Письмо священномученика Дамаскина (Цедрика) митрополиту Сергию (Страгородскому)
Окончание. Начало в № 21 (63)
Неужели никогда мысль Вашего Высокопреосвященства не остановилась над тем обстоятельством, что, разделяя своей деклараций пастырей на «легализованных» и «нелегализованных», бросая в сторону последних неправедное обвинение в контрреволюции, Вы тем самым поставляете всю ссыльную Церковь, оставшихся еще на свободе некоторых иерархов и значительную часть остальных пастырей под постоянные удары подозрительной советской власти, которая только и выискивает предлоги для большего ущемления ненавистного для нее духовенства? Не тем ли объясняется «безсрочность» ссылки наших первоиерархов? Известно ли Вам, например, в каких невыносимых условиях живут двое достойнейших носителей православного церковного сознания - «безсрочные» Патриарший Местоблюститель митр. Петр и митр. Кирилл, оба больные и загнанные в такие условия с неслыханным жестоким расчетом? Не мелькнула ли когда-нибудь у Вас мысль о том, что «свободой и покоем» Вы пользуетесь может быть за счет медленного умирания «неугодных» Первосвятителей наших? Если же подобная мысль хоть раз прожгла сознание Ваше, как можете Вы спокойно спать, мирно предстоять св. Престолу?
Известно ли Вашему Высокопреосвященству, что введенная Вами новая формула поминовений многими называется провокационной? Ведь она служит для властей блестящим поводом для обвинения в контрреволюции всех, непринимающих ее, хотя таковая формула отметается всеми по чисто догматическим убеждениям (см.: 1 Ин. 5, 18).
Вы как-то просмотрели, в каких целях была навязана (ведь Вы не совсем по своей воле ввели ее!) Вам «новая формула молитвенных возношений». Ведь она служит к очевидному выявлению приемлющих и неприемлющих Вашу декларацию.
Теперь же возношение имени Вашего в сознании верующих отождествляется с признанием декларации, почему и вызывает столько противодействий. Выступая со своей деклараций, Вы, может быть, не имели мысли навязывать ее всем (может быть, думали обмануть сатану? Но его можно только отметать, но не обмануть), но помимо Вашей воли, ловким маневром - введением формулы - достигается точное разграничение верующих, в результате коего, может быть, определяется формулировка обвинения со стороны известных органов: вы не поминаете митр. Сергия потому, что не признаете его декларации. А раз вы не признаете его декларации - вы контрреволюционеры. Знаменательно, что первым вопросом, заданным мне специально приезжавшим в Полой в 1926 г. агентом ГПУ был: «Как вы относитесь к декларации митр. Сергия?» Вот какое, несомненно неожиданное для Вас, положение усматривается Вашим необдуманным шагом.
Ради Христа, Ваше Высокопреосвященство, не приимите все сказанное как плод моего недоброжелательства к Вам. Свидетельствуюсь Богом, что и тени такого недоброжелательства к Вам у меня нет. Все время я продолжаю служить сдерживающим началом по отношению всех «нетерпеливых», и только тяжкая скорбь при виде разрушительных последствий принятого Вами курса церковной политики, только боязнь не выполнить своего пастырского долга пред Господом, только боязнь своим молчанием усилить Ваш гибельный для Церкви уклон и желание раскрыть пред Вашим Высокопреосвященством истинную картину церковной разрухи побудили меня вкратце сказать то, что, вероятно, весьма болезненно воспринимается Вами.
Но и еще не все я сказал Вашему Высокопреосвященству из того, чего ожидает от Вас Церковь, что почитает она долгом со стороны своего Первостоятеля.
Многим, может быть, покажется то требование страшным, однако, в декларации иерархов, приготовленной было для представления правительству в 1925 г., к сему частично было приступлено. И я, убогий, считаю, что Церковь не выполнила бы своего назначения в жизни как хранительница Евангельской Правды, Истины и Любви, если бы не выступила со своим предостерегающим голосом против тех проводимых новой культурой идей, кои насильственно внедряются в жизнь и ведут народ к деморализации. Церковь может и должна указать, что все мероприятия советской власти, направленные, по-видимому, ко благу народа, но строящиеся на основе полного вытравливания из души народа нравственных принципов, являются постройкой на песке, ибо единственным зиждущим началом жизни является широкая любовь, а никак не насилие, злоба и ненависть, ведущие народ к одичанию, к разложению. Идея устройства рая земного без Бога в небе и без совести в душе больше похожа на гримасу сатаны. Церковь повелительным долгом своим почитает не отказываться от попыток возвратить извращенное течение жизни к нормальному руслу. Опять-таки это может быть сделано в формах совершенно приемлемых и потому не могущих быть рассматриваемыми правительством, как акт контрреволюции. Ведь по существу власть давно уже убедилась в аполитичности Православной Церкви, и жалкие фразы отдельных представителей ее о нашей контрреволюции являются лишь тактическим приемом низкого пошиба.
