Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
    Во 2-й и 3-й главах Откровения св. апостола Иоанна Богослова (Апокалипсиса) содержатся послания семи Церквам - Ефесской, Смирнской, Пергамской, Фиатирской, Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской, которые окормлял святой апостол. По мнению многих толкователей Апокалипсиса, в этих посланиях, одновременно с изображением состояния и будущего каждой из перечисленных Поместных Церквей, существовавших в Малой Азии в конце первого века, показана жизнь Христианской Церкви на протяжении ее существования на земле, весь ее земной путь - со времени первых христиан и до последних времен перед кончиной мира и Вторым Пришествием Господа нашего Иисуса Христа. Иначе говоря, семь малоазийских Церквей обозначают собой семь периодов церковной истории, а также семь характерных для этих периодов духовных состояний, типов христиан.
    Однако необходимо иметь в виду, что, как писал, например, Л. А. Тихомиров (1852-1923), в своей книге «Апокалиптическое учение о судьбах и конце мира»: «...Ни для одной из эпох нельзя установить точных границ, отделяющих ее от предыдущей и последующей. Эпоха выражает собою некоторый преобладающий тип, некоторый дух христианского человечества, который не сразу возникает, не сразу изменяется, и не по всем местностям в одинаковой степени и одновременно».
    Для «бодрствующих» (ср.: Мк. 13, 33 и 37; Лк. 21, 36 и др.) православных христиан, понимающих, что живем мы в «последние времена», наблюдающих, по заповеди Спасителя (см.: Мф. 24, 32-33), признаки близкой кончины века (Мф. 24, 3), естественен сегодня интерес к двум последним из семи Церквей 2-й и 3-й глав Апокалипсиса, а именно: к Филадельфийской и Лаодикийской. Многим верным последователям Христа сейчас очевидно соответствие описания характеров христиан-филадельфийцев и христиан-лаодикийцев нынешним основным типам людей, именующим себя православными. Нетрудно узнать их в разделившейся массе по ряду вопросов, порождающих разномыслие.

    «Ты не отрекся имени Моего...»

