Рассказ православного о поездке в Москву на молитвенное стояние к Московской Патриархии

    Поехать в Москву на молитвенное стояние у Патриархии в Чистом переулке нас с товарищем побудило письмо-призыв, полученный по электронной почте, которое я считаю нужным полностью изложить:
     «Братья и сестры! Призываем всех на молитвенное противостояние 26 июня, в понедельник, к 12 часам в Чистый переулок, д.5 (Патриархия, м. Кропоткинская) против т.н. Всемирного саммита религиозных лидеров (намеченного на 4-5 июля с. г. в Москве) - этого восьмого вселенского „волчьего" собора, как предупреждали Святые Отцы. От каждого из нас зависит не допустить этого сатанинского сборища, как называет его св. Лаврентий Черниговский, на святой Русской Земле! Да не будет! Защитим свою веру - и Господь защитит Россию от грядущего антихриста».
    Как регулярно посещающие храм и интересующиеся церковными новостями и духовными книгами, мы с товарищем давно знали о готовящемся экуменическом сборище в сердце Православной Руси. В памяти были живы слова Богомудрого Святителя и Исповедника Святейшего Патриарха Тихона, что хранителями Богоданной Истины на Земле являются в равной степени священная иерархия и верующий народ. Поэтому участие в саммите многих высших иерархов не снимает с верующего человека ответственности за происходящее в Церкви Христовой. Молчание - знак согласия. Поэтому сознательно верующий человек должен хоть как-то выразить свою позицию: подписью под письмом протеста, участием в акциях верующих, молитвою ли или же еще каким-либо действием, пусть не имеющим значения в глазах людей и даже в его собственных глазах, но показывающим его благое произволение перед Богом. А как необходима хоть какая-то народная поддержка тем архипастырям и пастырям, которые сейчас борются за чистоту Церкви Христовой! Именно это и подвигло нас отложить дела и выехать в столицу.

    Мы немного опаздывали к началу. При выходе из метро заметили на ступеньках памятника людей с плакатами и возглавлявшего группу видного священника. Перейдя через дорогу, узнали, что ведется сбор подписей как раз против саммита мировых религиозных лидеров. Мы поставили свои подписи под письмом Святейшему Патриарху Алексию, которое было составлено в спокойном стиле и адресовано нашему Великому Господину и Отцу со смиренной просьбой отменить антихристианский экуменический собор или же хотя бы не участвовать в нем. В письме приводились цитаты из Священного Писания и Святых Отцов, доказывающие неправомерность и апостасийность участия иерархов Православной Церкви в готовящемся мероприятии. После подписания письма мы подошли к священнику. Взяв благословение, сообщили ему, что направлялись к Патриархии на готовившееся там молитвенное стояние. Батюшка ответил, что это и есть именно та группа, но из Чистого переулка их прогнала милиция. В этом для меня было что-то новое. Как человек, регулярно посещающий церковные службы и год без малого проживший в монастыре, я не видывал ни разу, чтобы духовные лица категорично отказывали в приеме приходящим к ним людям. Господь сказал: «Всякого приходящего ко мне не изжену вон».

    Стараясь подражать Господу, священники, монахи и благочестивые архиереи всегда уделяли внимание и оказывали помощь всем приходящим к ним людям, в том числе тем из них, которые были далеки от Церкви. Даже случайно оказавшиеся в монастыре по своим личным делам находили в нем ужин и ночлег совершенно безплатно. Конечно, очень радушного приема в Патриархии никто не ждал: по ряду вопросов наша позиция расходится с позицией официальной церкви, но... Я несколько опешил. Апостол запретил верующим для разрешения даже бытовых разногласий обращаться к неверующим людям, тут же священноначалие для разгона своей паствы, ищущей правды, использует службу порядка безбожной власти!? Разве нельзя было досточтимым архипастырям всенародно озвучить свою позицию по поводу происходящих в Церкви новых событий, открыто идущих вразрез с ее учением, и тем самым успокоить верующий народ!? Для чего же пишутся, например, Пасхальные и Рождественские патриаршие и архиерейские послания, читаемые тогда, когда в храмах собираются все верующие, даже самые нерадивые!? «Что ж, увидим: правда ли это?», - подумали мы и присоединились к группе.

