Миссионер Игорь: Сегодня мы обсудим якобы имевшую место быть в 1971 году отмену клятв на раскольников-«старообрядцев».
Отец Иоанн: Как известно, Большой Московский Собор 1666–1667 годов анафематствовал мнимых староверов, хулящих Святую Православную Церковь и не покоряющихся ее постановлениям. Однако раскольники стали утверждать и до сих пор так считают, что этот Собор проклял не их, а сами обряды, поэтому Православная Церковь, по их мнению, согрешила и лишилась благодати Святаго Духа, анафематствовав те чины, которые сама же употребляла.
Что касается употребления «старых» обрядов, – мы уже выяснили, что в действительности они вовсе не являлись старыми, а представляли собой вкравшиеся по неведению переписчиков и печатчиков новшества (см., например, проповедь свт. Феофана Затворника в прошлом номере. – Примеч. ред.). По поводу же того, что именно проклял Собор 1667 года, свт. Филарет Московский писал, отвечая на возникавшие недоумения: «„Каким образом обряды неправославные не проклинаются, а люди, принимающие их, проклинаются? За что же клятва соборная, как не за обряд, которого раскольники не хотели оставить, а Церковь не могла принять?“ „Обряд есть прямая и единственная причина отступления, а отступление достойно соборной клятвы“. Чтобы ответ на это был ясен, требуются немалые подробности с прямым указанием на документы.
В подлинном Деянии Собора 1667 года, под общим заглавием Предел священного Собора <Определение священного Собора> и проч., во-первых, излагаются мнения раскольников, как-то: „Нарицаху книги печатныя новоисправленныя при Никоне, бывшем Патриархе, быти еретическия; – от совершеннаго своего неведения приимаху точию просфоры, на нихже изображен бысть крест с подножием и со главою Адамлею; – соблазнишася же и о исправлении святаго Символа, и о трегубой аллилуии, о знамении честнаго и животворящаго Креста, о сложении трех перстов и о Иисусовой молитве, и прочая“.
Затем следует изречение, то есть собственное рассуждение и определение Собора. Собор говорит: „Повелеваем покарятися во всем, без всякаго сумнения Святой Восточной и Апостольской Церкви Христове, – книги, яже советом святейших Патриархов исправишася и напечаташася при Никоне, бывшем Патриархе, и после его отшествия, за благословением освященнаго Собора, служебники, потребники и прочия приимати; – аллилуиа в Божественном пении во учиненных местах глаголати трижды, и прочия“.
Изложив церковное учение для исправления погрешительных раскольнических мнений, происшедших от „совершенного неведения“ <по причине полного неведения>, наконец, Собор произносит свое решительное определение: „Cиe наше соборное повеление и завещание: по всем вышереченным чином православным предаем и повелеваем всем неизменно хранити и покарятися Святой Восточной Церкви. Аще ли же кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится Святой Восточной Церкви и сему освященному Собору или начнет прекословити и противлятися нам, – и мы таковаго противника, данною нам властию от Всесвятаго и Животворящаго Духа, аще ли будет от освященнаго чина, извергаем и обнажаем его всякаго священнодействия и проклятию предаем. Аще же от мирскаго чина будет, отлучаем и чужда сотворяем от Отца и Сына и Святаго Духа: и проклятию, и анафеме предаем, яко еретика и непокорника; и от православнаго всесочленения и стада, и от Церкве Божия отсекаем, дондеже уразумится и возвратится в правду покаянием. А кто не уразумится и не возвратится в правду покаянием, и пребудет во упрямстве своем: да будет и по смерти отлучену“.
