Нравственное богословие евреев-талмудистов

Профессор Ролинг

Перевод с немецкого протоиерея А. Ковальницкого
От Московского Духовного Цензурного Комитета печатать дозволяется
Москва, Мая 15-го дня 1897 года
Цензор Протоирей Иоанн Петропавловский

     Продолжение.
Начало в № 23(41) и 24(42)

 

Жизнь

    Талмуд говорит [Tr. Aboda. s. f. 26, 2 Tos;Wen. Soph. 13.3]: «Отнимай жизнь знаменитейшему между язычниками», конечно, если можешь. А за несколько страниц пред этим мы читаем [Tr. Abodas. f. 20, 1 Tos]: «Если гоя освобождаешь из ямы, в которую он впал, сохраняешь одного человека язычеству». А орел иудейства - Маймонид, говорит [Jad. ehas. 1, 10, 1 f. 40, 1]: «Запрещено иметь милосердие к гою, поэтому ты не должен его спасать, хотя бы ты видел его погибающим, или тонущим в речке, или близким к смерти». И Абарбанел вместе с Маймонидом учит [Abarbanam. 1, 9, 1; Majmon. Sanh. 121, 2]: «Кто не признает хотя бы одного пункта иудейского веры, тот отщепенец и эпикуреец, которого ты должен ненавидеть, презирать и истреблять, потому что написано: я должен, Господи, ненавидеть тех, которые Тебя ненавидят». «Кто, - говорит талмуд [Tr. Sanhf. 78, 2], - имеет намерение убить зверя, а вследствие неосторожности убьет человека, или кто хочет убить язычника (т. е. иноплеменника), а вследствие ошибки убьет еврея, тот в преступлении не виновен». «Позволительно, - говорит талмуд [Tr. pes. f. 122, 2, Tos], - убивать неверного. Если отщепенец и отступник впадут в яму, - повторяет талмуд [Tr. Abodas. f. 26, 2], - то не освобождай их, а если бы внизу находилась лестница, прими оттуда ее и скажи заключенным: делаю это для того, чтобы мое животное туда не вошло, а если яму прикрывал камень, то положи его над ямой обратно, а заключенным в ней скажи, делаю это для того, чтобы по этому месту мог ходить мой скот и т. д.». «Справедливо, - говорит талмуд [там же f. 4, 2, Tos.], - умерщвлять отступника своими собственными руками». «Кто проливает кровь безбожных (т. е. неевреев), - учат раввины [Jalk. Schim. f. 245, 3; Bomidb. r. p. 21, f. 229, 3], - приносит Богу жертву».
    Так как само собою разумеется, что мнимые нападки на евреев поставят меня в глазах евреев безбожным, то легко понять, что я уже заслужил двойную смерть. Я (автор) получил анонимное письмо (под почтовым знаком из Hamm) в котором аноним говорит, что я должен погибнуть, как Аман, на виселице; из Крейсталя же прислал мне какой-то еврей следующую угрозу: «Признаем делом угодным Богу, тебя свести с дороги: ты от наших рук должен сойти с этого света». И заповедь Божия «не убий» означает, по учению Маймонида [Jad. eh. 4, 1, f. 47, 1], чтобы еврей не убивал никого только из евреев. «Гои - дети Ноя - отступники от иудейства - не евреи». «Кто одну душу израильскую уничтожит, - говорит талмуд [Tr. Sanh. f. 37, 1], - тот получит от Бога казнь, как бы за то, что уничтожил весь мир».
    Поэтому талмуд пишет, а Маймонид его повторяет [Tr. Sanh. f. 71, 2; Jad. eh. 4, 10, f. 295, 2]: «Потомок Ноя, который проклинает, совершает идолопоклонство, или убивает своего слугу (из детей Ноя, т. е. иноплеменника) или же чужеложствует с его женою, освобождается от наказания, если примет иудейскую веру. Но если он же убьет еврея и потом примет иудейство, от вины не освобождается и должен быть лишенным жизни за еврея».

