Маргарита Григорьевна, а приходилось ли Вам на фронте встречать верующих людей?
Конечно. Не раз наблюдала как те, с кем я дежурила на телеграфе, во время бомбежек или обстрелов шептали молитву, благоговейно крестились. Многие носили небольшие иконки или молитвы, которые тайно переписывали друг у друга. Тогда обложек не было, и комсомольские билеты заворачивали в газетную бумагу. Вот под этой газеткой и прятали иконки. Очень часто можно было слышать разговоры о Боге, молодые девчонки рассказывали то, что узнали от своих матерей.

Маргарита Григорьевна, а как у вас сложилась жизнь в послевоенные годы?
Когда закончилась война, я в Риге вышла замуж за военного моряка, у нас родился сын. В Риге мы жили близко от одного из женских монастырей. Там был Троицкий храм, где мы и окрестили сына. После войны, пережив такие испытания, люди тянулись к вере. Когда мы крестили сына, то столкнулись с тем, что очень многие хотели стать крестными мальчика. Пришлось выбирать.
Я и сына старалась воспитывать в православии. В Риге храмы работали, здесь можно было купить иконы, точнее, фотокопии икон. До сих пор у меня сохранилась икона Казанской Божией Матери, которую я в начале 50-х годов купила там. Правда, книг на церковные темы практически не было. Но я имоя бабушка много рассказывали мальчику о вере, постоянно водили его в храм.
А потом мужа отправили служить на Дальний Восток. Мы долго жили там. Сын окончил военное училище и тоже служил на подводной лодке. Молитву «Живый в помощи» я переписала и для него.
На Дальнем Востоке действующих церквей тогда практически не было. И молитвословов было не достать. Мы с женами офицеров-моряков в 60-е годы ездили на поезде в церковь из Владивостока в Уссурийск - это почти двенадцать часов пути. Ехали так далеко, чтобы поплакать, помолиться, поставить свечи. Конечно, женщины ездили в храм тайно, многие боялись, потому что за это их мужей могли снять с работы. Но духовно мы были едины в своей вере в Бога.Я все время молилась о сыне. Как-то получаю от него письмо, в котором такие слова: «Мама, если бы не твои молитвы, быть бы непоправимой беде». Позже узнала, что подводная лодка, на которой он служил, ходила к северному побережью на учения, и учебная торпеда ошибочно упала на нейтральную территорию. Ждали московской расправы. За это должны были полететь головы. Обычно такие серьезные ЧП заканчивались тем, что кого-нибудь снимали с работы. Но на этот раз на удивление все прошло тихо и спокойно. А я все это время день и ночь в молитве была.
В 70-е годы мы жили в Севастополе. Там тоже храмы были разрушены. А моя квартира располагалась так, что на работу я ходила мимо развалин храма Вознесения Господня - были видны остатки фундамента. Яузнала от местных жителей, среди которых было немало сочувствующих, о том, что эту церковь разрушили в 1958 году. И вот когда я шла мимо, всегда останавливалась и, припав на колени, целовала эти камни. И вы знаете, сейчас этот храм восстанавливают, и мой сын помогает. Вот ведь как бывает: я целовала камни, а сын теперь участвует в возрождении этой церкви.