Отец Иоанн: В прошлый раз мы познакомили читателей «ДХ» с письмом епископа Палладия (Шерстенникова) против обновленчества. Если помните, я просил обращать внимание на отмеченные в нем особенности обновленцев, чтобы проследить их связь с нашей современной церковной жизнью. Итак, какие же параллели с сегодняшним днем можно провести, исходя из этого письма?
Миссионер Игорь: Я в первую очередь отметил экуменическую ересь: на одном из своих соборов обновленцы постановили, что «надо-де по вере объединиться не только с сектантами разных протестантских сект, но и с иудеями, магометанами и язычниками, что-де важно, чтобы верили в Бога, а в какого Бога и как – это второстепенное, это неважно, как неважно-де обязательно принадлежать к Церкви Христа». Сразу вспомнился саммит мировых религиозных лидеров, инициированный в 2006 году в Москве митрополитом Кириллом (Гундяевым). На этом саммите в итоговом документе была засвидетельствована вера в некоего единого «всевышнего» и говорилось, что у православных якобы единые нравственные ценности со всеми иноверцами и еретиками.
Еще запомнилось, что обновленцы хулили святые догматы и каноны Православной Церкви и поносили Святых Отцов. Епископ Палладий (Шерстенников) пишет: «Один из них, Егоров, устно и в печати отрицает и поносит все каноны Вселенских Соборов, обвиняя свт. Василия Великого и других Отцов Церкви и Вселенские Соборы в извращении учения Христа, и требует отказаться от всех канонических основ Церкви и творить все новое». Тут на ум пришли опять-таки митрополит Кирилл с его «неработающими» канонами, диакон Андрей Кураев, который призывал забыть канонические правила, «поцеловать их и положить на полочку», и другие священнослужители, говорящие, что у Святых Отцов были различные «теологумены» – ошибочные личные мнения...
Историк Владимир: А мне бросилось в глаза лукавство обновленцев, которые, «видя, что народ бежит от такого учения, порешили постепенно, исподволь проводить его в жизнь христиан», «увидев, в какое возмущение пришли православные христиане от всех этих постановлений, порешили изменить, как говорят они, тактику своей работы и не обнаруживать перед всеми свои еретические новшества, а постепенно их внедрять и, чтобы лучше увлечь за собой православных, порешили временно по наружности оставаться по-старому, т.е., будучи волками, облечься в одежды кротких овец». Разве не так действуют некоторые современные проповедники? К примеру, иерей Даниил Сысоев сначала зарекомендовал себя обличителем расколов, сект и ересей, а теперь, как истинный обновленец, воспевает демократию и поносит богоустановленную Монархию. Или тот же Кураев, – ведь его первые книжки были против теософии Блаватской, в защиту Православия, а то, что он говорит и пишет сейчас, приносит не меньше вреда, чем учение этой сатанистки.
Кроме того, важно, что обновленцы вводили свои новшества на соборах, надеясь таким образом – с помощью соборного авторитета – удобнее обмануть православных: «Они <…> задумали укрепить свое самозванство созывом Церковного Собора и начали готовиться к тому, чтобы созвать такой собор, который их всех одобрил». Не подобным ли образом – на Архиерейских соборах – сегодня принимаются различные обновленческие документы вроде «Основ социальной концепции»?..
Еще примечательно, что среди обновленцев было много епископов и митрополитов: «Неужели тебя соблазняет то, что среди обновленцев имеются митрополиты в белых клобуках, как Вениамин, Евдоким, Пимен, Алексий и другие? Разве среди двенадцати апостолов у Христа не было Иуды, который Его предал?..» При этом обновленческие иерархи, как и все почти обновленцы, отличались неподобающей для священнослужителей жизнью: «А Евдоким – о нем и говорить неприятно. Всем известна его развратная жизнь, так что сами обновленцы вынуждены были подальше спрятать его от своего центра. Не будем говорить уже о других обновленческих архиереях, не будем копаться в грязи», – говорится в письме еп. Палладия. А ведь, полагаю, православные помнят, что еще совсем недавно СМИ пестрили заметками на тему торговли водкой и табаком, которую в 90-е годы прошлого века, прикрываясь Церковью, осуществлял митрополит Кирилл (Гундяев). И тогда многие упрекали журналистов: «Зачем вы копаетесь в грязи, зачем выносите сор из избы?» А разве Церковь не призвана быть чистой? Разве это не долг христианина – хранить учение Церкви в чистоте?..
