<…>
Путь до келлии Старца был недалек,
Преподобный на встречу идет с коромыслом:
«А, это ты, Александр, сынок», –
Духовным взором проникнув в мысли.
«Ну, проходи, что ты стоишь? –
Дверь у меня открыта, –
Что насупился и молчишь?
Ну-ко, твори-ко молитву».
(Александр): «Господи, Иисусе Христе,
Сыне Божий,
Помилуй мя грешнаго».
«Аминь – Истинно. Вот так.
А то застыл как татарин
Или бездушный чурбан», –
С улыбкой промолвил Старец.
«Прости, отец, – Пересвет зарыдал,
К преподобному Сергию в ноги упал, –
Грешный я, грешный, прости».
«Что ты, Александр, Бог простит, прекрати».
А монах просил у Бога прощения
За строптивые мысли свои,
За маловерие и сомнение,
Малодушие, утрату любви.
«Я боюсь, – говорит, – оружие взять,
Трепещу от своих воспоминаний,
Смогу ли за Русь в бою постоять,
Хватит ли сил мне? – Не знаю.
Ведь ныне я ратник негожий,
Я – воин духовный.
Шлем мой – слово Божие,
Кольчуга мне – пост церковный,
Молитва – копье,
Ослабело от бдения тело мое.
Давно не брал уж меч я в руки,
В воспоминаньях все теперь,
Воспоминанья эти – муки,
Страдаю я, отец, поверь».
Преподобный внимательно
выслушал Пересвета,
Задумчиво на икону в углу посмотрел
И с улыбкой умиленною запел:
«„Слава в вышних Богу и на земли мир,
В человецех благоволение…“
Знаешь ли ты, какой тебе выпал удел,
Чье должен ты исполнять повеление? –
Серьезно Старец проговорил, –
И Кто тебе дал послушание,
Кто дело твое благословил,
Кому нужно петь величание?
Сын! Пречистая Богородица
Велела дружину за Русь поднимать,
Велела тебе послушание дать
За веру, за Землю родную,
В ратном бою постоять.
Много горя хлебнула Святая земля,
Два столетья, уж боле, несем наказание,
Русской кровью покрылись луга и поля,
Всюду наших святынь поругание.
Александр, разодрана наша страна,
На колени уже опустилась она,
Унижение терпит и стонет от плена.
Грех содеян – Единому Богу измена.
Ведь мы же, русские, – православный народ,
Веруем в Господа Иисуса Христа,
А какой-то безбожный язычный род
Посягает на Веру, на знамя Креста.
Нельзя теперь говорить: „Ну и пусть!“
Помнишь, как учит святой Златоуст? –
Кто Царя Небесного похулит,
Тот справедливо будет побит.
Грешные оба – и ты, и я, –
Личные обиды как не потерпеть?
Но чтобы в исподнем огне не сгореть,
За Церковь-Мать нам нужно стоять!
...Сколько лет, сколько зим уж прошло,
Много русских святых расцвело
С той поры, как Господь верой нас одарил,
И Владимир святой Киев стольный крестил…
Русь – Христова – Святая –
Богом избранная страна,
Яко прах всех врагов разметая,
Православной пребудет она.
Нам доверено Господом веру нести,
Ей, как солнцем единым, всему миру светить».
* * *
Ушел от Преподобного Пересвет
В добром спокойствии помыслов,
Смиренного Аввы мудрый ответ
Укрепил его в вере в Промысел.
Такой глубокой связи он ранее не сознавал
Народа русского с Небесным Царством:
«Значит, и беды все, и поражения,
Которые Господь нам попускал,
За отступление – лекарство».
И Александр впервые ощутил вину
За грех народа – богоотступленье,
Познал его он тяжесть, глубину
И бездну собственной души паденья.
И черноризец подвиги поста усилил,
Всем существом своим ушел молитву:
Имея с супостатом злобным битву,
Ко Господу взывал он непрестанно.
В те дни сомненья Пересвет превозмогал,
Молитвенным мечом за правду мысли бился
И в крепости духовной возрастал,
Душой еще смиренней, чище стал.
* * *
Вот, наконец, и наступил тот час,
Что по преданию дошел до нас,
Когда пожаловал в обитель князь Димитрий,
Благословение Христово взять на битву.
Духовных укрепленья чая сил,
Князь подошел к Игумену святому,
Пал в ноги, высказал смиренно, по-простому,
Что в мыслях у себя носил:
«Бьют татары правоверных,
Веру Божию поносят,
Нам в лицо плюют надменно,
С русских дань все время просят.
