Недатированная беседа     Когда Бог хотел дать людям закон, Он поставил между Собой и людьми праведного Моисея. И Моисей, чтобы беседовать с Богом, поднялся на гору Синай. Не с народом остался Моисей, а, покинув его у подошвы горы, поднялся вверх один. Зачем он сделал это? Почему было не беседовать ему с Богом, оставаясь среди народа? Думаю, потому, что народ мешал ему сосредоточиться. Где народ, там суета, а суета заглушает голос души человеческой. Трудно быть с Богом, оставаясь среди людей, и мы, по примеру праведного Моисея, оторвемся от суеты и молвы людской, пойдем на Синай. Хорошо там! Хорошо быть с Господом!

    А на Фаворе с Христом Спасителем, пожалуй, еще лучше. Так хорошо там было, что апостолу Петру захотелось остаться там навсегда: Господи, добро нам где быти! Сотворим три сени... (Мф. 17, 4). Хорошо на Фаворе, - и идут, и шли туда многие, многие люди. Кто до полугоры добрался в этой жизни, кто немного поднялся, а кого смерть застала при начале подъема. И все они Божии. Есть и такие, что тянутся к Фавору, хотят начать восходить на него, да так у них выходит, что сделают они вперед шаг, да два назад. Так и не хватает у них силы по-настоящему идти вперед. Но и этих спасает Господь. Силен Он покрыть немощь стремящихся к Нему людей. Силен Он перенести и не на два шага вперед, а довести и до вершины горы. Только бы двигаться, а не топтаться на месте, как рассердившиеся гуси. Бывает, что эти птицы, что-то по-своему болтая, топчутся на одном месте, не сходя с него. Так и некоторые люди. И среди них - многие писатели. Пушкин, например. Бывали у него минуты просветления, когда рвался он к небу, и фантазия его приподнимала несколько над толпой, но привычка повиноваться своим страстям и жить для своего удовольствия притягивала его к земле. И как орел с перебитыми крыльями, рвался он к небу, но полз по земле...
     Страшно так жить! Нужно идти на Фавор! Но помнить, надо, что путь на Фавор один: через Голгофу, - другой дороги нет.
    Устремляясь к жизни с Богом, надо приготовиться ко многим скорбям. Аминь.

Духовное завещание преподобного Варсонофия Оптинского

    Отлагая, наконец, все попечения мира сего, так угнетавшие и томившие дух мой, кратко скажу мое последнее слово и мой последний завет дорогим моим духовным чадам.
    И, во-первых, смиренно прошу: простите мне все мои вольные и невольные согрешения, которыми согрешил я против вас, и вас взаимно всех прощаю за все скорби и огорчения, которые подъял я через некоторых по наущению исконного врага спасения нашего.
    Веру мне имите, святые Отцы и братия, что все мои действия и делания сводились к одному - охранить святые заветы и установления древних Отцев-подвижников и великих наших старцев во всей Божественной и чудной их красоте от разных тлетворных веяний века сего, начало которых - гордыня сатанинская, а конец - огонь неугасимый и мука безконечная!
    Может быть, плохо исполнил я это - каюсь в том и повергаю себя перед благостию Божией, умоляя о помиловании. А вас всех, возлюбивших меня о Господе, прошу и молю: соблюдайте мои смиренные глаголы. Духа не угашайте (1 Фес 5, 19), но паче возгревайте его терпеливою молитвою и чтением святоотеческих и Священных Писаний, очищая сердце от страстей.
    Лучше соглашайтесь подъять тысячу смертей, чем уклониться от Божественных заповедей Евангельских и дивных установлений иноческих.
    Мужайтесь в подвиге, не отступайте от него, хотя бы весь ад восстал на вас и весь мир кипел на вас злобой и прещением, и веруйте: Близ Господь всем призывающим Его, всем призывающим Его во истине (Пс. 144, 18). Аминь.

17 марта 1913 г.