    Сама же группа была небольшая: человек с полсотни, не больше. Мужчин вместе с нами было не более десятка; остальные - женщины «за сорок»; большая часть - явно пенсионерки. Прав был один благочестивый человек, который, узнав о нашем намерении поехать на молитвенное стояние, сказал:
    «Что ж, соберутся там одни бабули, но бабули - испытанные и стойкие бойцы: один раз они Церковь уже отстояли, им не привыкать». Часть группы (примерно половина) стояла на ступенях памятника с плакатами, другая часть - внизу и пели акафисты Божией Матери, свт. Николаю, другие молитвословия.
    На плакатах были лозунги, требующие отмены «Волчьего собора», выхода из Всемирного Совета Церквей, созыва поместного собора РПЦ и другие, похожие по содержанию. Два-три человека стояли впереди и собирали подписи. Проходящий народ, однако, спешил мимо по своим делам, и наше собрание мало кого интересовало. Между тем всем стоящим предстояло преодолеть первое испытание: с северо-востока, со стороны Кремля и храма Христа Спасителя надвигалась темная грозовая туча, блистали молнии, доносились раскаты грома. Тридцатиградусная жара резко сменилась ливнем, а через минуту полилась вода сплошной стеной. Наступила темнота. Мой друг оказался предусмотрительным, захватив с собою зонт. Зонт держал я, накрыл им батюшку, товарища и еще оказалось место для одного молодого человека. Так мы жались друг к другу вчетвером, как в сказке Сутеева «Под грибом». Рядом была крытая автобусная остановка, открытые магазины, но никто не ушел со стояния под крышу, хотя не все имели такую возможность как мы спрятаться от дождя. Люди быстро промокли до нитки. Пожилые женщины мужественно переносили погодные невзгоды и даже норовили укрыть имеющимися зонтами других. Вскоре, однако, стало ясно, что при таком дожде зонт - слабая защита: сначала промокли ноги, брюки; вода сплошными ручьями лилась с зонта; ветер бросал ее на грудь, на спину, за шиворот. К слову сказать, дожди такой силы крайне редки в наших краях и бывают далеко не каждый год. Вода сплошным потоком лилась с неба; автомобили на Пречистенке двигались в воде по самые пороги, несмотря на наклон. У нас под ногами, кажется, тоже была сплошная лужа внушительной глубины. Дождь, тем временем, стал стихать и закончился минут через сорок.
    Все вымокли насквозь, но, милостию Божией, дождь был теплый и по-моему никто сильно не замерз. Жители и гости столицы поразбежались и попрятались от дождя, а после его затихания не спешили покидать свои убежища. Никого рядом с нами не было. Мы стояли совершенно одни на площади перед храмом Христа Спасителя. Между тем, женщины одна за другой стали предлагать батюшке направиться все-таки в Чистый переулок, к Патриархии. Батюшка, однако, с этим не спешил: то ли надеялся собрать побольше подписей, то ли ждал, пока не будет там властей, разделяющих верующих с пастырями. Но скоро подошел средних лет мужчина и обратился к батюшке со словами: «Что вы тут стоите?! Мы уже три раза обошли крестным ходом вокруг Патриархии: нет там никакой милиции». После этого батюшка наконец-то решил двинуться к цели.

    Через 10-15 минут мы были на месте, где к нам присоединилась ожидавшая нас немногочисленная группа: человек десять. Тут же мы, к сожалению, обнаружили, что звавший нас мужчина был не до конца прав: на встречу нам выскочил майор милиции и начал нападать на тех, кто был в первых рядах, с требованием быстро разойтись. С майором были два сержанта. Первый их натиск оказался безуспешным, скорее наоборот: верующие воспряли духом, развернули свернутые плакаты и, встав на противоположной стороне улицы, дружно стали скандировать: «С нами Бог!» Настроение у нашей группы было приподнятое. У меня сложилось впечатление, что люди понимали, что Бог с ними, пусть с малым стадом, но с тем, которое оказалось верным Ему и Его святой Церкви. Это вселяло в людей храбрость: «Кого нам вообще бояться, если с нами Всемогущий Бог?!»
    Майор отступил на противоположную сторону улицы, к Патриархии, и стал с кем-то разговаривать по мобильной связи. Вскоре милиция предприняла новый натиск. На этот раз майор потребовал убрать плакаты. Но верующие дружно отказались: плакат выражает смысл нашего прихода к Патриарху, нашу веру и нашу позицию по внутрицерковным (совсем не относящимся к государству) вопросам. Пусть смысл нашего прихода увидит сам Святейший или хотя бы его администраторы издалека, если уж никто из них общаться с нами не хочет. После этого нам все-таки разрешили отправить трех человек для передачи подписей Святейшему. Оставшиеся стояли на противоположной стороне Чистого переулка.

