Письмо священномученика Дамаскина (Цедрика) митрополиту Сергию (Страгородскому)

 

Сщмч. Дамаскин (Цедрик) окончил духовную семинарию, затем Владивостокский сельскохозяйственный институт и Казанский институт восточных языков. Учился в Киевской Духовной академии (1919).     После принятия монашеского пострига стал миссионером при Пекинской духовной миссии. Во время Первой мировой войны состоял в отряде Красного Креста на Кавказском фронте (1914). Впервые арестован в 1918 г. вместе с братом, священником Николаем.

Братьев приговорили к смерти, но за безстрашное обличение большевиков расстреляли только Николая. После возведения в сан иеромонаха архиепископом Симферопольским и Таврическим Димитрием служил епархиальным миссионером в Киеве, стал архимандритом. Был настоятелем Георгиевского монастыря в Крыму (1920). Арестован, сидел в тюрьме несколько месяцев, освобожден. 27.09.1923 г. лично Патриархом Тихоном поставлен во епископа Стародубского, управляя с этого времени Черниговской епархией и Глуховским викариатством. Выслан в Харьков (1924). Жил в Москве в Даниловом монастыре без права выезда (1925). 30.10.1925 г. арестован по делу митр. Петра (Полянского). Приговорен к трем годам ссылки в Туруханский край (21.05.1926 г.), содержался в Бутырской тюрьме до середины 1926 г. Этапирован в Красноярск, поселок Полой. Освобожден в ноябре 1928 г.     Владыка был потрясен содержанием декларации митр. Сергия. Он пишет около 150 писем, резко осуждая его деятельность. Ездил в Москву, где 11.12.1928 г. встречался с митр. Сергием с целью его вразумить.. Первоначально входил в «даниловскую» группу непоминающих. Жил в Стародубе. Назначений не принимал. Организовал связь с митр. Петром, жившим в поселке Хэ, получив полное одобрение своих действий. Владыка Дамаскин писал: «Извещаю вас, что дедушка Петр предложил митр. Сергию распустить незаконный Синод свой, изменить свое поведение и принести покаяние перед Церковью и собратьями».

 

Его Высокопреосвященству, заместителю Патриаршего Местоблюстителя, Высокопреосвященнейшему Сергию, митрополиту Нижегородскому.

 

 

 