Миссионер Игорь: Еще не сказали про богослужения на разговорном языке, новый календарный стиль, неприязнь к истинному монашеству – сегодня все это тоже, к сожалению, встречается и одобряется некоторыми священниками…
Отец Иоанн: Итак, мы видим, что в нашей современной церковной жизни распространены те отступления, в которых владыка Палладий обличал раскольников-обновленцев начала XX века. И это притом, что, в отличие от «старообрядческого», обновленческий раскол официально прекратил свое существование. На деле же оказывается, что обновленчество в нашей Русской Православной Церкви расцветает пышным цветом. Почему же так происходит? Давайте разбираться.
Миссионер Игорь: Как уже говорилось, обновленческий раскол был инициирован в России богоборческой властью. Это делалось, прежде всего, для того, чтобы уничтожить истинную Церковь Христову, которую безбожники именовали «тихоновской», «черносотенной», «реакционной». Только с началом Великой Отечественной войны стоявший у власти Сталин понял, что без Церкви России не выжить. В первые дни войны он обратился к народу со словами: «Братья и сестры!..» Сталин осознал, что, несмотря на пропаганду, народ не поддерживает обновленцев, и подавляющее большинство верующих на территории СССР все же признают только «тихоновскую» Церковь. А без Церкви невозможно было поднять в народе патриотический дух, потому что вряд ли кто-то захотел бы пойти на смерть ради идеи атеизма, но за Веру и Отечество на Руси полагали души испокон веков. Следовательно, изменение отношения богоборцев к Православию объясняется наличием военной угрозы. Это наиболее распространенная, можно сказать, общепринятая точка зрения относительно того, почему угасло обновленческое движение.
Но есть еще одна причина, основополагающая: убедившись в непопулярности многочисленных обновленческих «церквей», власти решили кардинально изменить тактику. Вместо того, чтобы поддерживать обновленчество – открытый противовес Патриаршей Православной Церкви, они просто-напросто внедрили в нее своих агентов – тех же обновленцев. Так обновленческое движение постепенно влилось в нашу Русскую Православную Церковь.
|
Патриарх Сергий (Страгородский) |
Историк Владимир: Расскажу подробнее о том, как это происходило. 1943 год можно считать годом глобального «потепления» отношений Сталина с Православием. В один из июльских дней митрополиту Сергию (Страгородскому), бывшему обновленцу, тогдашнему местоблюстителю Патриаршего Престола, впоследствии Патриарху, Ленинградскому митрополиту Алексию (Симанскому), впоследствии Патриарху Алексию I, и Киевскому митрополиту Николаю (Ярушевичу), впоследствии первому главе ОВЦС (Отдела внешних церковных сношений), предложили встретиться со Сталиным. Сталин принял трех митрополитов в Кремле. В ходе этой встречи было решено восстановить Патриаршество и сделать Патриархом митрополита Сергия, который пообещал активное сотрудничество с советской властью. В результате во время беседы со Сталиным было получено разрешение на открытие духовных академий в Москве, Киеве и Ленинграде, выпуск, хотя и строго ограниченный, церковных журналов и книг. Кроме того, постановили образовать Священный Синод из трех постоянных и трех временных членов при Патриархе и особый орган для контроля богоборцев за деятельностью Церкви – Совет по делам РПЦ. Руководителем этого органа был назначен Г.Г. Карпов – в прошлом начальник отдела НКВД, специализировавшегося на арестах и расстрелах священнослужителей и закрытии храмов. Теперь Сталин поручил Карпову стать «покровителем» Церкви. Деятельность нового совета курировал Молотов, а особо важные вопросы решал сам Сталин.
