Политик, оставшийся христианином

Продолжение. Начало в №11 (53)

По воспоминаниям современников, в том числе и противников, Лётич был блестящим оратором. Умел говорить ясно и убедительно, заражая своей уверенностью аудиторию. Никто не отрицал его личного мужества и силы духа. Равно как и глубоких знаний и культуры, умения держаться в обществе.

    Но именно по этой причине к нему с неприязнью и подозрением относились люди его же круга. Его воцерковление «после Парижа», уже в зрелом возрасте, участие в богослужениях (не только не пропускал служб, но и сам пел на клиросе, читал послания апостолов) казалось им даже не «юродством», но изощренной уловкой властной и скрытной личности, одержимой на самом деле идеей господства над людьми. Последнее было вполне понятно тогдашней интеллигенции и «высшему свету», не допускавшим даже мысли о том, что кто-то может всерьез покуситься на «завоевания эпохи Просвещения».
    В церковной среде Д. Лётича, естественно, воспринимали совсем иначе. Там видели реальные его недостатки, от коих, к сожалению, часто не свободны и самые достойные люди. Родимые пятна того самого современного мира, против которого он так горячо восставал. Однако Лётич был дружен с ведущими епископами (включая свт. Николая Сербского, коему активнейшим образом помогал в организации Богомольческого движения) и пользовался искренним уважением Патриарха. Лётича считали сыном Церкви. И он был таковым. И доказывал это делом.
    В 1937 году правительство М. Стоядиновича заключило конкордат с Ватиканом, дававший огромные преимущества католической церкви, которая ставилась таким образом в привилегированное положение по сравнению с другими конфессиями. Против циничного соглашения, во многом преследовавшего внешнеполитические цели, выступила Сербская Православная Церковь, организовавшая 19 июля грандиозный Крестный ход в Белграде, переросший в кровопролитные столкновения с полицией. Первым из политических деятелей, открыто поддержавших Церковь, стал Димитрий Лётич. Активисты «Збора» были в первых рядах демонстрантов. Ценой великих жертв (смерть Патриарха-мученика Варнавы, отравленного - как выяснилось уже в наши дни - сторонниками конкордата; репрессии против рядовых участников протестных выступлений) и благодаря сплоченности сербского общества (преданный анафеме Стоядинович дрогнул и пошел на попятную) преступное соглашение так и не было утверждено...
    Лётич не был восторженным поклонником Третьего рейха. Еще более негативно относился он к западным демократиям и коммунизму. Государственный переворот в ночь с 26 на 27 марта, организованный англо-американскими спецслужбами, в результате которого масонскими путчистами было свергнуто правительство Цветковича - Мачека, что вызвало неслыханную ярость Гитлера и предопределило судьбу страны, был ему так же чужд, как и те люди, что стояли у власти все эти годы. Однако, когда на рассвете 6 апреля война перешагнула границы его родины, он встретил ее на посту командира 6-го резервного пехотного полка...
    Недавно известный сербский историк д-р Веселии Джуретич, автор фундаментальных трудов, посвященных судьбе сербской нации в XX веке, назвал Димитрия Лётича пророком. Возможно, это была чисто эмоциональная оценка. Но то, что за наступлением третьего тысячелетия христианской эры пришла пора пересмотреть некоторые идеологические штампы, связанные с одним из самых драматичных периодов балканской истории, в частности, прежние взгляды на роль и место в ней таких личностей, как Иосиф Амброз Тито, Дража Михайлович, Милан Недич, не вызывает сегодня никакого сомнения.
    Димитрий Лётич был достаточно заметной фигурой в этом историческом ряду, хотя и уступал вышеперечисленным деятелям по степени своей «задействованности» историей. Как и у всякого человека у него были свои ошибки и заблуждения. Максимализм зачастую брал в нем верх над «правовой» аргументацией. Слишком острый и проницательный взгляд порой порождал пессимизм. А чрезмерная демонизация противника парадоксальным образом сочеталась с излишним великодушием. Но что бы ни говорили позднее о его презрении к людям, он был христианин, и в каждом человеке стремился видеть образ Божий. «Лишь когда все народы буду счастливы, будет счастлив и сербский народ», - в этих словах как в капле воды отразилась его «философия югославянства», преодолевшая буржуазный «сербский национализм», вышедший из «просвещенческих» салонов и социалистических собраний.
    Сербство, понимаемое как вечный крест, или, как сказал Поэт Йован Дудич: «Мой сербский народ есть величайший христианин меж народами. Прежде всего он более чем кто-либо обожествил героизм и мученичество, один идеал - греческий, а другой - арийский, и оба - воплощенные в Христе...»