Вот, отлучены от Церкви и проклятию подвергнуты условно – дондеже уразумятся <доколе вразумятся>, а в противном случае решительно прекословящие, противящиеся, противники – яко еретики и непокорники <как еретики и непокорные>, то есть как равные еретикам или даже еретики потому самому, что противятся Церкви. И это согласно с коренным законом церковных отлучений, – с изречением Христа Спасителя: если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф. 18, 17). Оно отлучает от Церкви за одно преслушание, не указывая другой вины. Но вместе с проклятием непокорных не прокляты ли и обряды, ими содержимые? – Собор не сказал сего; и это основательно и осторожно. <…> Например: Православная Церковь для крестного знамения употребляет троеперстное перстосложение в знамение Святой Троицы. Раскольники отвергают и хулят это, а употребляют двуперстное перстосложение в знамение Божеского и человеческого естеств во Христе. Может ли Православная Церковь сказать: „Кто крестится двумя перстами в знамение Божеского и человеческого естеств во Христе: тот проклят“? – Очевидно, это было бы чрезмерно, нерассудительно, несправедливо. Это рассуждение надлежит приложить и к прочим отличительным обрядам раскольников. Итак, справедливо и осмотрительно проклятие произнесено на противящихся и хулящих Православную Церковь, но не на их обряды, хотя в сравнении с общеправославными менее древние, менее правильные, однако требующие снисходительного воззрения».
Историк Владимир: Разъяснение свт. Филарета – общецерковная точка зрения. Она выражена и в ответе митрополита Платона (Левшина), данном при учреждении единоверчества, который мы уже приводили (см. № 15 (105). – Примеч. ред.). Этой же позиции, то есть убеждения, что соборно прокляты не обряды раскольников, а те, кто из-за них отделяется от Церкви, придерживались и единоверцы. Отец Павел Прусский (Леднев), известнейший единоверец-миссионер, бывший прежде «старообрядческим» вождем и оставивший много противораскольнических сочинений, писал: «Тогда только соборные клятвы перестали служить для меня препятствием к соединению с Церковью, когда изменил я самое понятие о сих клятвах, когда уразумел, наконец, действительное их значение. <…> Собор 1667 года, при произнесении клятв, имел в виду лица раздирателей церковных и хульников, также людей, хотя не отделившихся еще от Церкви, но не признававших ее уставов и злые порицания износивших на ее обряды, о чем и самый Собор, прежде изнесения клятв, ясно засвидетельствовал; на такие же личности, которые бы Святую Церковь не хулили и обряды ее уважали, а только за привычку просили бы у Церкви дозволения содержать обряды времен прежних Патриархов московских, – на такие личности Собор в своем определении не указывает и на них приговор свой с проклятием не простирает; посему на таковых блюстителей именуемого старого обряда возводить соборные клятвы значило бы поступать несогласно с волею и решением Собора. Убедясь таким образом, что соборные клятвы положены не за содержание именуемых самых обрядов, тем паче не на самые обряды, а на людей, похуливших Церковь из неразумной ревности по обрядам, что при том они вызваны дерзкими хулениями этих людей на Церковь и ее уставы, я уже не видел в сих клятвах препятствия к соединению с Церковью; это, наконец, усвоенное мною и, по моему разумению, вполне согласное с самым существом дела понятие о соборных клятвах и отворило мне дверь ко вступлению в Православную Церковь».
Кроме того, Павел Прусский решительно высказывался против отмены анафемы на раскольников. Как тонкий знаток мышления «старообрядцев» он справедливо считал, что это не только не поспособствует их массовому возвращению в церковное лоно, но, напротив, еще больше оттолкнет от него, убедив в собственной «правоте»: «При разговоре с о. Пафнутием была у нас об этом речь, и, между прочим, он сказал мне: „Я слышал от Семена Семеныча, что и его от присоединения к Церкви удерживают также одни только клятвы Собора 1667 года“. Вскоре же пришлось мне увидеться с Семеном Семенычем в доме покойного Елисея Саввича Морозова, и я, желая точнее узнать, каких именно держится он понятий о клятвах Собора 1667 года, спросил его: „Скажите чистосердечно, Семен Семеныч, как вы полагаете, можно ли будет присоединиться к Церкви, ежели, как слышно, Собором упразднены будут клятвы 1667 года?“ С.С. ответил: „Ежели и упразднены будут клятвы, не присоединюсь я к Церкви, пока она не введет в употребление старые книги и старые обряды“. Я еще спросил: „А когда и клятвы будут уничтожены, и старые книги будут введены в употребление, тогда согласны ли будете присоединиться к Церкви?“ С.С. ответил: „Не присоединюсь еще и тогда; а пусть Церковь сначала признает, что предки наши и мы неизменно соблюли древнее благочестие и раздорниками не были, как она думает, и что она несправедливо и незаконно вознесла на нас клятвы“. Я еще спросил: „А ежели и это все будет исполнено, тогда, наконец, согласны будете идти в Церковь?“ С.С. ответил: „И тогда еще не пойду; а пусть греческие и российские архиереи попрощаются у наших за свои на старые обряды и дерзости, – хоть ослаби, остави прочитают: когда получат от наших архиереев разрешение, тогда и будем с ними воедино“».