|
Патр. Алексий (Симанский), справа от него – председатель Совета
по делам РПЦ при Совнаркоме СССР генерал-майор НКВД Г.Г. Карпов. 1952 год |
Сразу после избрания митрополита Сергия Патриархом обновленческие архиереи начали обращаться в Патриархию с просьбами о принятии их в лоно Русской Православной Церкви в сущем сане. В своей докладной записке Сталину от 12 октября 1943 года Г.Г. Карпов писал: «Совет по делам Русской Православной Церкви, исходя из того, что обновленческое течение сыграло свою положительную роль на известном этапе и в последние годы не имеет уже того значения и базы, и принимая во внимание патриотические позиции Сергиевской церкви, считает целесообразным не препятствовать распаду обновленческой церкви и переходу обновленческого духовенства и приходов в Патриаршую Сергиевскую церковь». На этом абзаце Сталин написал: «Тов. Карпову. Согласен с Вами».
Отец Иоанн: Сергий (Страгородский) сам примерно около года пробыл в обновленческом расколе. Когда обновленцы, отделившись от Патриарха Тихона, создали свое беззаконное ВЦУ (Высшее церковное управление), митрополит Сергий, вместе с еще двумя архиепископами – Евдокимом (Мещерским) и Серафимом (Мещеряковым)*, потом ставшими активными обновленческими деятелями, публично признал ВЦУ единственной канонической церковной властью (так называемый «Меморандум трех»). Он даже являлся членом этого обновленческого органа, пока не решил, что надо идти другим путем. Он «покаялся» перед Патриархом Тихоном и был принят без всякого прещения. Весьма сомнительно, чтобы его участие в обновленческом движении объяснялось невинным заблуждением и чистосердечной уверенностью в правоте и искренней благонамеренности обновленцев. Скорее всего, уже в то время Сергий (Страгородский) был связан сотрудничеством с органами госбезопасности. После же своего внедрения в лоно Церкви он явился наиболее подходящей фигурой для исполнения намеченного безбожниками плана.
Достаточно вспомнить отзыв о нем преподобного Нектария, старца Оптинского, который сказал, что хотя Сергий (Страгородский) и покаялся в обновленчестве, «но яд в нем сидит».
Миссионер Игорь: Патриарх Сергий, следуя указаниям властей, принимал всех обращающихся к нему обновленцев. Причем он делал это весьма «умело»: искал некие компромиссы между каноническими правилами Церкви при приеме раскольников и требованиями богоборцев, которые хотели видеть своих агентов («раскаявшихся» обновленцев) на руководящих должностях Московской Патриархии. Согласно канонам он не имел права принимать обновленческих «священнослужителей», получивших «рукоположение» или «хиротонию» от раскольнических «епископов», в сущем сане. Также, согласно правилам, нельзя было оставлять в сане тех священнослужителей старого, православного поставления, которые, находясь в расколе, дерзнули служить после запрещения, публично наложенного на них Патриархом Тихоном. Но этот порядок нередко нарушался. В тех же случаях, когда он соблюдался, после формального «покаяния» в предельно короткие сроки обновленцы получали приходы и епископские кафедры. Трудно не возмутиться, читая документы, свидетельствующие о том, что десятки вчерашних активнейших, сознательных раскольников, врагов и разрушителей Церкви становились правящими епископами.
|
Архиепископ Калининский и
Смоленский Василий (Ратмиров) |
Историк Владимир: Вот несколько примеров того, как обновленческие иерархи переходили в Православную Церковь. Еще в 1941 году митрополит Сергий (Страгородский) принял в «сущем сане» обновленческого «архиепископа», Курского «митрополита» Василия (Ратмирова), члена обновленческого «синода». Кто и когда возвел этого обновленца в священный сан, документально не было установлено, имелись лишь какие-то сомнительные свидетельства о том, что это сделал Патриарх Тихон в 1921 году, хотя более вероятно, что Ратмирова «рукополагали» обновленцы. По воспоминаниям курского духовенства, он приходил на службу в собор «бритый, в штатском костюме, с папиросой в зубах, под ручку с женой». Затем был управляющим делами одного из главных обновленческих деятелей – «митрополита» Виталия Введенского. 30 августа 1939 года Ратмиров уволился на покой, затем отрекся от сана и перешел на работу в гражданское учреждение.
