Присяга
Евреи часто жаловались, что их присяге, произносимой против неевреев, в свете не доверяют [Archiv. Jsraelit. 15. Dec. 1866], и некоторые христианские ученые поверили заявлениям защитников иудейской присяги. Мне было бы весьма приятно согласиться с ними; но, к сожалению, я убежден в совершенно противном относительно еврейской присяги. |
|
 |
Рассуждая на основании талмуда, мы видим, что в системе раввинизма против неевреев нет присяги у евреев, потому что какое значение может иметь присяга против животных, каковыми евреи, по смыслу талмуда, считают гоев, т.е. неевреев? - Присяга в этом случае выходит нелепостью, потому что правильная, святая присяга имеет целью приводить к окончанию споры только между людьми. Если же вследствие этого талмудист бывает принужденным произнести присягу в пользу или во вред христианина, то он принуждает себя до странного поступка, которого бы он сам по себе никогда не совершил. В этом случае он принужден произносить слова, которые он уполномочен талмудом считать пустою формулой, гласом пустым, который к его совести не имеет никакого отношения. Далее, если талмуд имущество и кровь нееврея провозглашает собственностью еврея, то, вследствие этого, какой может быть спор нееврея с евреем о том, что мое и что твое? Еврей, основываясь на талмуде, имеет право брать, чего только может достигнуть; так все - есть его собственность. Как же я могу (я - еврей) присягнуть или прямо сказать: «Мои деньги - твои деньги, когда в моем праве собственности я убежден? Если же меня кто будет принуждать к тому, чтобы я дал подобное заявление, или присягнул, то, если сила моей воли не будет меньшею от моего убеждения, я в душе произнесу: «Скорее умру, чем совершу эту нелепость». Если же эту присягу я дам по слабости, поставивши выше правды страх пред убытком, то я в душе своей скажу: «Деньги мои, однако, я опять возьму к себе, где буду иметь возможность взять, quia res clamat domino (это дело вопиет к Богу)». Такая присяга, такое заявление, не имеют значения.
В талмуде находится много примеров знаменитейших раввинов, примеров, которые имеют обязательное значение для талмудистов. Раввин Акиба произнес присягу, а в сердце не признал за нею никакой важности [Tr. Kallaf. 18, 22]. Раввин Иоахонан дал такую присягу какой-то знаменитой женщине в сохранении тайны: «Богу Израиля не открою этой тайны (т. е. ради Божественного всеведения, ведающего все тайны) для славы Божией сохраню эту тайну», а в душе разсуждал: «Но Израилю, его народу, открою» [Tr. Aboda s. f. 28, 1. Jomaf. 84, 1]. Относительно нарушения присяги означенным способом в мыслях раввины учат, что это нарушение присяги дозволяется, если она дана принудительным способом [Schulchajored. n. 232. XII, XIV].
Если же христианское начальство вызывает еврея (признающего талмуд) к присяге, то, основываясь на вышеизложенном учении талмуда, нужно думать, что еврей считает для себя самый вызов принуждением и потому считает себя свободным от искренней присяги. Если король, говорит упомянутая книжка, велит присягнуть и сделать заявление о других евреях, согрешил ли он с гойей (иноплеменкой) с той целью, чтобы в случае преступления подвергнуть еврея смерти, то такая присяга должна быть признана принудительною и должна быть нарушена [Scheel uteschivoth. f. 26, 2]. Другой раввин учит: если князь велит еврею присягнуть, что он не пожелает удалиться из страны, то еврей должен рассуждать в уме: сегодня (не пожелаю уходить из страны). Если же князь потребует ясно, чтобы никогда не удаляться из страны, то еврей должен в уме себе говорить: «Под таким-то и таким-то условием». Далее равнины еще яснее учат: такого рода присягу можно признавать до тех пор, пока об этом не узнает язычник, но если есть основание думать, что об этом узнает язычник, воспрещается нарушать присягу, потому что имя Божие в таком случае будет не в славе; поэтому был наказан Седекия, так как нарушил присягу, данную им Навуходоносору, несмотря на то, что присяга эта была вынуждена. Если же иной еврей колеблется относительно того, выполнять ли ему присягу, данную им при поступлении на военную службу, то в таком случае ему надо иметь в виду, что идолопоклонник о нарушении этой