Отец Иоанн: Совершенно верно: отмена клятв никоим образом не может вернуть раскольников в Церковь. Из приведенного разговора со «старообрядцем» видна их непомерная гордыня, которую какие бы то ни было уступки способны только подпитать. Это очевидно для всех. Однако с подачи различных экуменистов и обновленцев, стремящихся изнутри разложить Русскую Православную Церковь, вопрос об отмене клятв, наложенных на раскольников Собором 1667 года, стал усиленно обсуждаться в начале XX века, в преддверие Поместного собора 1917–1918 годов. Причем уже тогда всевозможные профессора-богословы, которых, исходя из их антицерковных воззрений, лучше назвать суесловами, высказывали откровенно нелепые идеи.
Так, изучая документы, я узнал, что противник восстановления Патриаршества и Самодержавия, позднее один из виднейших деятелей обновленчества, профессор Б.В. Титлинов считал, что прокляты были именно обряды и что Церковь вполне могла признать, что она давно уже не придерживается этой точки зрения. Профессор В.З. Завитневич исходил из того, что религиозное сознание эволюционирует и современная Церковь находится в ином состоянии, чем это было в XVII веке: раздоры прошлого, по его словам, следовало покрыть любовью. Бывший в то время епископом Холмским Евлогий (Георгиевский), впоследствии ставший основателем парижского богословского института – главного рассадника обновленчества и экуменизма, указывал Предсоборному совету на то, что клятвы якобы непреодолимой стеной отделяют Церковь от «старообрядцев» и преодолеть взаимное отчуждение при помощи разъяснений не удастся. Поэтому он утверждал, что, независимо от того, обряд или люди были прокляты, Собор «во имя любви» может и должен снять клятву. А некий генерал Л.К. Артамонов признавал главным виновником конфликта Патриарха Никона, считая при этом, будто бы на соборные клятвы следует смотреть как на дисциплинарную меру: «Раньше было много наказаний и в военном быту за такие проступки, за которые теперь не наказывают. Даже в Англии долго оставался закон, недавно отмененный, по которому муж мог продать сварливую жену».
Чувствуете, где корни обновленческих позиций некоторых современных церковных иерархов и проповедников? Такие убеждения богохульны. Церковь Христова совершенна, она не может эволюционировать. Безумно сравнивать церковные законы с законами государственными, утверждая, что некоторые из них уже «не работают».
Кроме того, нет и не может быть в признании заблуждений еретиков и раскольников никакой любви: старающийся обратить грешника от ложного пути его, как заповедал Апостол (ср.: Иак. 5, 19–20), – только тот действительно проявляет эту высокую добродетель.
|
Сщмч. Андроник (Никольский),
архиепископ Пермский
(1870–1918) |
Но были в начале XX века и твердые в Истине епископы и миссионеры. Например, Пермский епископ Андроник (Никольский) – священномученик, ныне прославленный в сонме новомучеников и исповедников Российских, защищал исконную точку зрения Церкви, согласно которой проклятие было наложено «только на раздорников, с похулением отзывающихся о троеперстии и других православных обрядах». «Если сделать постановление о снятии клятв, – говорил он, – то окажется, что мы заблуждались, а „старообрядцы“ составляют единую истинную Церковь».
В итоге, в процессе подготовки Поместного собора было составлено два диаметрально противоположных проекта его деяния, касающегося «старообрядчества». По одному предлагалось отменить клятвы, а по другому – ни в коем случае этого не делать, но издать разъяснение, что прокляты не сами обряды, а нарушители церковной дисциплины.