Подобные отречения в 1938–1939 годах были достаточно массовыми и, как правило, их совершали «священнослужители», сотрудничавшие с органами НКВД, по указанию последних.
Несмотря на перечисленные «заслуги» в июле 1941 года Василий (Ратмиров) был принят в Церковь в сане епископа. А уже 27 августа он был назначен епископом Калининским. Ратмиров успешно работал на НКВД и 22 марта 1943 года стал управляющим Смоленской кафедрой с титулом «архиепископ Калининский и Смоленский». По свидетельству священников, знавших его в эти годы, он был «нравственно разложенной личностью». После войны по приказу И.В. Сталина архиепископ Василий был награжден золотыми часами и медалью. Однако он понимал, что после того, как перестанет быть нужным спецорганам, не сможет удержаться на своем месте. Он занимался финансовыми махинациями, присваивая церковные деньги. И когда в 1946 году это вскрылось, то, чтобы избежать расследования, Ратмиров подал прошение об увольнении на покой «по болезни». На заседание Синода 13 мая 1947 года, куда он был вызван для отчета по поводу исчезнувших денег, он не явился и был запрещен в служении. Согласно справке Совета по делам Русской Православной Церкви, «бывший архиепископ Минский и Белорусский Василий присвоил себе более 10 млн. рублей церковных денег. Он уволен и лишен сана». Кто же допустил его к управлению такой огромной епархией? Ответ очевиден: НКВД.
|
Портрет епископа Сергия (Ларина)
Художник В. Качан |
9 декабря 1943 года на заседании Синода были рассмотрены прошения обновленческих «архиереев» – Ташкентского «епископа» Сергия (Ларина) и Алма-Атинского «архиепископа» Анатолия (Синицына) о принятии их в Русскую Православную Церковь. Вопрос об их приеме был предварительно обсужден Патриархом Сергием с Карповым. Синод принял постановление о приеме их мирянами: «Ввиду того, что все рукоположения Анатолия Синицына получены им от обновленческих епископов после наложения на них покойным Патриархом Тихоном запрещения, принять его можно по церковным правилам только в звании мирянина, чем не исключена возможность получения им православного рукоположения».
«Епископ» Сергий (Ларин), имевший только обновленческие хиротонии, был довольно видным деятелем раскола и управлял Московской «епархией» во время эвакуации обновленческого главаря Александра Введенского. Разумеется, он сотрудничал с органами госбезопасности, которые и дали указание Введенскому возвести его в «епископский» сан. В 1944 году, по настоянию Карпова, Сергий (Ларин) был включен в составленный митрополитом Николаем (Ярушевичем) список священнослужителей, представленных к награждению медалью «За оборону Москвы».
Уже на следующий день после заседания Синода, 10 декабря 1943 года, Ларин выехал из Ташкента в Москву, поручив «архиепископу» Анатолию (Синицыну) временное управление «епархией». 27 декабря 1943 года Ларин был принят в Русскую Православную Церковь в звании монаха и сразу же рукоположен во иеромонаха. Его планировали отправить в Ставрополь. Однако отъезд в провинцию, да еще под начало строгого к обновленцам архиепископа не устраивал ни самого Ларина, ни власти. 11 января 1944 года во время очередной беседы с Карповым Патриарх Сергий поинтересовался дальнейшей судьбой Ларина, на что председатель Совета по делам Русской Православной Церкви ответил, что не будет возражать против возведения его в епископский сан.