    В послании к филадельфийцам Господь говорит много утешительного и похвального, и никаких порицаний; лаодикийцам же, напротив, сказано много обличительного, и никакой похвалы (послание к Лаодикийской Церкви - единственное среди семи посланий, в котором совсем нет похвалы). Отсюда ясно, что под филадельфийцами нужно понимать верных, нелицемерных христиан, а под лаодикийцами - христиан-приспособленцев, ненастоящих.
    Из Апокалипсиса следует, что как филадельфийцы, так и лаодикийцы живут в последние времена перед кончиной мира: послание к Лаодикийской Церкви последнее в числе семи; а филадельфийцам (к ним обращено предпоследнее послание) Господь Иисус Христос говорит: «Я сохраню тебя от годины искушения, которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле. Се гряду скоро...». «...Эти слова подтверждают, что под Филадельфией следует разуметь одну из Церквей в последних годах пред кончиной мира», - сказано в книге «Начало и конец нашего земного мира: Опыт раскрытия пророчеств Апокалипсиса» (СПб., 1904 г.).
    Сопоставление имеющихся в Апокалипсисе характеристик Филадельфийской и Лаодикийской Церквей с современной церковной жизнью позволяет выделить следующие главные черты нынешних филадельфийцев и лаодикийцев.
    Для филадельфийцев характерны:
    1. Малосильность: «мало имеешь силы». Вероятно, здесь имеется в виду и малочисленность (ср.: Л к. 12, 32: Не бойся, малое стадо! Ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство). Может быть, в малосильности следует видеть и указание на то, что нашему времени «не дано» делание высоких добродетелей и подвигов; ведь говорят же современные старцы и подвижники благочестия, что спасаемся мы сейчас не столько подвигами (в смысле подвижничества), сколько покаянием, терпением скорбей и стоянием в Истине. Филадельфийская Церковь внешне маломощная, но в немощи ее совершается победоносная сила Господня (2 Кор. 12, 9).
     2. Твердость веры, верность Православию в трудных условиях: «сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего», «сохранил слово терпения Моего». И действительно, несмотря на свою малочисленность, нынешние филадельфийцы сохранили чистоту Православия (не поддавшись, например, на соблазны обновленчества и экуменизма) и не отреклись, - посредством принятия числового «имени зверя», т.е. цифрового персонального кода (см.: Откр. 13, 17), - от имени Христова, т. е. от своего христианского имени, данного им при святом Крещении.
    Милость Божия к филадельфийцам выразится в том, что в тяжкую годину искушений, которая придет на всю вселенную, они найдут защиту и покров у Самого Господа (см.: Откр. 3, 10), т.е. их покроет и сохранит благодать Божия. Задача же филадельфийцев - держать то, что они имеют (т. е. быть бдительными в сохранении своих нравственных качеств, не соглашаться с неправдой века сего, не сходить с выбранного исповеднического пути), дабы кто-нибудь не восхитил венца их (Откр. 3, 11), т. е. чтобы диавол не лишил их обещанного Богом вечного блаженства.
    3. Братолюбие. Именно так переводится греческое слово «Филадельфия». Истинных христиан (составляющих «братолюбную» Филадельфийскую Церковь) отличает нелицемерная братская любовь, духовное единение. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 35).
    Основными же чертами лаодикийцев являются:
    1. Теплохладность: «ты тепл, а не горяч и не холоден».
    2. Самоуверенность и обмирщенность (служение маммоне): «ты говоришь: „я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды"».
    3. Духовная скудость и нагота (несостоятельность духовная): «ты несчастен, и жалок, и нищ... и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей...».
    4. Духовная слепота: «ты... слеп... глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть».
    5. Либерально-демократическое сознание (мировоззрение). Если подстрочно перевести с греческого слово «Лаодикийская», то получится - «народо-правческая», т. е. - демократическая .«Разве не ясно выражено теперь во всем свете стремление к установлению „народоправчества", как последнего слова науки государственного права, взамен христианских монархий, якобы отживших свой век и не удовлетворяющих принципу гражданской свободы? - писал в 1909 г. С. А. Нилус. - Не сегодня-завтра, в день ведомый Богу, отнимется „держай", и всемирная „Лаодикия", во всей ее безбожной необузданности, возглавится „зверем из бездны". Господи, помилуй!» (из книги «На берегу Божьей реки», том 1). И в другом месте (1917 г.): «„Лаодикия" <...> Разве это не та демократия, к которой, как к последнему слову государственной науки, ведут человечество вожди его, освобождая и себя, и его от законной Самодержавной Царской власти, единой власти, получающей помазание от Святаго Духа в Таинстве Миропомазания?» (из книги «Близ есть, при дверех»).

    «Ты ни холоден, ни горяч...»