Женщина

    Моисей сказал: «Не пожелай жены ближнего твоего», далее: «Чужеложник достоин смертной казни». А талмуд учит [Tr. Sanh. f. 52, 2], что Моисей запрещает еврею чужеложства только с женою ближнего, т. е. с женою еврея; жены же иноплеменников, т. е. неевреев не подходят под это запрещение. Тозфот талмуда и обожаемый Рашши (Pentat. Lew. 20, 10) при этом замечают, что из этого нужно заключить, что неевреи живут между собою без браков. Это низкое учение прямо вытекает из учения талмуда, по которому нееврею отказывается в достоинстве души человеческой, потому что брак есть установление, существующее только между людьми, о животных этого нельзя сказать. Раввины Бешай, Леви, Герсон и другие утверждают то же. «Из уст многих мудрецов, - говорят они, - мы знаем, что не совершает чужеложства, кто обезпечивает христианку». Маймонид, в некотором роде философ, высказывает такое суждение: «Можно женщину, если она иноверка, соблазнить прелюбодеянием» [Jod. ehas. 2, 2], впрочем, в некоторых изданиях эти слова опущены. Талмуд думает: «Кто во сне со своею материю (per comitum) согрешит, должен (на основании учения 2, 3 „мать будешь называть своею мудростию") надеяться мудрости; кто согрешит во сне с невесткою, может надеяться примирения с законом (на основ. Втор. ХХХIII, 4), кто с сестрою (на основ, учения 7, 4) может надеяться - разума и разсудка, а кто во сне обезчестит жену иноплеменника, тот должен надеяться себе живота вечного [Berach. 57, 1].
    Ради последнего рода надежды раввины дают совет, что не нужно вечером пред сном находиться в общении с женой. И в самом деле, если эти скверные действия во сне заключают в себе там великия награды, человек должен употреблять все меры для возбуждения в себе этих снов и ожидать их с нетерпением. Легко также из этого учения талмуда вывести себе заключение: если даже сон доставляет такую великую награду, то действительность гораздо более может принести пользы. Простирая дальше свои суждения на основании учения талмуда, можно придти к заключению: если этой пользы нельзя достигнуть вечером пред сном, то можно при каждом другом случае, если нельзя вечером, то можно во всякое другое время....
    Потом талмуд говорит, что из знаменитых в истории иудейства раввинов, Раб и Нахман, прибывши в какой-нибудь иноплеменный город давали публичные объявления о том, не пожелает ли которая-нибудь из женщин быть их женою на несколько дней [Tr. Joma 18, 2]. Раввин Елий говорит в талмуде, что он хочет по истечении праздничного дня обезчестить несколько девиц, так как грех остается снаружи, на поверхности сердца, а злость людская не касается внутренности души [Tr. Joma, f. 19, 2].
    Талмуд отзывается о раввине Елеазаре, что не было на свете ни одной публичной женщины, с которою близко не был бы знаком Елеазар; когда он услыхал, что какая-то красавица желает продать себя за сундук золота, то тотчас взял с собою сундук, набитый золотом, и ради нея предпринял путешествие чрез семь рек (дальнейшее повествование чрезвычайно цинично) [Tr. Aboda, s. f. 17, 1]. Трактат этот становится ужасным, когда читаем в то же время повествование талмуда, что Господь Бог при смерти Елеазара так взывал с неба: «Елеазар вошел в живот вечный». Так как талмуд пред повествованием о Елеазаре пишет, что отступники иудейства, даже раскаявшись и снова принявши иудейство, не нашли пути к вечному животу, то естественно придти, на основании учения талмуда, к такому заключению: «Будь только упорным евреем и в конце будет тебе все прощено». Об Акибе, которого синагоги называют вторым Моисеем, талмуд говорит: когда однажды Акиба увидел на пальмовом дереве женщину, ухватился за это дерево и влез, но это был в образе женщины дьявол, который обратился к нему с такими словами: «Если бы на небе не было распоряжения, что с Акибою и его законом обращаться осторожно, то я не ценил бы твоей жизни даже в два шиллинга» [Tr.Kidduchinf.81, 1].
    То же самое говорит талмуд о раввинах Мейере и Тарпоне. При этом, однако, нужно заметить, что, по талмуду, действия раввинов должны быть принимаемы за предостережение закона [Tr. Berach. F. 62, 1; Chagiga f. 5, 1]. Что талмуд одобряет много таких вещей, которые христиане признают отвратительными, ужасными, непристойными, - из вышеприведенного это ясно вытекает [Tr. Sanhf.49, 2; nasir. f. 23; sota 10; moedk. f.18 и т.д.]; но трудно изобразить последствия этого вредного учения. Что в самом деле скажет замужняя еврейская женщина, когда ее муж, живя под своей собственною крышею, идет к другой женщине? По талмуду, она не имеет права укорять его за это.