В случае же, если советская власть, рассудку вопреки, будет упорно продолжать рассматривать Православие вообще как контрреволюцию - ну, что ж? - пойдем на Голгофу. Предварительно же Церковь должна выполнить свой долг пред миром и в этом направлении - выступить с авторитетным словом предупреждения к погибающему народу.
Вот путь, к которому Вы, Ваше Высокопреосвященство, призваны, на который Вы и согласились, раз решились возстать на кафедре Первостоятеля Церкви Православной в такой грозный момент ее истории. И Вы уже не можете быть вычеркнуты со страниц ее истории: или в сонме Исповедников своих впишет имя Ваше Российская Церковь, или же отнесет к числу изменников ее мироспасительным идеалам.
Не выполните этого долга Вы - сделает это другой, но слово предупреждения, слово вразумления должно быть сказано Православной Церковью хотя бы и врагам. Сделайте это Вы, Ваше Высокопреосвященство, и Церковь забудет Ваши ошибки и заблуждения, она благословит Вас навеки. Во всяком случае, Ваша ближайшая задача - исправить причиненное Церкви зло путем отказа от ошибочных актов Ваших - должна быть Вами выполнена, иначе сами Вы рискуете оказаться за оградой Святой Православной Церкви.
Ваше Высокопреосвященство! Не подумайте, что я одинок, решившись выступить пред Вами со словом правды. Смею быть уверенным, что большинство ссыльных иерархов почти так же мыслят разрешение созданного Вами невыносимого положения. В каждом городе, в каждом селе есть значительные группы достойнейших пастырей и мирян, которые вполне ясно рассуждают так же. Да и подавляющая масса остальных верующих втайне, неосознанно, о сем же воздыхают.
Уверен, что даже за оградой Церкви предостерегающий от общей гибели голос ее привлечет общее внимание, и, может быть, многих заставит задуматься над своим путем. Настоящий грозный момент истории Российской Церкви, если все мы по достоинству не оценим его значения, может закончиться грозным приговором: «Отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его». Да не будет же имя Вашего Высокопреосвященства заклеймено историей как одного из гасителей светильника Российской Церкви!
Не стану я здесь входить ни в критику Вашего окружения, ни повторять протестов возмущения против незаконных увольнений православных иерархов, против незаконных прещений, расточаемых на несогласных с Вашим курсом; не стану касаться вопроса о соблазнительной системе раздаяния наград и титулов Вашим сторонникам - все это таким мелким кажется пред лицем главнейшей задачи настоящего момента.
Как-то не хочется верить, чтобы Ваше Высокопреосвященство продолжали упорствовать в своем курсе среди ясно выраженного общего возмущения им. И я - мний из меньших иерархов Церкви, побуждаемый искренней любовью как к Церкви Христовой, так и к Вашему Высокопреосвященству, дерзаю усердно умолять Вас: внемлите, Владыко, скорби и стонам верующих, кои отовсюду несутся к Вам, кои даже за полярным кругом не давали нам покою, внемлите общему голосу верующего народа, каковой несомненно является и «голосом Божиим», трезво оцените отрицательные результаты Вашего курса; вглядитесь в открывающуюся пред Вами пропасть неизбежного раскола; ужаснитесь ответственности за угасание огня веры в массах, произведенное Вашей декларацией; подумайте об ответственности Вашей пред историей и об ответе на Страшном Суде Бо-жием - и откажитесь от Вашего курса, от Ваших компромиссов; аннулируйте Вашу декларацию как акт личного Вашего заблуждения и выходящий за пределы Ваших правомочий, явите себя глашатаем Вечной Правды и истинной Любви Евангельской пред миром; отбросьте человеческие мудрования и расчеты и станьте на путь твердого исповедничества во имя Христово; не бойтесь возможности горших скорбей и испытаний для Церкви (они неизбежны, и Ваши компромиссы лишь принижают их значимость), - ибо Церковь возликует, идя вслед за сим на новую Голгофу, и даже в страданиях своих благословит имя Ваше, зная, что главнейший источник разлагавшего ее начала Вами уничтожен.
Но, увы! - если Вы, Ваше Высокопреосвященство, станете упорствовать в Вашем курсе и открыто пренебрежете голосом Церкви, то она, продолжая свой крестный путь, откажется от Вас как от соучастника с ее распинателями.