    Рассмотрим несколько подробнее тип современных христиан-лаодикийцев, так достоверно, хоть и в нескольких только чертах, обрисованный в Апокалипсисе.
    Прежде всего лаодикийцы обличаются в богопротивной духовной теплохпадности. Теплохладный колеблется между истиною и ложью, между добром и злом. Намеренно он как будто не хочет оскорбить Бога и на основании этого нехотения считает себя благочестивым, однако с приходом сильного искушения он отступает от истин веры, идя на уступки врагам Христа и Церкви; он боится быть явным злодеем, но никогда не решится на более или менее значительный подвиг самоотвержения: он страшится гонений за Истину, не готов к тому, чтобы претерпеть лишения, трудности, поношения; то есть, проще говоря, не хочет себе «проблем».
    Теплохладный - фарисей, прикрывающий безобразие души своим показным благочестием, но это его внешнее благообразие и лицемерно-приличное поведение не могут исправить внутреннего неустройства и сокрыть отвратительной наготы. Он находится в состоянии жалкого самообольщения, беззаботности, духовного сна и омертвения, и потому не чувствует опасности своего положения. Безпечность и нерадение становятся причинами пагубного неведения и самоуверенности. Особенно беден теплохладный лаодикиец искреннею любовью, отличающей верных последователей Христовых - филадельфийцев.
    Лаодикийцы говорят, что любят Христа, но любовь к Нему совмещают с пристрастною любовью к прогрессу (миру) и ко всему, что в мире. Они говорят, что имеют любовь к ближним, принимая и ублажая еретиков, чем утверждают их в своей ереси, обрекая на вечную погибель.
    Известно, что малоазийский город Лаодикия в то время, когда был написан Апокалипсис, был городом богатым, знаменитым торговлей и производством; жизнь в этом городе представляла немало искушений и соблазнов, для борьбы с которыми у лаодикийских христиан недоставало ревности. Они надеялись благодатью Христовой получить вечное блаженство, но забыли, что для этого нужно отказаться от мирских пристрастий, что путь спасения - узкий путь самоотвержения. Таково было духовное состояние древних лаодикийцев; таково же, к сожалению, состояние многих современных христиан, ибо между нами немало таких: ни холодных, ни горячих, а только тепловатых.
    Христиане-лаодикийцы похожи на людей, которые уверяют вас в преданности и дружбе, но если потребуется это доказать делом самоотвержения, то окажутся на стороне «тех, кто побеждает». В них не вмещается учение слова Божия: Не можете служить Богу и маммоне (Мф. 6, 24). Это те, которые считают, что Церковь призвана служить миру, безумно отвергая евангельский завет: Кто любит мир, в том нет любви Отчей (1 Ин. 2, 15); Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу (Иак. 4, 4); те, которые именуя себя христианами, не следуют учению Евангелия и, споря с Самим Христом, говорят: «а что будете есть и что надевать, если не возьмете кода?», вопреки заповеди Спасителя: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться (Мф. 6, 25). Они, ревнуя «о благочестии», изгоняют из монастырей монахов, не пожелавших поклониться золотому тельцу, и в то же время предаются человекоугодию и боятся возвысить свой голос против нечестия, богоборчества и богоотступничества, - все таковые заслуживают упрек, обращенный к лаодикийцу: «ты ни холоден, ни горяч, а только тепл».
    О, если бы ты был холоден, или горяч! - говорит далее Спаситель; т. е. Он желает категоричности и безкомпромиссности: или ты должен быть истинным христианином, всецело, безраздельно преданным Божественному Учителю своему, или уж лучше совсем не знать тебе Христианства и не позорить имя христианина своей предательской душонкой.
    Незнание Христа - хоть и великое, но все-таки, по-видимому, меньшее зло - сравнительно с предательством и отречением от Него (понятно, что это отречение может совершаться не только словами, но и делами). Почему и сказано: Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше (Лк. 12, 47-48).