И.Числов
Продолжение следует

---

Драма современного человечества

(отрывок)

Димитрий Лётич

    Итак, революция 1917 года была не «освобождением» России, не «восстанием безправного русского народа», а завоеванием русской земли и порабощением народа русского, осуществленным с помощью учения, глубоко чуждого русскому духу, русской истории и традициям; учения, возникшего из еврейского семени, проросшего на помойке Запада и заброшенного затем в Россию - в пломбированном вагоне, через вражескую территорию, в разгар военных действий, - чтобы подчинить и закабалить ее, воспользовавшись тяжелым положением Великой страны.
    При рассмотрении вопроса о природе Советов сей исторический момент завоевания России и порабощения русского народа носителями жидо-коммунистической идеи, пропущенными в разгар войны через Германию в пломбированных вагонах, намеренно опускается. Мол, не все ли равно, была эта революция делом рук русского народа или заграницы; так ли уж важно, об освобождении или о завоевании идет речь. Сами жидо-коммунисты и целый легион их друзей считают, что Россия была «освобождена» революцией. Исторические же факты, напротив, говорят, что она была захвачена шайкой дерзких еврейско-марксистских авантюристов, которых неприятель пропускает во время войны через свою территорию, а соплеменники щедро снабжают деньгами.

Сербский плакат «Его орудие: демократия, масонство, коммунизм, капитализм»

    Впрочем, не только этот конкретный факт, но и сам дух большевистско-марксистской идеологии говорит о том, что революция для России и русского народа не была освободительной, а завоевательной и поработительной.
    Что же такое эта марксистская идеология, заброшенная в Россию? И почему ее дух не отвечает духу русского народа, его традициям и истории, его заветным чаяниям?
    Еврей Карл Мордехай Маркс написал критику капитализма, заложив тем самым основы нынешнего социализма и большевизма.
    Социализм существовал и до Маркса, но не был движим непосредственно евреями. Отсюда, вероятно, и его неуспех. Но вот евреи - главные пользователи капитализма - увидели, что реализация их политико-мессианских идей зависит от успеха социализма. Ибо социализм оказался мощным орудием раскола несемитских народов и разрушения их национальных государств, эффективным средством борьбы с христианской Европой за установление еврейского политического господства во всем мире.
    Каковы же три главные мысли, лежащие в основе экономической программы марксизма, благодаря коим он становится удобным средством для реализации глобальных еврейских планов?
    Первая мысль - атеизм. Бога нет! Люди напрасно устремляют взор к небесам. Небо глухо, немо и пусто. Никого там нет. И не только там, наверху, над их головами, но и вообще нигде. А потому глупы и безсмыслен-ны все верования, проистекающие из веры в Бога, как безполезны и все надежды, связанные с этой верой.
    Вторая мысль - материализм. Нет Духа! Все вокруг - материя, а дух - только психическое проявление материального; лишь материальные условия жизни людей убаюкивают или приводят в действие человеческую историю. Лишь материальное является важным и существенным в жизни народа и государства, моральное же, специфически духовное, - второстепенно. Оно есть не более чем надстройка. Экономика лежит в основе всего, а моральное и духовное «надстраиваются» над сим «фундаментом», полностью от него завися.
    Третья мысль - классовая борьба. Каждый народ, оказывается, состоит не из братьев, а из заклятых врагов, которые делятся в основном на два класса, ведущих между собой постоянную, непрерывную борьбу! История не есть летопись единства судьбы и культуры, обусловленного общим происхождением и постоянной совместной жизнью, но жалкая хроника поголовной взаимной вражды, остервенелой грызни и изнурительной междоусобной брани.
    Оставим в стороне явное противоречие, которое служит наилучшим предупреждением о том, что к еврейским реформаторам всегда нужно относиться крайне осторожно (народ, являющийся главным пользователем капитализма, успевший за 150 лет - с тех пор как дорвался до «политической свободы и равноправия», - наложить лапу на большую часто банков, добывающей и обрабатывающей промышленности, торговли и транспорта, предстает теперь в качестве обличителя и главного ниспровергателя существующей системы, будучи организатором всего процесса). Обратим лучше внимание на момент многократно нами акцентированный: сии еврейско-марксистские мысли абсолютно отвечают еврейскому духу, однако полностью отвечают еврейскому двуличному характеру и менталитету...
    Спрашиваю вновь, разве сия марксистская стряпня отвечает духу русского народа? Разве безбожие, материализм и классовая борьба имели место в России? Разве русским людям принадлежали эти мысли, которые всячески подавлял старый русский режим и которые с помощью революции отвоевали-таки себе свободу, выданную за «свободу народа»?
    ...Россия и русский народ порабощены инородными идеями и инородной организацией, о чем мы уже говорили.
    Кто-то скажет: пусть бы и так! Ваше право. Но там, на севере, - великая русская земля и великий русский народ. Эту землю я должен называть Россией.
    Отвечу следующей притчей:
    Жил некий Йован. У него был свой участок и дети, свой дом и свое дело, земля и скотина. Но он погиб. Его убил Стоян. И взял его жену, детей, дом, хозяйство. Прочно устроился на месте Йована. Для меня очевидно, что сей новый хозяин все-таки не более чем Стоян, хотя и завладел женой, детьми, домом, землей и скотом Йована. Поэтому я зову его Стояном, а хозяйство, детей, землю, да и жену - Йовановыми. И я здесь ничего не спутаю и не забуду. Такой мой обычай. И он не плох: думаю, и у вас такой же...

Перевел с сербского
Илья Числов