Из воспоминаний кавказского офицера Михаила Венюкова:
Отряд двинулся в горы по едва проложенным лесным тропинкам, чтобы жечь аулы. Это была самая видная, самая «поэтическая» часть Кавказской войны. Мы старались подойти к аулу, по возможности, внезапно и тотчас зажечь его. Жителям представлялось спасаться, как они знали. Сколько раз, входя в какую-нибудь только что оставленную саклю, видал я горячее еще кушанье на столе недоеденным, женскую работу с воткнутою в нее иголкою, игрушки какого-нибудь ребенка, брошенные на полу... Думаю, что в три дня похода мы сожгли аулов семьдесят. Для солдат это была потеха, особенно любопытная в том отношении, что, неохотно забирая пленных, если таковые и попадались, они со страстным увлечением ловили баранов, рогатый скот и даже кур...
Так воевали многие, но генерал Бакланов делал это лучше других. Признанный специалист по набегам, диверсиям и партизанской войне, все свое жалованье он тратил на осведомителей. И куда бы ни пошел Шамиль, всюду пути егооказывались заваленными, а окрестные высоты заранее занятыми русской артиллерией.

Знамя Бакланова

Сам Бакланов, двухметрового роста, исполинского телосложения, всегда шел в бой в кумачовой рубахе под собственным черным знаменем с черепом и костями. Это страшное знамя было известно всему Кавказу.

Из воззваний Шамиля: «Горцы! Если бы вы боялись Аллаха так же, как Бакланова, то давно были бы святыми. Но не будьте же трусами. Упорствуйте в борьбе и схватках с врагами более, чем вы делали это доселе. Проявляйте усердие, ибо заслуги в священной войне неисчислимы».

Несмотря на все призывы, Шамилю так и не удалось тогда организовать сколько-нибудь серьезного наступления.
Бакланов же, напротив, располагая куда меньшими силами, умудрился спалить несколько десятков чеченских аулов, угнать 12 тысяч голов крупного рогатого скота и до 40 тысяч овец.
«На лице этого героя как будто отпечатана такая программа, что если бы он хоть четвертую часть ее исполнил, то его десять раз стоило повесить». - Так отозвался о Бакланове один из еговысококультурных современников. Люди же менее ученые, но более искушенные в кавказских делах, напротив, боготворили Якова Петровича. В казачьей иерархии героев он второй человек после атамана Платова. Они даже похоронены рядом в Новочеркасском кафедральном соборе войска Донского.
Благополучно дожившему до седин, заслужившему все мыслимые награды и при этом умершему в нищете герою казаки на свои деньги воздвигли памятник - гранитную глыбу, увенчанную буркой, папахой и черным знаменем с черепом и костями. Когда-то это страшное знамя было известно всему Кавказу...