    Так и теплохпадные, не имеющие горячей преданности Христу, лаодикийские христиане находятся в опасности быть отвергнутыми от Него. Согласно Откровению, они возбуждают во Христе отвращение, о силе которого можно судить по сравнению с тем ощущением, какое бывает при тошноте: Поелику ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих (слав.: изблевати тя от уст Моих имам). Да убоится каждый из нас сего грозного приговора правосудия Божия и да потщится стяжать ту горячность в вере и ту твердую верность Христу, без которых нельзя быть настоящими христианами!
    Преподобный Ефрем Сирин в «Слове на пришествие Господне, на скончание мира и на пришествие антихристово» предсказывал: «Имеющим ведение без труда сделается известным пришествие антихриста. А кто имеет ум на дела житейские и любит земное, тому не будет сие ясно, ибо привязанный всегда к делам житейским, хотя и услышит, не будет верить и погнушается тем, кто говорит. А святые укрепятся; потому что отринули всякое попечение о сей жизни».
    Сегодня мы видим, что слова св. Ефрема Сирина в точности сбываются. Христиан (филадельфийцев), выступающих против богоборческой и человеконенавистнической идеологии талмудического иудаизма и глобализма, против электронной кодификации, экуменизма, неообновленчества, церковного либерализма и других апостасийных явлений, обзывают раскольниками, маргиналами и экстремистами.
    Конечно, нынешние церковные либералы в первую очередь могут быть отнесены к категории лаодикийцев. Именно либерально настроенные «церковные деятели», - в числе коих, к сожалению, немало иерархов, духовенства и так называемых богословов, - являются руководителями и идейными вождями церковного лаодикийства. Страх перед мирской властью и страх иудейский (см.: Ин. 19, 38; 20, 19) у церковных либералов сильнее страха Божия, поэтому они используют сейчас все силы своего разума (потому что сердце и совесть никогда не смогут этого сделать), чтобы оправдать свое подчинение антихристовой системе. Они пытаются поддержать церковные учреждения отказом от духовной свободы и от героического и безкомпромиссного исповедания православного вероучения (хотя только это способно поддержать непобедимое вратами ада Тело Христово), «стыдятся» требований слова Божия и канонов церковных, как «устарелых», «отставших от далеко ушедшей вперед» жизни, недостаточно «прогрессивных», считают, что каноны надо отменить или переделать, а церковное учение приспособить к современным принципам «толерантности» и «демократизма».
    И все это соединяется с приверженностью к формализму в Православии, словно суть нашей религии в церемониях, помпезности, официальных встречах, конференциях и речах, словно Церковь - это чисто земная, «общественная» организация, «юридическое лицо», а не Богочеловеческий Организм, не мистическое Тело Христово (Еф. 1, 23; Кол. 1, 24 и др.).
    А христиане-филадельфийцы, напротив, не принимают современных «демократических ценностей», как в политической сфере (они считают, что угодной Богу может быть только власть православного Самодержавного Царя - Помазанника Божия), так и в других сферах жизни (социальной, экономической, культурной и религиозной). Филадельфийцы отвергают т. н. «либеральные реформы», как в Церкви, так и в государстве.
    Лаодикийцем оказывается сегодня всякий христианин (кто бы он ни был - мирянин, монах, священник или архиерей), соглашающийся с насаждаемой ныне системой зверя и не оказывающий ей никакого духовного сопротивления. «Есть люди верующие, но почти ничего не делающие, - говорила императрица-мученица Александра Феодоровна. - Тех же, кто любит Христа, отличает именно действие».
    Такими действиями, которыми свидетельствуется любовь ко Христу, и являются сегодня исповеднический отказ христианина от всего того, что предлагает антихристова глобализация (личные коды, новые документы и проч.), решительное противостояние талмудическим богоборческим силам и труды по возрождению Святой Самодержавной Руси.

