Сербский вопрос и сербистика

(Отрывки из книги)

ПЕТАР МИЛОСАВЛЕВИЧ (р. 1937) Профессор философского факультета университета в г. Нови Сад.Один из ведущих сербских филологов, крупнейший специалист в области методологии изучения мировых литератур. Входил в число главных авторов знаменитой «Декларации о сербском языке» (1998). В ноябре 2007 г. председательствовал на Международном конгрессе «Сербский вопрос и сербистика», чьи основные положения вызвали широкий резонанс в научном мире. Автор фундаментального труда «Введение в сербистику» и ряда других теоретических работ, отстаивающих европейский и славянский взгляд на наше общее культурное наследие и освещающих его с традиционных и христианских позиций.

    В течение ХХ столетия сербский вопрос был настолько запутан, что превратился в одну из самых сложных мировых проблем. Сербы как народ оказались в чудовищно парадоксальной и противоестественной ситуации: будучи гонимы, они подверглись обвинению в том, что являются угнетателями и гонителями других народов; безжалостно уничтожаемые, они были объявлены организаторами геноцида. Логично было бы спросить, что же это за народ такой – сербы? Ответ на сей вопрос могла бы дать наука, именуемая сербистикой. Однако на протяжении почти целого столетия данная наука была связана по рукам и ногам незримыми, но прочнейшими путами. Кто же наложил на нее подобные узы? Другая научная дисциплина, известная как «сербохорватистика» и «югославистика». Для того чтобы сербистика освободилась и вновь заняла по праву принадлежащее ей в системе славистики и европейской филологии место, мало одного только желания. Необходимо одолеть те злые силы, которые поставили в столь незавидное положение целый народ и науку, занимающуюся изучением его истории, культуры и традиции.

Сербский народ
в безбожном мире

    Для мира, в котором мы живем, одним из главных положений является следующее: Бога нет. К такому заключению впервые пришел один из сумасшедших героев Ницше (1872), а затем и главный герой его же книги «Так говорил Заратустра» (1883). Между тем подобное объявление о «смерти Бога» не было тотчас же принято всем миром. Тем более не было оно принято сербами. Во время Балканских войн и в Первую мировую войну сербские генералы и офицеры приветствовали своих солдат следующими словами: «Бог в помощь, герои (согласно Военнному уставу – Примеч. ред.)!» На что следовал громогласный ответ: «Помогай и тебе Господь!» Вплоть до Второй мировой войны все делалось с Богом, поскольку сербы во всем полагались на Бога. Король правил «по милости Божией»; пред лицом Бога люди венчались, крестили младенцев и провожали своих близких в последний путь. Присутствие Бога явственно ощущалось в повседневной жизни. Православные и по сей день неизменно поминают имя Божие пред вкушением пищи, собираясь в дорогу. И сегодня многие люди осеняют себя крестным знамением и произносят слова молитвы перед сном.
    Бог «умер» для части сербов только во время Второй мировой войны. «Умер» только для победителей – партизан. Богоборцы тогда распевали частушки (сочиненные отнюдь не оболваненными блудными сынами православных сербских крестьян, но представителями совсем иного племени – Примеч. ред.): «У пилотки у моей три рога – смело я воюю против Бога!» Механизм перемен был описан писателем Бранко Чопичем в его книге «Приключения Николетины Бурсача» (1956). Перефразируя Чопича, содержание одного из этих рассказов можно было бы представить в виде следующего диалога:
    – Мать, с сегодняшнего дня у нас нет Бога!
    – Как нет? Ты что, рехнулся, сынок?
    – Так сказал товарищ комиссар.
    ...«Если нет Бога, тогда все позволено!» – говорил Достоевский. Сего великого православного мыслителя в России долгое время обходили молчанием. После победы Октябрьской революции кое-кому в России было позволено все. То же самое повторилось затем и в коммунистической Югославии...
    С сегодняшнего дня у нас новая власть, сказали комиссары, а значит, и новая правда – коммунистическая... Тем, у кого в руках власть и над кем нет Бога, позволено все...
    И вот Тито объявляет, что в Югославии живут не три народа, как раньше (сербы, хорваты, словенцы), а целых пять. С «сегодняшнего дня» (с 1945 г.) добавляются еще два «народа» – черногорцы и македонцы, вычлененные коммунистами из сербской нации.
    И вот сербов и хорватов начинают различать исключительно по вероисповеданию. Православные – сербы. Католики – хорваты. Мусульмане, для которых родным языком всегда был сербский, считаются пока «неопределившимися».
    И вот, согласно Новосадскому договору (1954), сербский язык переименован в сербскохорватский, или хорватскосербский. Кто не принимает сию «истину», тот – враг «народной» политики «братства и единства».
    И вот знаменитая литература Дубровника считается уже частью хорватской литературы. А не сербской, как это было при «антинародном» королевском режиме. Воеводинские же буньевцы отныне становятся частью хорватской нации.
    И вот (с 1967 г.) «неопределившиеся» мусульмане объявляются еще одной социалистической «нацией». Теперь в гербе Югославии целых шесть факелов (или шесть лучей; пятиконечная звезда превратилась в шестиконечную звезду Давида – Примеч. ред.)
    ...Так продолжается до полного развала Югославии. Комиссар Стипе Месич (последний председатель Президиума СФРЮ («югославский Горбачев»), в благодарность за проделанную работу назначенный американцами президентом Хорватии вскоре после ее «демократизации» – хорватские националисты, как и прибалтийские, нужны были мировому кагалу лишь на время, для борьбы с титульной нацией – Примеч. ред.) докладывает: «Я свою задачу выполнил. Югославии больше нет». Вслед за ним появляются новые комиссары. Они говорят: «Нет больше сербскохорватского языка. Есть только сербский отдельно и хорватский отдельно».
    И вот официально существуют уже целых три языка: боснийский, хорватский и сербский. Именно в таком порядке их перечислил американский комиссар Ричард Холбрук. В 2007 г. то же самое – но уже на чистом сербском языке – озвучил местный комиссар Иван Кляйн (белградский лингвист еврейского происхождения – Примеч. ред.).
    И вот еще один комиссар по имени Еврем (Еврем Бркович, один из главных создателей югославской «Ленинианы», певец соцреализма, «балканский Евтушенко» – Примеч. ред.) вводит новый термин: «черногорский язык».