Сколько можно нам терпеть?
Не пора ль за веру встать,
Если надо – умереть,
Но Руссию не предать».
Игумен Сергий князя выслушал,
Сочувственно вздохнул,
Головой седой кивнул
И в ответ ему сказал:
«Бог тебя благословит,
Князь родной, за веру биться,
И молитва есть твой щит –
Встань с колен, идем молиться».
* * *
<...>
А после службы на обед,
Пошли и иноки, и княжеская свита.
Здесь был и Александр Пересвет,
И князь спросил во всеуслышание, открыто:
«Игумен Сергий, Отец честной,
Во укрепленье войска моего
Благослови мне иноков в подмогу
Из праведного войска твоего
На ратный подвиг Всеблагому Богу».
«Кого желаешь ты принять
В дружину ратников своих?»
«Вот, например, двоих,
Которых я приметил, –
Промолвил князь в ответ, –
Один из них Андрей Ослябя,
Его сегодня здесь я встретил,
Другой же Александр Пересвет –
Тот, что стоит в углу под стягом,
В монашескую мантию одет».
* * *
«Но как же так сложилось все чудесно? –
Читатель спросит нас в недоумении, –
Князь только лишь сейчас монахов испросил,
Откуда ж было им о том известно?
О ратном подвиге они уже имели попечение,
Как же построилось такое дел теченье?»
Ответ простой: кто в подвиге духовном пребывает,
Тому Господь все судьбы открывает.
* * *
Игумен, избранников-монахов в схимы облачив,
Дал ангелам своим благословение:
«Святые все: Борис и Глеб,
Владимир, Ольга, Антоний, Феодосий –
Все всеусердно молятся и неустанно просят
Победы вам на предстоящей битве, –
Спаси вас Бог по их молитвам».
* * *
<...>
Земля родная под ногами,
Святая Русь кругом с церквями
Кресты по куполам стоят,
А на Кресте был Бог распят…
И вот светлейший князь Димитрий
В напутствие пред самой битвой
Сказал дружине пламенную речь,
Призвав собратьев для спасенья
Жизнь тленную не поберечь,
Оставить все свои сомненья
И с верой Правою идти на сечь:
«Отцы и братия православные,
Духовные вы мои сродники,
Ныне праведное и главное –
Не оставить нам Родину
И Господа Иисуса Христа
Малодушием не предать,
Со знамением Честного Креста,
Если надо, то пострадать;
Тела бренного не жалеть
И с молитвой мечом звенеть,
Призывая Христа.
Смерть настигнет – так умереть,
Но с именем Божиим на устах,
Чтобы принял Он нас
На святых Небесах».
* * *
Антихристовы силы, татарские войска
Взирали на дружину русскую
С насмешкою, надменно, свысока.
И вот огромный «зверь» татарский,
Убивший тысячу людей,
Имевший кличку Челубей,
Со злобой страшною на бой,
Кривляясь и ругаясь, вышел,
И диавольскою силой пыша,
Махал он плетью над собой.
Наш Александр уразумел,
Что наступил его черед,
Господь в душе ему велел:
«Без промедления, вперед!»
«Светлейший князь Димитрий,
Давно в руках я не держал копья,
И рвется в бой душа моя.
Хочу немного я размяться
И с этим чудищем поганым
В бою сейчас посостязаться».
«Иди, отец, с тобою Бог,
Да и за нас ты помолись,
Чтоб нам бы, грешным, Он помог,
И мы безбожным не сдались», –
Уверенно промолвил князь,
С благоговением монаху поклонясь.
«Братия вы мои, во Христе братия,
Душою вникнув, как Господь страдал
Пред уготованным Ему Распятием,
Готов с любовью смерть принять я,
Но Бога и Землю русскую я не предам
И за Христа, за веру Правую смело жизнь отдам,
Чтобы спасенье в Царствии стяжать Небесном,
Молитесь, братия, о Пересвете грешном».
Сел на коня наш Пересвет
В красивой схиме черно-белой,
В какую Сергием-игуменом одет,
Взял щит свой и копье умело.
С молитвой в сердце непрестанной,
Горячей, сильной, покаянной,
С любовью к Богу и стране
Ремень одернул подстремянный
На боевом своем коне.
С Небесной силою на «змея» устремился,
И Челубей, увидев Пересвета,
С недоумением перекосился
От неземного, ангельского света,
Что от монаха в миг тот исходил,
Татарин зарычал изо всех сил,
Но было поздно – грозное копье
Его пронзило…