присяги легко может узнать; впрочем, раввины вообще замечают, что тайно грешить можно, нужно только избегать обнаружения грехов, чтобы чрез это вера иудейская не была запятнана (Ghagiga 16; Kidd. 40; Main. Sad. ch 4, 11, f. 31, 1; oseMikk. seph. miz. gad. f. 132 и мн. сравн. Baba K. 113). Далее, существует много еврейских книг, в которых требуется, чтобы еврей сильно верил, что будут ему прощены в день судный все грехи, хотя бы самые тяжкие, в том числе и клятвопреступление и при этом нет и речи об обязанности вознаградить обиду или обязанности исправления себя. Христианин также верит в отпущение грехов, но он при этом знает, что непременным условием прощения грехов служит вознаграждение обиды ближнего, восстановление отнятой от него чести и вообще - самоисправление. Некоторые христианские ученые, благосклонно судящие о совести еврея-талмудиста, требуют, чтобы обыкновенная присяга была произносима в синагоге со страшными клятвами, так как таковая присяга человека впечатлительного удержит от клятвопреступления. Но что касается меня, то я рассуждаю так: если бы я все учение талмуда и раввинизма признавал произведением Божественным, то я считал бы себя даже обязанным в душе нарушать клятву. Судите сами, кто имеет право требовать от меня присяги в том, что мой дом не моя собственность? (По учению талмуда, все, что существует в мире, принадлежит евреям, и евреи всеми мерами должны стараться вырвать все имущество из рук гоев). Если бы я дал в этом искреннюю присягу, то я прогневал бы Бога, а так как талмудист, руководясь примером Акибы, второго Моисея, может во время присяги в сердце иметь свои соображения, свои предосторожности, то я присягнул бы, как от меня требуют, но во время присяги думал бы совершенно противное. Если бы, например, шло дело о жизни, то я, как последователь талмуда, будучи вызван властью под присягою дать свое заявление об убийстве евреем, вслух присягал бы, что человека он не убил, а в душе в то время мыслил бы: «Он убил зверя». Для человека, владеющего силою своего собственного рассудка и последовательного, все равно: приносить ли ему присягу в синагоге при торжественной страшной обстановке или частным образом.
У евреев есть следующая особенная молитва, которую они произносят в судный день, которая, однако, разнится от отпустительной молитвы. «Все связи и обязательства, - говорится в этой молитве, - преступления и присяги, которые от настоящего судного дня до такого же дня следующего года мы будем заключать, произносить, пусть будут нам разрешены, дарованы, нами нарушены, „для нас не обязательны и не важны". Наши обязательства пусть не считаются обязательствами, и наша присяга пусть не считается присягой». Акт этот у евреев совершается торжественным образом вечером «длинной ночи» (ночью накануне судного дня). Представитель синагоги с двумя другими лицами возвышенным голосом во имя Бога произносит означенную молитву. Кроме того, каждый еврей во всякое время может обратиться к раввину или трем частным лицам мужеского пола, если произнесет присягу, которая тревожит его совесть, - и те разрешат его от клятвы. Есть несколько сочинений еврейских, доказывающих, что эти два обычая относятся к обязательствам и присягам, произнесенным по ошибке или необдуманности и при том касательно собственной личности, а не других. Я бы охотно поверил этому, но величайшая торжественность, с которой в день судный произносится означенная молитва, заставляет нас усомниться в справедливости этого объяснения. К этому следует еще прибавить, что обращенные в христианство ученые евреи утверждают до настоящего дня, что такого рода оправдания еврея - пустые слова. - Обращение ученого еврея в христианство не служит поводом к тому, чтобы не верить ему, напротив, мы в его поступке должны верить исполнению обязанностей относительно общества: открыть начала, подрывающие общественное благо. К таким лицам принадлежит Шмидт (обращенный из ученых евреев), который говорит, что раввины, по талмуду, могут освободить даже Самого Бога от данных им обязательств. То же самое утверждают и другие: Бренц и Драх - люди высокого духа и учености, а также и многие другие [Letre 2; d'unrabbincet. p. 82 sg. Paris, 1827].