Сербский вопрос
и Матица сербская

    ...Идеи, положенные в основание славистики как научной дисциплины, были отражением объективных процессов, происходивших в Европе во второй половине XVIII – начале XIX века. Результатом этих процессов стало возникновение современных европейских наций на филологических основах, сопровождавшееся вводом в общественно-научный обиход национальных языков, заменивших господствовавшую до того времени латынь. Символом тех судьбоносных перемен стало имя знаменитого немецкого ученого Гердера.
    Иоганн Готфрид Гердер (1744–1803) был прежде всего филологом. Его труды и идеи представлены, главным образом, двумя книгами. Первая из них – это антология «Голоса народов в песнях» (1778–1779), содержащая 182 песни, из которых только 40 являлись немецкими... Свой тезис о различении народов в соответствии с языками Гердер еще более обстоятельно изложил в работе под названием «Идеи о философии человеческой истории»... Согласно Гердеру, язык является основной характеристикой конкретного народа. Сия мысль полностью согласуется со старыми славянскими и свято-саввскими (православными – Примеч. ред.) идеями национального самоопределения. В русле данной традиции выражение «языки» является синонимом слова «народы».
    Реальная сила идей Иоганна Готфрида Гердера видна на вполне конкретных примерах. Во времена Гердера немцы жили в 38 различных королевствах, княжествах и вольных городах. Вдохновляемые его идеями, они осознали себя как единое языковое и этническое целое – немецкий народ. Отсюда и последующая тяга к объединению. В результате, в конце XIX века, возникает единое и мощное германское государство...
    Матица сербская появилась в то время, когда решались национальные вопросы многих европейских народов, в том числе и сербского. Она была создана в 1826 году в Пеште усилиями нескольких православных сербских купцов и одного правоведа и литератора, Йована Хаджича...
    В середине XIX столетия наиболее известными людьми в Матице сербской были Савва Текелия (знаменитый православный благотворитель – Примеч. ред.), Теодор Павлович и Йован Суботич. В своих текстах и текущей деятельности они исходили – при решении сербского вопроса – из известных положений Гердера. На тех же позициях стоял и митрополит Сербский (особенно когда речь шла о Дубровнике). Для них все говорившие на сербском языке, независимо от вероисповедания и подданства, являлись сербами (включение в сербскую нацию этнических сербов католического и мусульманского вероисповедания имело на самом деле более глубокую цель и смысл, нежели решение сугубо земных задач: через национальное имя сии отступники имели бы возможность вернуться к истинной вере, как это происходило в переломные моменты истории; любопытен совсем свежий пример общины горанцев – албанизированных сербов-мусульман на нынешнем Косове, едва ли не в полном составе явившихся несколько лет назад к владыке Артемию с просьбой крестить их в православную веру; такому решению предшествовало осознание этими людьми своего сербского происхождения, равно как и совместная – с православными сербами – борьба против американских захватчиков и албанских бандформирований. – Примеч. ред.).
    Матица сербская стала ядром сербской культурной и национальной жизни. С особенной силой это проявилось в 1864 году, когда она «переехала» из Пешта в Нови Сад. Произошло сие при градоначальнике Светозаре Милетиче (известный сербский политик и национальный деятель. – Примеч. ред.).
    С той поры Нови Сад стали называть «сербскими Афинами»...