    В это же время милиция, которая пыталась сорвать наше выступление, перешла к тактике провокаций. Майор неожиданно врезался в толпу и у одной женщины выхватил плакат из рук. Та попыталась вернуть его обратно и выскочила на дорогу. Майор с сержантами схватили ее. Но верующие дружно, как один, бросились за нею и буквально вырвали из рук стражей порядка. Плакат с именем Божиим остался в руках майора, который порвал его и бросил в машину. Данная провокация не сломила наш дух, и мы продолжали стоять в ожидании наших представителей. Милиция все время нас провоцировала. Майор кричал, требуя убрать плакаты, периодически врезаясь в толпу в стремлении выхватить плакат. Неоднократно милиция выхватывала кого-то из первых рядов, пытаясь увести с собою, но православные дружно всех вызволяли. Между приступами майор отходил к Патриархии и разговаривал с кем-то по мобильной связи, бросая на нас злобные взгляды. Скоро появился еще один майор, который повел себя также грубо, и лейтенант. Один из сержантов держал наготове автомат Калашникова с глушителем, периодически направляя его на толпу беззащитных бабушек, и в мыслях которых не было как-то покушаться на охраняемый им объект. Но в целом сержанты, в отличие от двух весьма упитанных майоров, особого рвения к битве с небольшой безоружной группой пожилых женщин не проявляли и вмешивались в ситуацию только когда требовалась помощь кому-то из майоров. С прибытием второго майора они более активизировались и подключились к попыткам кого-то задержать или отнять плакат.
    Перед нами, на проезжей части, находился также мужчина с фотоаппаратом - видно репортер какого-то издания, который постоянно менял позицию, делая снимки. (К нему мы еще вернемся в нашем повествовании). А за спинами милиции стоял здоровенный детина под два метра ростом, спортивного сложения, в костюме. Он безпрепятственно ходил через проходную Патриархии туда и обратно, по-свойски общался с майорами и низшими чинами. В то же время выкрикивал фразы с духовными терминами, обращаясь к нам, когда верующие выбегали ближе к другой стороне улицы, отбивая людей, схваченных милицией. Все время нашего стояния милиция то нападала на верующих безо всякого повода, то кто-то из майоров вел переговоры по рации: то ли докладывая обстановку, то ли прося подкрепления.
    Один раз где-то в глубине двора Патриархии появился священник с крестом и неспешно двинулся к зданию Патриархии. Священник равнодушно посмотрел на нашу группу через решетчатый забор. Толпа притихла, все заговорили, что это первый секретарь Святейшего. Но священник, дойдя до входа в здание, лишь на секунду задержался у входа, бросив на нас взгляд, и скрылся в подъезде. Через какое-то время он вышел из подъезда, вновь посмотрел на нас и неспеша вернулся в подъезд. Вообще, милиция старалась схватить кого-то из мужчин. Тут я еще раз убедился в справедливости слов раба Божьего, назвавшего бабушек стойкими бойцами: стоило майорам схватить кого-то - бабушки плотной толпой окружали схвативших и не давали им сдвинуться с места. Они крестили милиционеров, показывали им кресты и иконы, стыдили и что-то кричали им в уши, пока похищенный из толпы не был освобожден. Мы с товарищем также поначалу пробовали участвовать в освобождении наших братьев, но бабушки постепенно и настойчиво оттеснили нас на задние ряды, объяснив, что хватать милиция будет только мужчин, а их они не трогают. Вообще после некоторых атак милиции удавалось отобрать плакаты, особенно, когда люди бросались отбивать брата или сестру. Всего они отняли где-то три плаката. Такие им достались трофеи.
    Минут через сорок возвратилась из Патриархии наша делегация. Милиция как будто взяла паузу, чтобы дать возможность делегации рассказать нам о своем приеме. Оказалось, что их проводили к дежурному священнику - секретарю, который равнодушно предложил им:
    - Ну, принесли свои подписи - так оставляйте...
    Наши делегаты попросили его расписаться в получении подписей.
    Священник взял телефон и позвонил вышестоящему церковному чиновнику, чтобы задать вопрос: подписываться ли ему, что он принял подписи или нет? Положив трубку, вышеупомянутый священник-секретарь ответил:
    - Подписываться нигде не буду: хотите, оставляйте ваши подписи, хотите - уносите обратно.
    - Как же мы узнаем ответ на наше обращение? - спросила делегация.
    - Ну, тут же есть ваши телефоны. Нужно будет - вам позвонят, - ответил иерей.
    - А если не позвонят?