Историк Владимир: Не было единодушия и на самом Соборе. Там также велась очень упорная полемика, бурные дебаты, а в результате так и не удалось прийти к какому-либо соглашению. В конце концов председательствующий на заседании обсуждавшего проблему клятв Отдела – это был Отдел по единоверию и старообрядчеству – митрополит Антоний (Храповицкий) предложил голосовать. Но голоса разделились: сначала 11 против 10-ти и два воздержавшихся. Но потом выяснилось, что один из голосовавших не являлся членом Отдела, а, кроме того, определился с решением один из воздержавшихся. Соотношение стало 10 к 11-ти, но его нельзя было считать решительным, и вопрос о клятвах так и «повис в воздухе».
Совершенно неожиданно его поднял митрополит Сергий (Страгородский) в 1929 году…
Отец Иоанн: Для тех, кто не знает, уточню, что митрополит Сергий, бывший Патриархом в 1943–1944 годы, известен тем, что явился насадителем и распространителем в нашей Церкви неправославного учения, названного по его имени «сергианством». Он утверждал, что богоборная коммунистическая власть является богоугодной наравне с Монархией. Но Святые Отцы Церкви учат иначе. Это информация необходима, чтобы читатели имели представление о том, какие люди участвовали в так называемой отмене клятв на «старообрядцев».
Историк Владимир: Да, митрополит Сергий, безусловно, не авторитетен для православных. Относительно клятв, лежащих на раскольниках, он не только не согласен со Святыми Отцами и опытными миссионерами, но и просто лукавит. В Указе Временного Патриаршего Синода от 28 апреля 1929 года он сообщал, что на заседании Синода прочитал доклад, в котором говорилось, что вопрос о снятии клятв Собора 1666–1667 годов был поставлен уже давно. Снять клятвы якобы постановило уже Предсоборное присутствие 1906 года, а затем и соответствующий Отдел Собора 1917–1918 годов (на самом деле, как мы знаем, этого не произошло). По версии митр. Сергия, Собор не успел заняться проблемой клятв лишь потому, что отвлекся в сторону «внешнеорганизационных вопросов».
Далее митрополит Сергий пишет, что отношение «старообрядцев» к Православной Церкви меняется, а потому вопрос о клятвах вновь стал актуальным. Поэтому следует, не дожидаясь нового Собора, решить этот вопрос, испросив мнение архиереев. В результате был составлен проект, подписанный членами Синода, который затем планировалось разослать всем архиереям с тем, чтобы те до 1 июля 1929 года письменно высказались, является ли предложенный текст приемлемым.
Но окончательная судьба сергиевского проекта неизвестна. По всей вероятности, русские архиереи его не подписали, а, возможно, даже и не получали, поскольку нигде в документах того времени он не признается соборным решением и вообще не упоминается. Рядовые священники того времени о нем просто не знали. Единственная официальная публикация этого документа была осуществлена за границей, в Париже.
Отец Иоанн: Продолжателем инициативы митрополита Сергия стал митрополит Никодим (Ротов), деятельность которого уже затрагивалась в прошлой беседе. Хочу осветить ее несколько подробнее.
|
Митр. Никодим (Ротов) и еп. Брюссельский Василий (Кривошеин) – участники Собора 1971 года |
Во-первых, несмотря ни на что, все члены Поместного собора 1917–18 годов и участники предсоборных дискуссий, по крайней мере официально, считали «старообрядцев» объектом миссионерской работы. Собственно, вопрос о клятвах стоял именно в связи с намерением обращать раскольников в Православие, способствовать их возвращению в Церковь. Мотивы же, которыми руководствовался Никодим (Ротов), вынуждая сначала Синод, а потом и Поместный Собор 1971 года признать раскольников нашими во Христе братьями, – чисто экуменические.
Его доклад, прочитанный на Соборе, начинается следующими словами: «Более трехсот лет минуло с тех пор, как в Русской Православной Церкви возник раскол старообрядчества, а последствия этого печального явления церковной жизни продолжают сказываться и до настоящего времени. Много усилий с обеих сторон, и новообрядческой, и старообрядческой, было потрачено в прошлом на то, чтобы доказать неправоту другой стороны. Трезво мыслящие церковные люди обеих сторон понимали всю пагубность и никчемность взаимных pаздоpов, глубоко скорбели о разделении pyсских православных христиан. Пpедпpинимались попытки на опpеделенных yсловиях достичь соединения…»
Обратите внимания: «соединения». Как известно, Церковь не признает никаких соединений с отпавшими от нее в раскол или ересь. Единственным средством восстановления единства с таковыми является покаяние с их стороны, запечатленное, смотря по степени уклонения от Истины, Таинствами: Покаянием, Миропомазанием или же Крещением.