    Христос Воскресе! Христос Воскресе!
    Сим миропобедным кличем Церкви приветствую Ваше Высокопреосвященство, сими святыми словами выражаю искреннее благорасположение сердца моего к Вам, сии же чистые слова да послужат к уверению Вашего Высокопреосвященства в полной искренности всего изложенного в моем настоящем обращении к Вам со словом правды. Христос Воскресе!
    Несомненно, своим настоящим письмом я усугублю Вашу душевную муку, ибо немало уже подобных писем было обращено к Вашему Высокопреосвященству от достойнейших иерархов и еще большего числа пресвитеров и мирян. И все же я побуждаюсь своею пастырскою совестью осветить все происходящее с точки зрения истинного положения в Российской Церкви и обратиться к Вам с искренним призывом, исходящим из сердца, издавно расположенного к Вашему Высокопреосвященству
    Предметом письма моего будет, конечно, Ваша декларация и взятый Вами на основе ее курс церковной политики. По всей вероятности, пред Вашим Высокопреосвященством уже вполне определилось отрицательное отношение к принятому Вами курсу со стороны почти всех ссыльных иерархов, а также массы верующих и пастырей. Поэтому Вам может показаться, что мне, убогому, уже нечего будет сказать Вам нового по сему вопросу. Однако, в моем новом положении оказалось некое преимущество по сравнению с положением большинства ссыльных иерархов, именно то, что я по дороге из далекой ссылки к месту новой в более близких к родине краях - получил неожиданную возможность (благодаря заболеванию по дороге) быть в Москве и лично беседовать с Вашим Высокопреосвященством 11 декабря 1928 г.
    Положение большинства ссыльных иерархов таково, что лишает их возможности быть своевременно в курсе церковных событий, а также получать точную информацию о положении. Многие даже до сих пор не имеют полного представления о создавшемся в Церкви положении. Вы же, возсев на первосвятительской кафедре, ничего не предприняли со своей стороны, чтобы посвятить, хотя бы виднейших из них, в свои планы, или хотя бы своевременно поставить их в известность о предпринятых уже Вами решениях. Приходилось довольствоваться небезпристрастными газетными сведениями, да сообщениями частных лиц, коим иногда мы опасались даже давать полную веру. Все же предпринятый Вами новый курс постепенно уяснялся нами из доступных источников, и больно ранилось наше сердце, особенно когда возмутившая наши души измена Ваша определившемуся уже курсу церковной жизни еще сопровождалась неправедными обвинениями нас - ссыльных и несогласных с Вами иерархов - обвинениями, на кои в свое время также не скупились обновленцы.
    Не хотелось верить возможности такой перемены в Вас. Все мы предпочитали взять под сомнение не только частные сообщения, но и газетные известия. В конце концов, печальная правда подтвердилась, но нам все думалось, что за столь соблазнительными положениями Вашей декларации скрывалась действительность неповрежденных церковных отношений и твердого стояния в истинном исповедании Евангельской правды.
    Скорбно, тяжко было узнавать об отходе от Вашего Высокопреосвященства группы достойных и маститых иерархов, читать массу писем от возмущенных Вашей декларацией пастырей и мирян. Доходили до нас сведения о посыпавшихся на почве такого расхождения с Вами прещениях и увольнениях. Печальная правда предстала пред нами во всей своей наготе, а мы все же продолжали лелеять в душе своей корешок сомнения, - что, может быть, нам не все известно, что, может быть, есть обстоятельства нам не известные, коими оправдывается многое в Ваших поступках.
    Слишком мы доверяли Вашей мудрости, слишком были проникнуты прежним уважением к Вам и, точно сговорившись, продолжали издали сдерживать наиболее нетерпеливых из паствы нашей, чтобы предупредить очевидно назревавший раскол. Страшно было думать о возможности раскола, и сейчас эта мысль ужасает нас.
    Но вот я веду беседу лично с Вашим Высокопреосвященством. Вы уверили меня, что стали на путь своей декларации совершенно сознательно и добровольно, что Вы «осуществили лишь то, к чему неудачные попытки делали и почивший Патриарх и митр. Петр; только те делали шаг вперед, а два назад. Вы же разрубили узел... Ваши преемники вынуждены будут считаться с уже совершившимся фактом»...
    На мои два вопроса:
    1. Считаете ли Вы, Ваше Высокопреосвященство, что решение Ваше является голосом соборного иерархического сознания Российской Церкви?
    2. Имеете ли Вы основания считать Ваш личный авторитет достаточным, чтобы противопоставить его сонму маститых иерархов, совершенно не разделяющих Вашу точку зрения?
    Вы, Ваше Высокопреосвященство, не дали мне ответа, чем привели меня тогда в крайнее смущение. - «Я считаю это полезным для Церкви... Мы теперь получили возможность свободно молиться, мы легализованы, мы управляем», - говорили Вы мне.
    Пишу настоящее письмо уже после 4-х месячного соприкосновения с глубинной жизнью церковных масс и в условиях относительной свободы, и скажу, что, если бы Вы, Ваше Высокопреосвященство, взяли бы на себя труд ближе присмотреться к широкой церковной жизни, вдуматься в содержание направляемых Вам со стороны масс мирян и рядовых пастырей протестов, - Вы ужаснулись бы последствий принятого Вами курса и отказались бы от любования делом рук своих.
    Если Вы будете судить о положении в Церкви лишь по тому, что московские храмы переполнены, что повсюду по епархиям кое-как ютятся назначенные Вами (большей частью на места иерархов, томящихся в заточениях и ссылках) епископы, которые имеют еще по несколько храмов (в Харькове, например, только один), где служат; если благополучие Вашего управления будете усматривать в том, что Вы собрали «при себе» синод (мало кем признаваемый), а посылаемые Вами епископы восстанавливают в мизерной доле прежние условия епархиальных управлений, кого-то назначают, кого-то переводят, по чьему-то требованию составляют отчеты, на основе навязанных со вне и весьма подозрительных по содержанию (далеко не в интересах Церкви) анкет от «легализованных» общин и пастырей, - то Вы очень далеки будете от понимания истинного положения в Церкви.