    - Ну, тогда... Значит, не нужно.
    - Мы хотели бы видеть Владыку Арсения, - потребовали верующие.
    - Он вас сегодня никак не примет: у него сегодня не приемный день, - ответил секретарь.
    - Когда же он сможет нас принять?
    - Завтра, может быть. Завтра у него прием с 11-ти.
    Так и возвратились люди, оставив обращение и подписи неизвестно кому. Что делать? Дальше стоять смысла не было: братья наши возвратились; обращение передано; ответ, правда, никакой не получен. Но и дальше стоять безполезно - ясно, что никому, кроме милиции, мы не нужны. Решили завтра снова прийти к 11-ти часам и требовать встречи с Владыкой Арсением с целью получения ответа. На этом и решили все мирно и спокойно разойтись. Свернули так раздражавшие милицию плакаты и развернулись в сторону метро. И вдруг... Один из майоров резко бросился наперерез первым рядам и схватил свернутый плакат. Плакат держал мужчина, который не дал вырвать его из рук. Милиция схватила брата; все бросились его вызволять. Завязалась потасовка, в которой стражи порядка применили силу. Этот момент успел заснять фоторепортер, который все это время с дороги снимал нас. Возможно, его присутствие и сдерживало стражей от более решительных действий.
    Майор дал знак сержанту (который был без автомата) схватить репортера, но тот вместе с камерой бросился в арку, во двор дома напротив Патриархии. Сержант, находившийся в явно лучшей спортивной форме, чем его начальник, бросился за убегавшим, выхватив наручники. Следом неуклюже побежал другой майор; за ними - остальная милиция и народ, полный решимости отстоять репортера и его ценный кадр. Дворики в центре Москвы довольно запутаны и в итоге люди разделились на несколько групп, чтобы обнаружить репортера, если его схватят. Бродили, несколько раз встречая друг друга и майоров с низшими чинами, но репортера на было. Или убежал парень по лабиринтам дворов на следующий переулок, или спрятался где-то, чтобы, когда все затихнет, незаметно выбраться. Народ же вновь собрался у Патриархии, взбудораженный неожиданным инцидентом. Бабушки искали в группе знакомых репортера, чтобы хоть позвонить и выяснить: вернулся ли вечером домой человек, а другие дружно укоряли оставшихся ни с чем майоров и стыдили этих людей, втянутых по долгу своей службы во внутрицерковный конфликт и занявших в нем антинародную сторону. Да и до сих пор не понятно: зачем они устроили эту «прощальную провокацию», когда люди уже направились к метро, свернув плакаты!? По своей ли инициативе они действовали, постоянно провоцируя народ, и в мыслях не угрожавший охраняемому объекту, или получили на это указания от начальства (гражданского или же духовного священноначалия)? Вопрос открытый...
    Люди же тем временем стали расходиться: кто на работу, кто по другим своим делам. Мы также двинулись с общим потоком.
    Удивительно, но после такого вынужденного мятежа, в душе царил покой. Была ли это благодать Божия или же просто чувство выполненного долга - утверждать не берусь. Да, было отрадно чувствовать, что хоть до смеху малым делом, но ты засвидетельствовал перед Богом свою позицию сознательно верующего православного человека, не проявившего безразличного отношения к важнейшему вопросу православной веры: вопросу ее чистоты. Кроме того, есть же и достойнейшие архипастыри и пастыри, не преклонившие колена пред новым Ваалом, отстаивающие чистоту Церкви Христовой в нынешнюю нелегкую для нее годину. Благодаря единству их с народом и держится еще в Церкви Дух Соборности, так необходимый для ее существования.
    А как необходима им сегодня любая поддержка верующего народа! Как им сейчас могут помочь «тысячи малых дел»!
    Убойся отпасть от «малого стада», верующий человек! Не смотри, что отпадут влиятельные и уважаемые в Церкви люди, пусть даже имеющие высокие саны. Церковь сохранится, если пребудет хоть небольшая горстка верующих и хоть немного истинных пастырей и архиереев. А таких еще много, и будут они до скончания века - знай об этом, читатель!
    А на душе было спокойно и хорошо. Так хорошо, что очень не хотелось уезжать из столицы и окунаться в бытовые дела и проблемы. Я предложил товарищу поехать в Донской монастырь к чудотворной Богородичной иконе и к святейшему Патриарху Тихону. Тот с радостью согласился.
    Русь Святая, храни Веру Православную (от всяких человеческих новшеств и прочих чужеродных учений)! В ней же (и только в ней) тебе утверждение!

Раб Божий БОРИС,
г. Обнинск
Фото А. Бирюковой