешников и впивались в них острыми когтями, подобными рыбацким крючьям, на аршин выступающими из черных пальцев. Но как только Ангелы взмахивали своими крыльями, они сворачивали свои когти в змеиные клубки и сами себя истязали в жуткой ярости. От адских сил исходил такой дым и смрад, какой неведом людям на земле. Оба войска могли бы сразу погибнуть, задохнувшись от этого зловония, если бы Ангелы не уничтожали его Небесным животворным озоном, наполнявшим их существо.
Князь Лазарь глядел и содрогался от ужаса, видя, как Ангелы попускали демонам забирать некоторые черные души. А души праведников они закрывали своими крыльями и возносили в светлые Небеса. Направляясь ввысь, каждый Ангел учтиво поворачивался к святому пророку Амосу и приветствовал его – ведь это был Амосов день. И дивился Лазарь великим войскам Неба и ада, которые были ничуть не меньше человеческого войска на поле брани. Их борьба за человеческие души была настолько молниеносной и утонченной, что в земной жизни ей не существует никакого подобия, даже если представить себе мучительную борьбу противоположных человеческих помыслов. И в течение видения этого двойного сражения обоими парами очей Лазаря не покидала Небесная мелодия:
Стая душ прилетела к нам с битвы,
Мы вам рады, поборники правды!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой следует ответ на вопрос Царя Лазаря,
почему некрещеная Азия победила его народ,
который боролся за Крест Честной?
От всего увиденного Лазарь долгое время не мог прийти в себя. Его тело колотила дрожь. Султановы слуги восприняли ее как предсмертную лихорадку тяжелораненого. Между тем, Лазарь пребывал в духе и не придавал значения телесным ощущениям. Битва все еще продолжалась, но он уже ничего не видел вокруг себя. Перед ним стояли Ангел Божий и святой Пророк – он лицезрел только их. Тогда Ангел перекрестил изнемогающего Князя крестом из трех перстов, что возвратило мир его душе и крепость телу, и спросил:
– Тебе еще не все ясно? Ты хотел бы еще о чем-нибудь узнать, дивный основатель церкви Горняк?
По-прежнему находясь под впечатлением вышеописанного видения, Лазарь тихо прошептал:
– Хоть каждое твое слово, о, безтелесный, возжигает мое сердце как новое пламя истины, которое и светит, и греет, но все еще недостаточно просветилось мое сознание и есть тучи, доселе покрывающие его. Вот одна из них. Я со своими витязями вступил в бой за Крест Честной и Свободу Золотую. Азиатский же князь пришел со своими ордами, чтобы занять наши дома, разграбить и разрушить все, что возможно. Не понимаю, великий Слуга Божий, почему воля Всевышнего склонна даровать победу тем, кто ругается над Крестом и попирает Свободу крещеного народа?
На это Посланник Небесный ответил:
– Когда крещеный народ сам попирает Крест своими беззакониями, тогда Всевидящий попускает еще большее поругание этому народу со стороны некрещеного. Ты знаешь, что Крест Честной – Крест Сына Божиего и что он означает страдание, ибо на нем пострадал Господь. До Него Крест не был Честным, и его претерпевали нечестивые; а как только Тот, Который обладает всей Небесной и земной славою, прикоснулся ко Кресту Своею Плотию и омыл его Своею Кровию, этот Крест тут же во всех мирах стал знамением славы.
За это наибольшее знамение славы ты и борешься сегодня, заступник Христов. Ты ведь, по сути, всю свою жизнь боролся за Крест Честной против ложной братии, а сегодня борешься против открытых – что гораздо проще – врагов Креста. Устыдилась бы ложная братия и устрашились бы враги твои, если бы осознали значение Честного Креста, против которого восстали. Но сейчас очи их ослеплены, и они не могут этого видеть.
Важность Креста познается только лишь через добровольное его ношение. Кто понесет Крест, тот и осознает, что Крест – Путь, Истина и Жизнь. А поскольку Путь есть Любовь, и Истина – Любовь, и Жизнь – Любовь, то и Крест знаменует собой Любовь. Прежде всего – Любовь. Несение Креста есть свидетельство святой Любви; кто не показывает свидетельства – не имеет святой Любви в себе. А когда кто-то борется за это, то если и умрет – будет жив, если и погибнет – победит. И твоя Голгофа, Княже, неминуемо связана с Воскресением. Сама борьба за Крест уже означает победу, невзирая на ее исход. Ведь от Креста Голгофского вся эта планета опоясана Крестом, от Востока до Запада и с Севера до Юга им перекрещена вся Вселенная. Кто со Крестом – с этим святым знамением – страдает и воюет, – тот непобедим.
Смотри, твои крестоносные воины еще сражаются на поле брани. Еще малое время, и они будут поражены и попраны, потому что твои грешные вельможи давно отвергли и попрали святое знамение Креста. Но поруганные кресты на Косове со временем будут воздвигнуты в сердце народном, и в нем укрепятся. И со временем каждый твой потомок – каждый православный сын и каждая православная дщерь в твоем народе – будут представлять единый живой крестный рубеж на твоей земле. А когда Честной Крест не символично, но действительно будет воздвигнут в людских сердцах, тогда нетрудно будет создать и шелковое, и деревянное знамение Креста. Ведь людям всегда легче дойти до символа, чем до сути; до внешнего выражения, чем до духа и истины. Когда твой народ пребудет под господством некрещеных столько же лет, сколько Израиль находился в египетском рабстве, Крест настолько войдет в его душу и настолько утвердится в ней, что как только вознесутся крестовые хоругви, внешнее рабство будет скоро низвергнуто, внешняя свобода будет легко обретена, и Царство возродится.
О, дивный Мучениче Христов, какой прекрасный Завет ты оставил своему народу, возлюбив Царство Вечной Жизни! И какое победоносное знамение поставил ты перед его очами в виде Честного Креста! Вместо огненного столпа, который вел евреев из рабства египетского, Крест, воздвигнутый от Косова поля до Небес, поведет твой народ через пустыню рабства. Будет светить и вести – и выведет в землю обетованной свободы; не земной только свободы, образной и временной, но свободы истинной, безконечной и ангельской.
Перевод с сербского
Екатерины Василевич
Окончание следует
|
Битва на Косовом Поле
Художник А. Стефанович
|