«Архиепископ» Анатолий (Синицын) как управляющий Средне-Азиатской «епархией» принял 11 января 1944 года постановление «О переходе епархии в введение Патриарха Сергия». Им была отправлена телеграмма в Москву, в которой говорилось: «Выражая единодушное, поддерживаемое нашим авторитетом желание всей епархии церковного единения, просим Ваше Святейшество принять нас епархию „status quo“ каноническое общение и административное подчинение, сохранением нашем лице руководства епархией. Епархии отдано распоряжение возносить службами имя Вашего Святейшества. Молнируйте ответ. Задержка ответа угрожает развалом церковного дела». В ответ из Патриархии прислали выписку из решения Синода от 9 декабря 1943 года о том, что «епископ» Анатолий (Синицын) может быть принят в каноническое общение только в звании мирянина, чем не исключается возможность получения им православного рукоположения.
Другой «архиепископ»-обновленец, Андрей (Расторгуев), будучи женатым, был принят в том сане, который имел до перехода к обновленцам, – священническом. До самой своей смерти, последовавшей в 1970 году, он настоятельствовал в московском храме Воскресения Христова в Сокольниках и сумел добиться места преподавателя Ветхого Завета и еврейского языка в Богословском институте.
|
Обновленческий «митрополит»
Тихон (Попов) |
5 января 1944 года в общение с Русской Православной Церковью в сане протоиерея был принят бывший обновленческий «митрополит» Тихон (Попов). По данным его следственного дела, еще в 1920 году он стал секретным осведомителем ВЧК. 28 августа 1944 года он был утвержден ректором открывшегося в Москве Богословского института, а в августе 1946 года уже возглавил Московскую Духовную академию и семинарию. Однако в октябре 1946 года по состоянию здоровья вынужден был оставить ректорство. Его назначение также было связано с политикой богоборцев по усилению позиций бывших обновленцев, с помощью которых власти могли контролировать важнейшие направления церковной деятельности, прежде всего – духовное образование и так называемые внешние церковные связи.
Еще два интересных случая: в марте 1944 года в Ташкент прибыл архиепископ Куйбышевский Алексий (Палицын), который действовал в русле общей политики Патриархии по отношению к обновленчеству. 22 марта 1944 года он принял «покаяние» у Григория Брицкого, местного главы обновленчества. Этот Брицкий стоял у истоков обновленческого движения в крае, обманом и подлостью борясь с православным духовенством. После своего «покаяния», так и не осознав, в чем же была неправда обновленчества, он даже пытался возражать против переосвящения храма, где настоятельствовал: «Что же, разве какая нечистота была у меня!»
Другой лидер обновленцев Средней Азии, «протопресвитер» Лозовой, по словам архиепископа Алексия (Палицына), вообще «не проявил никакого участия к моему идеалу присоединения обновленцев». Однако ни эти факты, ни второбрачие не стали препятствием к принятию обоих обновленческих деятелей в сущем сане. Свое решение архиепископ Алексий объяснял так: «Мне необходимо было найти какой-либо выход или ехать обратно восвояси». В результате, деятельность архиепископа Алексия (Палицына) полностью устроила местного уполномоченного, который писал: «Процедура приема „покаяния“ от бывших обновленцев была им проведена с большим тактом, поэтому переход обновленчества в Патриархию прошел почти безболезненно, без каких-либо эксцессов».
Продолжение следует
*11 сентября 1924 г. архиеп. Серафим вернулся из обновленческого раскола – принес публичное покаяние на Патриаршем служении в храме Иоанна Предтечи в Москве. Был принят в Церковь в сане архиепископа. 25 сентября 1925 г. был арестован, приговорен к заключению на Соловках, где находился до 1927 г. 17 января 1933 г. арестован в городе Кропоткине. 2 апреля 1933 г. тройкой при ПП ОГПУ по СКК и ДССР приговорен к расстрелу. Расстрелян 7 мая 1933 г.