Большинство ссыльных иерархов до сих пор не предполагали, что в действительности Вы и Ваши единомышленники (чего стоит один беззаконный киевский акт об увольнении всех настоящих Украинских православных иерархов!) ушли гораздо дальше, чем мы в состоянии были предположить, что Вы перешагнули далеко за намеченную Вами раньше черту, и дальше путь Ваш идет уже с очевидным уклоном по направлению за ограду Церкви. Постепенно истина эта открывается для всех. Мы все остановились, не идя с Вами, и продолжаем умолять, звать Вас вернуться, вновь соединиться с нами. Но ведь жизнь не может остановиться, и мы вынуждены идти вперед своей прежней дорогой. Мы умоляем, зовем Вас, Владыко, мы все еще возле Вас и готовы подать Вам руки...
Если Вы все же не внемлите, не возвратитесь, - то пойдете Вашим уклоном дальше, НО БЕЗ НАС.
Богу - Божие, кесарю - кесарево
Преп. Иустин (Попович)
Самая элементарная и самая рудиментарная логика открывает и доказывает, что «со-трудничество» между откровенными безбожниками, заклятыми христоборцами, с одной стороны, и Православной Христовой Церковью, с другой стороны является абсолютно нелогичным, противоречит всякому здравому смыслу. Тех же, кто желает такого «со-трудничества», или способствует ему, или - horribile dictu* - даже и принуждает к нему, мы спрашиваем вместе со святым апостолом: Какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и велиаром? (2 Кор. 6, 14-15). Не слышите ли Христоносного апостола, который громогласно провозглашает: Если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал. 1, 8)! Неужели вы под гулом диктатуры безбожия полностью оглохли и не слышите Христовой Божественной истины и заповеди: Не можете служить Богу и маммоне (Мф. 6, 24). Вы сделаете нам замечание: но ведь существует Конституция, существует и Закон о правовом положении религиозных объединений, и им «гарантируется свобода совести и свобода вероисповедания». Да, гарантируется, но не осуществляется на практике. Все вышеуказанные факты показывают и свидетельствуют о том, что упомянутые «гарантии» имеют лишь декларативный, пропагандистский, «экспортный» характер: для наивных и легковерных людей по ту сторону нашего «железного занавеса» <...>.
В Богочеловеке и Его деле, а также в Его Теле - Церкви Бог всегда на первом месте, а человек на втором; всегда все решается Богом, а не человеком. Это всеценность и всемерило Вселенской Церкви. Поэтому к каждой проблеме должно приступать «со страхом Божиим, верою и любовью». Церковь - это Богочеловеческий организм, а уже затем - организация. Она - Тело Богочеловека: поэтому все в ней сначала должно рассматриваться, наблюдаться и измеряться Богом, а затем человеком, т.е. человеком из Богочеловека. Но никогда - лишь человеком, никогда - «по человеку». Поэтому всегда и еще раз всегда: Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам. Когда же это ставится под вопрос, тогда и первоверховного апостола Петра надобно обличить при всех (см.: Гал. 2, 14). Здесь вечно и непреложно действует апостольский принцип деятельности Церкви: Изволися бо Святому Духу и нам (Деян. 15, 28); сначала - Дух Святой, потом - мы: мы после Духа Святаго, и в Духе Святом и с Духом Святым.
Богу - Божие, кесарю - кесарево - евангельский принцип сосуществования Церкви и государства. Не со-трудничества, а со-существования. Не со-трудничества, тем более что «кесарь» попирает все Божие, и не желает ничего Божиего, и хочет уничтожить все Божие. Здесь нет даже самых изначальных условий для сотрудничества. Или сосуществование равноправных учреждений и входящих в них человеческих существ, или же страдание Церкви от гонителей, от мучителей, от насильников, которые отвергают и гонят Бога и все Божие, а диктатурой навязывают анти-Бога и анти-Божие. Церковь и государство отделены друг от друга; и то, и другое - само для себя, в себе и по себе. Не вмешиваться во внутренние дела Церкви, не посягать на ее вечные и святые евангельские обязанности и права. Ясно, что при любом режиме, не исключая и безбожного, Церковь должна найти свой modus vivendi**, однако это всегда должно быть в духе и пределах евангельского принципа сосуществования: Богу - Божие, кесарю - кесарево. И еще: под верховным контролем и другого всеобъемлющего принципа христианского благовестия: Повиноваться больше Богу, нежели человекам. Если же все это отсутствует, то для Церкви как единственный евангельский modus vivendi остается - страдать за Господа Иисуса Христа, терпеть все происходящее, мужественно переносить бедствия и лишения и таким образом бороться за основные права веры и за человеческие души <...>.
* Страшно сказать (лат.). - Примеч. пер.
** Образ жизни; способ существования (лат.). - Примеч. пер.
Собрание Творений преп. Иустина
(Поповича). Т. 2. М., 2004. С. 85-86.