    Когда Иоханан некоторые явления жестокого и цинического характера публично назвал безнравственными, то в ответ услышал себе следующий громкий протест: «Нет; закон так не гласит, потому что мудрецы (ученые раввины) возвестили: все дозволено мужу в отношениях к своей жене; он может поступать с нею, как с куском мяса, взятым у мясника, которое он может есть испеченным или сваренным, или только прижаренным, или, как с рыбой, купленной у рыбака». Как на доказательство этих слов, указывается на один пример, как одна женщина пред раввином высказывала свою жалобу на то, что муж ее обращается с нею по-содомски, и что раввин дал ей такой ответ: «Дочь моя, не могу я тебе ничего помочь, закон (разумеются предписания талмуда) отдал тебя ему в жертву».
    Это безчестное учение и повествование находится не только в древнем издании талмуда, но в новом (Амстердам 1644 ff. Gulzbach, 1769, Warszawa 1864 г., в Тr. Nedarim. f. 29, 2-I, Sarh, 58, I). В новом издании повторяются эти вещи несколько короче, с позорным толкованием, ложно основанным на Ветхом Завете, который будто бы позволяет еврею-мужу в означенном случае творить то, что ему угодно.
    Общественные молитвы в синагоге требуют, по талмуду, собрания десяти мужчин. Девять мужчин и миллион женщин не составляют еще полного общественного собрания; недостает присутствия Бога, потому что женщина есть ничто ( Drachgarmonie 2, 335. Paris 1844).
    Когда еврейская женщина должна предаваться содомскому греху, то, конечно, муж ея имеет право посещать женщину-иноплеменницу, тем более что обезчещение гойки, или нееврейки, никогда еврею не вменяется в чужеложство.
    Поэтому разве наша Церковь не имела достаточной причины воспретить девицам христианской веры находиться в услужении у евреев? И разве после этого можно сомневаться в невыясненном частом обезчещении христианских девиц еврейскими юношами? Замечание раввина Кронера о том, что евреи мало доставляют для статистики детей незаконнорожденных, может в этом случае иметь особенную важность. Талмуд, почти разрешая верующим в него обезчещение неевреек, в то же время, однако, оберегает семейный союз евреев; вследствие сего содомские грехи являются талмудским средством, чтобы избранная вышесказанным способом раввина раба красавица, если она еврейка, была избавлена от беременности, и чтобы этим способом вообще еврейские семейства были избавлены от прихода элемента нееврейского, - это со стороны евреев. У неевреев же врожденное отвращение к общению с еврейкою служит важною причиною, почему статистика мало упоминает о незаконнорожденных детях у евреев. Еврей умеет сохранить еврейку от беременности, а детей, прижитых нееврейкою с евреем, статистика не записывает на имя еврея. «Я знаю, - говорит автор, - евреев, которые могли бы подтвердить это своим опытом».
    Из всего выше сказанного можно заключить, что нравственность нееврейской женщины не ниже нравственности еврейки, потому что о незаконнорожденных еврейских детях редко когда и речь бывает. Притом так, как талмуд (а по замечанию реформаторского раввина, талмуд и Библия (Ветхий Завет)) признают еврейку, подверженную преступлениям, то нет основания еврейским писателям возвышать нравственность своего рода ни в селах, ни в городах выше жителей нееврейских.
    В самом деле, в этом случае подтверждением наших слов служит жизнь наших больших (европейских) городов, для которых наибольшее число распутников доставляет еврейка. Привожу здесь свидетельство из одного еврейского дневника нашего времени: «В течение 25 лет и даже с более раннего времени мы замечаем, что между публичными женщинами больших европейских городов более евреек, нежели христианок. В Париже, Лондоне, Берлине, Гамбурге, Варшаве, Кракове из так называемого „demimonde» на публичных местах и в домах терпимости, сравнительно с массою населения, более евреек, нежели христианок. Это явление печальное, но действительное» [Archires Jsrailites 15, p. 711; 1867].
    В одном израильском дневнике мы читаем: «Девица И. Г. избрала себе способ жизни - театральное искусство; погребение ея было по еврейскому обряду, так как душа ее всегда была еврейской, и хотя и она поддавалась тем же искушениям, которым обыкновенно поддаются дамы, занимающиеся карьерой актрисы, однако она набожно сохраняла традицию (учение и обычаи) домашнюю (еврейскую) и т. д. [Arch. Jsraelit. 2, p. 523, 1868]. Если это заявление находит себе смысл в изложенном выше учении талмуда, то гордость, что евреи и еврейки происходят из крови избранного народа, может уяснить нам следующее мнение Цефбера о еврейке: «Еврейка менее других женщин в состоянии отрешиться от характера своего пола. Она хотела бы господствовать, но слаба, легковерна, вздорна и любит чернить других. Сильно презирает христиан, бранит иудеянок, нрава деликатного и благородного; любовь есть у нее добродетель, посредством которой она достигает более, чем покорностью и послушанием. Если она принадлежит к знатной фамилии и получила старательное воспитание, то она отличается в салонах необыкновенною гордостью и важностью» [Les Surfsp. 49 ff. Paris, 1847], «на балах и вечерах, - прибавляет одно еврейское сочинение, - отличаются еврейские дамы, княгини из поколения Давида, богатством и роскошью своих нарядов» [UniversJsraelit. 7, 29; 1867].

Продолжение в след. номере