Матица сербская
в югославский период

    Когда говорят про «югославский период», то, как правило, имеют в виду время существования Югославии как государства. Данное государство существовало практически в одних и тех же границах как в межвоенный период (1918–1941), так и в период после Второй мировой войны (1945–1992). Кроме того, в урезанном виде, существовала еще СР Югославия (1992–2006), представлявшая собой союз двух оставшихся югославских республик – Сербии и Черногории. Между тем создание Югославии началось задолго до 1918 года, равно как и развал ее – задолго до 1992-го...
    Официальная Австрия не примкнула к общегерманскому процессу объединения... Свои династические интересы она поставила превыше общенациональных... Как государство Австрия стремилась контролировать процессы, получившие развитие в среде славянских народов (ее подданных. – Примеч. ред.). Особенно мешали ей сербы с их средневековой державной традицией. Чтобы свести «на нет» сербскую идею, она воспользовалась идеей «хорватской». С помощью идеи иллиризма (зд. «хорватской». – Примеч. ред.) Австрия сперва перемешала сербов и хорватов, дабы затем вновь разделить их – но уже в соответствии с иными, принципиально неприемлемыми для нас критериями...
    Центром сопротивления движению иллиризма стала Матица сербская. Главным человеком в ней в то время был Теодор Павлович. В своих полемических текстах он резко критиковал унитаристские идеи «иллирийцев». В противовес их главному тезису (все славяне на Балканах – иллирийцы) Павлович предлагал другую, более естественную концепцию: идея югославянства как идея взаимной близости народов славянского Юга. Содержание этой идеи в корне отличалось от ее позднейших исторических интерпретаций. Согласно Павловичу, словенцы, хорваты, сербы и болгары, будучи отдельными народами, должны были сохранять свою самобытность, но при этом ощущать и взаимовыручку, и плечо друг друга. Иными словами, они не были «иллирийцами», как утверждали Людевит Гай и другие, но являлись юго-славянами, т.е. южными славянами.
    В плане филологическом данная концепция и по сей день является безупречной. Между тем она не отвечала австрийским интересам. Поэтому на историческую сцену были выпущены два известных и крайне деятельных хорвата, которые под видом югославянства продолжили дело «иллирийцев». Речь идет о католическом епископе Йосипе Юрае Штросмайере и филологе Ватрославе Ягиче.
    Епископ Штросмайер(1815–1905) от сербской идеи югославянства взял только само название. Изменив ее содержание, он развил идею «иллирийцев» о едином народе славянского Юга, но при этом несколько сузил ее рамки. Согласно Штросмайеру, югославянами являлись только словенцы, хорваты и сербы. Болгар он сюда не включал...
    Ватрослав Ягич (1838–1923) разрабатывал ту же самую идею в плане филологическом. Но для него югославянство существовало в еще более узком виде: как «единство» сербов и хорватов. Чтобы легитимно представить их одним и тем же народом, надо было объявить о том, что они говорят на одном и том же языке и имеют одно и то же национальное имя. Ягич назвал данный «народ» хорвато-сербами, а их язык – сербскохорватским (хорватским, или сербским). Этих-то своих «хорвато-сербов» он и именовал югославянами (югославами). Согласно Ягичу, язык их подразделялся на три наречия: кайкавское, чакавское и штокавское. То, что это были абсолютно разные диалекты, которые невозможно было объединить в рамках общего языка, филолога с ярко выраженными политическими амбициями нисколько не смущало. Речь шла о стратегической цели: со временем вновь разделить якобы объединенных сербов и хорватов – но так, чтобы водораздел проходил уже не по линии языка, а по линии религии. Это полностью отвечало интересам как Австрии, так и хорватов: чем меньше сербов, тем лучше. В результате сербы-католики были обречены на исчезновение (они и были бы обречены на «исчезновение», но естественным образом – через возвращение к Православию, подобно многим униатам, вернувшимся к вере отцов и дедов в ходе векового воссоединения западных русских земель с Российской Империей. – Примеч. ред.). Спустя сто лет они и исчезли. Практически без следа...

Петар Милосавлевич

    Май – месяц памяти святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия, учителей Словенских. Большие перемены, возможно, грядут в эту пору для балканских славян. Православная Сербия не смирилась с теми условиями, что продиктовал ей мировой кагал устами своих марионеток, прикинувшихся ее друзьями и покровителями. Она еще скажет свое решающее слово. Синими очами Неманичей смотрит славянская Сербия на ядовитую ближневосточную гадину, жаждущую пожрать сербское Косово. Пример героического сербского народа, пример воинствующей Сербской Церкви и сербской национальной интеллигенции о многом заставляет задуматься нас, русских. Потому-то вдвойне важно для нас сегодня вновь и вновь обращаться к первопричинам «балканского кризиса», рассматривая проблему во всех ракурсах: национальном, общественно-политическом, научном и культурологическом. Тогда и наша собственная реальность, быть может, обретет наконец свое славянское лицо, столь дорогое для наших сербских братьев.

И. Числов,
председатель Общества
Русско-Сербской дружбы