    Филадельфийская церковь
и синагога сатаны

    В послании к филадельфийцам Господь Иисус Христос ободряет их строгим отзывом об иудействующих (которые, как следует предположить, - и как это сейчас в действительности происходит, - в этот период будут особенно угнетать христиан), называя их (иудействующих) «синагогой сатаны». Именно так на греческом языке (на котором, как известно, и был написан Апокалипсис в оригинале) читается стоящее в этом месте выражение, переведенное на славянский язык как «сонмище сатанино», а на русский - как «сатанинское сборище» (см. Откр. 3, 9; такое же выражение стоит в Откр. 2, 9). Это наименование показывает, что иудействующие (лжеиудеи, жиды) являются народом, осужденным Богом за их неверие в истинного Мессию - Иисуса Христа, недостойным названия иудеев, как имени народа, избранного Богом.
    В связи с этим по-новому можно посмотреть и на известное евангельское обетование: Я создам Церковь Мою, - говорит Господь, - и врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18). По мнению некоторых толкователей, выражение «врата ада» может указывать на собрание иудейских старейшин, т. е. на собрание «сионских мудрецов» - сионистов и масонов, служителей сатаны, всеми силами пытающихся уничтожить Церковь Христову и готовящих приход машиаха-антихриста (см. «Протоколы собраний сионских мудрецов»). У евреев издавна был обычай, по которому у городских ворот происходили собрания, где старейшины города в присутствии народа решали разные вопросы: производился суд, заключались сделки и т. д. (см., напр.: Втор. 21, 19; 22, 15, 24; 25, 7; Руф. 4, 1-2, 4, 11)
    Преподобный оптинский старец Варсонофий (Плиханков; f1913) говорил: «Только „остаток" [евреев], сказано, „спасется" (см. Рим. 9, 27). Их проклятие и отвержение ясно доказываются тем, что где они ни появляются, везде чувствуется разложение нравственное, государственная измена и все что хотите... Всюду упадок, разложение. Антихрист явно идет в мир, и этого в миру не признают... Замечательно то, что когда человек теряет благочестие и веру христианскую, он сходится с евреями. Ясным примером для этого могут служить все наши либералы - все стоят за евреев...» .
    Вместе с тем, мы должны помнить и слова Господа нашего Иисуса Христа о том, что антихрист будет принят иудеями как их мессия (машиах): Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете (Ин. 5, 43).

Эпоха духовного расцвета

    Православный писатель С. И. Фудель (f1977) в книге «У стен Церкви» в конце 1960-х гг. писал: «О. Серафим (Батюгов) ... верил, что Церкви, и не только Вселенской, но и Русской еще предстоит эпоха духовного расцвета. Он очень высоко ценил малоизвестную работу Л.А. Тихомирова „Апокалиптическое учение о семи Вселенских Церквах, в которой, кажется, впервые было высказано предположение, что „Филадельфийская Церковь" - это обозначение исторической эпохи предстоящего и уже близкого для нас духовного расцвета Вселенской Церкви перед концом истории. „Эта благодатно написанная книга, - помню, говорил он, - и термин Филадельфийская Церковь стал для некоторых людей понятием церковного возрождения". Один священник этот термин употребил даже в качестве характеристики отдельных людей, черты духовного склада которых как-то совпадали с определением этой Церкви в Откровении: „Верьте ей, - помню, говорил он об одной женщине, - она истинная филадельфийка"» .
    Грядущее духовное возрождение, которое начнется в России (о нем предсказывали многие святые и подвижники благочестия), произойдет именно благодаря «братолюбной», филадельфийской части Православной Церкви. В Евангелии Господь говорит нам, что основным признаком последнего времени будет то, что по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь (Мф. 24, 12). Поэтому сегодня, когда мир, действительно, почти полностью и окончательно погрузился в холодную отчужденность, самая привлекательная и глубочайшая сторона в Православии - это его послание о духовном единстве, т. е. его слово о Царстве (Мф. 13, 19).
    Холодной, звериной стихии нашей эпохи мы, христиане «последних времен», должны противопоставить «живую жизнь» (по выражению Ф. М. Достоевского), т. е. живое, духовное единение личностей, единство духа в союзе мира (Еф. 4, 3). Именно сейчас нужно явить всему миру такую же «живую жизнь», какая была у первых христиан, у которых, как говорит нам слово Божие, было одно сердце и одна душа (Деян. 4, 32). Все перемены в мире к лучшему решаются меньшинством. Если удается создать живое меньшинство подлинно христианское по духу, тогда в мире не может не состояться определенная перемена. Это так и происходит, ибо дух Православия, а еще точнее, дух возлюбленной Господом Филадельфийской Церкви последних времен, предлагает человеку то, что он так мучительно, хоть и не всегда осознанно, пытается найти, - и предлагает в полной мере и совершенной форме.
    «Наш удел и есть всемирность, - пророчествовал Ф. М. Достоевский о миссии русского народа, - и не мечом приобретенная, а силой братства». Силой русского православного братолюбия и возлюбленной от Господа Филадельфийской Церкви! Аминь.

Священник
Андрей Горбунов