Христиане
Так как Иисус из Назарета, по учению иудеев, не был Богом, а только творением, или человеком, то и христиане в очах евреев, конечно, ни более ни менее, как язычники или идолопоклонники.
Идолопоклонство основывается на том, что кто-нибудь какому-нибудь творению воздает божескую честь. Хотя существуют различные степени идолопоклонства, смотря по степени нравственности исповедников его, одни чище других, например, древне-персидское язычество менее грубо, чем ханафиское, однако, ни с чем не сообразно какую бы то ни было религию, которая творению воздает Божескую честь, иначе называть, чем языческою или идолопоклонническою. - Отсюда для каждого понятно, что, по духу учения иудейской религии, когда в книгах еврейских говорится о гоях, т. е. язычниках, нужно разуметь и христиан, так как понятие о христианине у еврея тождественно с понятием о язычниках.
Говорят о раввине Зеве, что он хотел убедить христиан, что выражение «гой» не есть название обидное, так как нельзя было опровергнуть той очевидной истины, что евреи христиан называют «гоями». Но усилие раввина доказать, что слово «гой» не заключает в себе ничего оскорбительного, оказалось напрасным тотчас, как к одному знаменитому еврею стали обращаться со словом «гой». Еврей этот понял, в чем дело, и с чрезвычайным отвращением отнесся к этому слову. Достойно внимания то обстоятельство, что новейшее издание талмуда в Варшаве (в 1863 г. ff.) выражения «гой» избегает и заменяет его другим.
Хотя талмуд, как мы уже сказали, говоря о сравнении религии древних персов с религиею хананеев, христиан различает от других язычников, и это в ученом еврейском трактате XII века тоже повторяется [Tr. Choli f. 13, 2; Tos. g. 1, f. 1, 2; Tr. Aboda s. f. 1, 1, Tos.], но все же христиане называются истинными гоями, язычниками и идолопоклонниками. - И так талмуд говорит: [Tr. Aboda s. f.. 2, 1; f. 6, 1; f. 7, 2] к праздничным дням язычников принадлежит также первый день недели, день Назарянина (Иисуса), т. е. христианская неделя, воскресный день. Что назарянин в талмуде называется «сыном плотника» [Tr. Abodaf.. 50, 2], но согласно с названием, которое Иисус, по словам св. апостола Матфея (см.: Мф. 13, 55), еще при жизни Своей получил от иудеев. Далее в талмуде имя Спасителя перековеркано в слово, имеющее значение: «пусть погибнут имя Его и память о Нем» [Tr. Aboda s. f. 17, 1] - что согласно вообще с учением талмуда, что еврей обязан, если может, истреблять отщепенцев, которые оставили веру иудейскую. Но имя Иисуса и память о нем, конечно, не могут быть истреблены без истребления христиан.
Что талмуд называет Христа божком или идолом - это вытекает из того, что христиане идолопоклонники, потому что вменяют себе в величайшую славу быть верными Христу. Так как Христос, по учению талмуда [Tr. Aboda. s. f. 27, 2], занимался чародейством и идолопоклонством, то христиане вдвойне идолопоклонники. Что Христа евреи признают лишенным ума [Там же] - это согласно с поступком со Спасителем в присутствии Ирода, когда современники его указали на Спасителя, как на чародея, свидетельствуя, что «Христос в союзе с диаволом». Так как талмуд [Tr. Sanh. 105,1] называет Христа безбожником, забывающем о Боге, то этим доказывает, что христиане, как почитатели безбожника, сами не менее его безбожны. Так как о наилучшем из гоев сравнительно с другими талмуд отзывается, что и он должен быть убитым (если только можно), то отсюда ясно видно, что и христиане, без сомнения, здесь разумеются. (Raechi на Exod XIV edAm. 7. В издании Ben. говорится: между отщепенцами (так и сказано) наилучшего из христиан нужно удушить).
Окончание в след. номере