    В живом теле Церкви - массе верующих - сейчас происходит глубокий процесс духовной дифференциации по отношению к главной спасительной идеи Церкви. И именно Ваша декларация вызвала этот процесс.
    Появление «Живой церкви», обновленчества, григорианщины, самосвятов и прочих представляются мне как необходимое явление, как сточные ямы в доме, куда направляются всякие нечистоты. Туда и влилась вся накопившаяся за прошлый период в Церкви гниль и духовно омертвевшая часть, главным образом, духовенства; масс же верующих эти течения мало коснулись, так как большинство мирян там очутилось больше по недоразумению. Ваш «курс» всколыхнул именно массу верующих, отношение же к нему иерархов как бы заранее определялось тем, что их почти всех арестовали предварительно, иначе Вам не пришлось бы проводить «своего» курса.
    Что касается рядовых пастырей, то наиболее сознательные из них, понимая, что они не могут действовать самостоятельно - без епископов, - занимают выжидательную позицию, кое-как мирясь с подчинением епископам Вашей ориентации, и лишь отдельные из них резко противятся проведению такими епископами в жизнь Вашего курса.
    Главное разрушение вопроса Вашего - в массе верующих. Смею думать, что не будь в Церкви нашей печального наследия синодального периода церковной жизни - почти поголовной церковной невоспитанности масс, не было бы места в жизни нашей многим несчастным явлениям пройденной четверти XX века. Именно эта невоспитанность толкнула одних безразсудно в обновленческое болото, других - в самосвятовскую клоаку, третьих - в объятия безбожников. Эта же церковная невоспитанность удерживает и поныне многих в состоянии полной инертности по отношению к самому глубокому и тонкому соблазну, который лукаво и с большим предведением проводится врагами Церкви чрез посредство Вашей декларации.
    Я вовсе не вхожу в разбор Вашей декларации, ибо таковая всесторонне разобрана и по достоинству оценена в нескольких рукописях иерархов и мирян глубокого ума и высокого духа, каковые, конечно, должны быть известны Вашему Высокопреосвященству. Я подхожу к оценке Вашей декларации с совершенно иной стороны - со стороны того соблазна, который породила она в массах, все последствия коего даже трудно предугадать. Итак, возвращаюсь к настроению масс.
    Над слоем массы, хотя и достаточно инертной, но все же отгородившейся от обновленческого болота и проч. клоак, возвышается масса довольно жизнедеятельных верующих, хотя и не могущих ясно разобраться в сложном церковном вопросе. Они больше живут чувством, привязаны к храмовым службам, только в церкви чувствуют некоторую для себя отраду и умиротворение, среди надвигающегося мрака и холода жизни. Они привыкли полагаться на своих пастырей. Посему теперь, внутренне возмущаясь Вашей деклараций и дальнейшими на основе ее проводимыми Вами мероприятиями, они, держась своих пастырей, не порывающих общения с Вами, являются невольными соучастниками и греха Вашего, но с упованием взирают и ждут, кто бы их вывел из затруднительного положения.
    Наконец, над этим слоем возвышается еще слой ревнителей благочестия, крепко задумывающихся над смыслом современных мировых событий, ищущих в Православной вере и Церкви опоры себе среди разразившихся уже и еще ожидающихся катаклизмов жизни. Такие верующие, возмущенные в глубине души своей изменой Вашей заветам Христа и правды Православной, отвернулись от Вас и от всех тех, кто с Вами; они предпочитают не ходить в храмы, где возносится Ваше имя, и говеют вот уже два года из боязни сделаться причастными греху Вашему. Они с упованием и страхом ждут голоса ссыльной Церкви.
    Пусть таковых будет незначительное меньшинство - но кто решится презрительно отмахнуться от них, отнести их к разряду «кликуш», «необразованных монахов» или «темных крестьян», когда именно эти «кликуши, необразованные, темные» в начале появления «Живой церкви» и прочих раздирателей Церкви, не только сами не обманулись относительно этих выплывших из мрака «обновителей» Церкви, но во многих случаях удержали от этого болота и просвещенных пастырей своих. Очень опасно пренебрегать настроением этой вовсе не незначительной группы, к которой в буквальном смысле приложимы слова Апостола: Ибо они среди великого испытания скорбями преизобилуют радостию, и глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия; ибо они доброхотны по силам и сверх силы (я свидетель): они весьма убедительно просили нас принять дар и участие их в служении святым; и не только то, чего мы надеялись, но они отдали самих себя, во-первых, Господу, потом и нам по воле Божией (см.: 2 Кор. 8, 2-5).
    Стоит ли чего вся ученость человеческая пред лицем такого искреннего горения верой, такой готовности на любой подвиг исповедания, постоянных жертв, не только материальных на пользу святого дела Церкви, но решимость жизнь отдать за правду Христову со стороны этих «кликуш, темных, необразованных». А разве в этом лагере мы видим только серую массу? Разве мало среди них высокообразованных и духовнопросвещенных мирян, а также достойнейших пастырей?
    Полагаю, что только неосведомленность о положении в Церкви мешает Вашему Высокопреосвященству со всей глубиной и мудростью подойти к оценке этого явления. Нужно при сем принять к сведению, что остальная масса верующих, особенно среднего слоя, присматривается, прислушивается к этой группе, проверяет по ним свои внутренние переживания.
    И Вы, и Ваши единомышленники успокаиваете себя и парируете нападки на Вас тем, что будто бы декларация Ваша не противоречит канонам и даже находит себе оправдание в Слове Божием.
    Если бы даже в действительности так было, то все же пастырская мудрость должна бы побудить Вас далеко отшвырнуть от себя декларацию, раз она производит такое возмущение среди верующих, раз она вызвала такие разделения. С одной стороны, ею нарушено то единство верующих, о котором молился Христос накануне Голгофы, а с другой - произведено как раз не то разделение, о котором говорил Христос: «Не мир пришел Я дать земле, но разделение». Уже сего одного достаточно, чтобы пастырская совесть Ваша не оставалась спокойной, чтобы поспешить Вам исправить совершенную ошибку.

Продолжение в след. номере