Далее Ротов говорит: «Главным пpепятствием на пyти к возможномy взаимномy сближению Рyсской Пpавославной Цеpкви и стаpообpядцев слyжат клятвы Большого Московского Собоpа 1667 года». Потом следует, так сказать, историческая справка, – разумеется, прошедшая через призму лукавого ума митрополита Никодима, со множеством противоречий. В ней он, видимо, не решившись обойти молчанием разъяснение свт. Филарета Московского, которое я приводил выше, заключает: «Такова была официальная точка зpения цеpковной иеpаpхии того вpемени на смысл и значение клятв Московского Собоpа 1667 года. По сyществy этот взгляд не был ложным, однако оставался несколько одностоpонним и истоpически невеpным. <…> Отдавая должное этим „Изъяснениям“ митpополита Филаpета и Святейшего Синода, истины pади истоpической следyет сказать…» И тут начинается его «истина»…
Миссионер Игорь: Да, батюшка, типичное для экуменистов превозношение над Святыми Отцами…
Отец Иоанн: Кроме того, Ротов, вопреки свт. Филарету, однозначно считал, что прокляты были сами обряды: «Справедливости ради мы все же должны признать приведенные Собором основания для замены двуперстия на троеперстие более чем сомнительными, а, следовательно, и клятву, положенную на двуперстников как „еретиков“, совершенно неосновательной. Безпристрастный голос русской церковной истории к тому же свидетельствует, что двуперстное крестное знамение у православных русских людей, включая единоверцев и старообрядцев, всегда было, есть и, несомненно, будет церковным обрядом, выражающим православное учение веры».
Но далее этот «безпристрастный голос церковной истории» повторяет откровенную ложь митрополита Сергия о том, что Поместный собор начала века, оказывается, уже отменил клятвы: «Из вышеизложенного мы видим, что Поместный Собор 1917–1918 годов должен был вынести определенное постановление о клятвах Патриарха Макария и Московских Соборов 1656 и 1667 годов. Соответствующий Отдел Поместного Собора составил Проект соборного постановления об отмене клятв, и только отвлечение Собора в сторону внешнеорганизационных вопросов помешало ему превратить этот Проект в окончательное соборное постановление». А к этой сергиевской лжи добавляется еще и своя собственная – о том, что другой проект, составленный при митрополите Сергии, – якобы тоже уже давным-давно всеми признан как полноценный акт высшей церковной власти.
Затем, по прочтении своего доклада, как я уже сказал, Ротов вынудил Собор подписать наполненное ядом экуменической ереси определение о снятии клятв. Его в прошлый раз частично приводил Владимир Георгиевич.
Историк Владимир: Да, там проповедовалась излюбленная экуменистами «древняя неразделенная Церковь»… А еще существует некое «Изъяснительное послание», которое, вместе с отпечатанным на множительном аппарате ротовским соборным Деянием рассылалось по «старообрядческим» общинам. В нем, в частности, кощунственно говорится: «Это Деяние явилось результатом послушания Духу Святому священноначалия, клира и верующего народа Русской Православной Церкви. Божественная любовь призывает нас к уврачеванию хотя и старых, но все еще болезнетворных ран. <…> Деяние не имеет в виду ущемления свободы христианского звания, устава и обычая кого бы то ни было, но исходит из горячо желаемого нами восстановления со старообрядческими братьями единства во Христе, Сыне Божием, Духом Святым в единомысленной молитве Отцу всех Богу».
Отец Иоанн: Ну, думаю, довольно про этого еретика. Благоразумный читатель уже убедился, что для православных его богохульные постановления не имеют никакой силы. Для нас решения Собора 1667 года, осудившего раскольников, всегда были и остаются действительными. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все (Мф. 5, 18).
Предлагаем на этой ноте завершить наш сегодняшний разговор, а в следующий раз рассказать читателям «ДХ» о том, какие плоды принесла якобы бывшая отмена клятв и как на нее отреагировали сами «старообрядцы».
Продолжение следует
