Сербское Царство

Продолжение. Начало в № 7 (73)

КОСОВСКИЙ ЗАВЕТ

    Косово – это апогей царского служения, Сербская Голгофа, на которой умирает ради жизни вечной – своей и всей нации – царь-искупитель. В этом смысле, как верно замечает автор глубокого историософского исследования «Тайна Косова» Марко Маркович, «гибель Царства Сербского» (ср. название одноименной народной песни – И.Ч.) на Косове отнюдь не тождественна падению Византии. Как и Голгофа, Косово предполагает воскресение²³.
    Знаменитая битва на Косовом поле, в которой сербское войско под предводительством князя Лазаря встретилось с огромной армией турецкого султана Мурада, произошла 15 июня (по старому стилю) 1389 года. Князь Лазарь Хребелянович не был господином всех сербских земель. Он даже не принадлежал к царскому роду Неманичей. Однако народные песни не зря именуют его царем: с его авторитетом считались все сербские правители, а государственный ум и мудрость признавали даже противники. Князь Лазарь урегулировал церковный спор с Византией, признавшей, наконец, за главой Сербской Церкви право на титул Патриарха. Был заключен союз с Боснией. Перед лицом османской угрозы князь стремился сплотить и объединить балканских христиан. И при этом он думал не только о военном союзе. В уже упомянутой нами народной песне «Гибель царства сербского» звучит исполненный глубочайшего драматизма и несокрушимой веры монолог царя-мученика:

Милый Боже, как же поступить мне
И к какому прилепиться царству?
Изберу ли Царство Небесное,
Изберу ли царствие земное?
Если нынче выберу я царство,
Выберу я царствие земное, –
Краткое есть царствие земное,
Небесное ж Царство будет вечно.

		В Архангельском соборе Московского Кремля – усыпальнице русских царей – изображение святого благоверного князя Лазаря можно увидеть на одной из колонн храма рядом со святыми мучениками и страстотерпцами Борисом и Глебом. Поистине, схожи судьбы сих великих угодников Божиих. Но есть и отличие. Оно заключается не только в том, что русские мученики пострадали от подлой руки своего брата-изменника, а их сербский собрат – от иноплеменных. Свою великую жертву князь Лазарь приносит с мечом в руке, на поле, политом не столько сербской, сколько турецкой кровью...
Святой благоверный князь Лазарь

  Взвевается крестовое знамя над панцирной лавой на лицевой стороне обложки великолепной красочной книги «Косовская битва», предназначенной для читателей младшего школьного возраста. А на оборотной стороне – усеянная мертвыми телами равнина. На переднем плане русоволосый серб стиснул рукою горло чернобородого азиата. Чеканный античный профиль и померкшая синева очей. Хищный нос и толстые губы, упавшая с бритой головы чалма...
    Пройдет тринадцать лет, и сын Лазаря, святой деспот Стефан Высокий, со своими латниками на том же самом Косовом поле растопчет копытами коней войско султанова внука Мусы. Не помогла туркам и помощь Георгия Бранковича, сына косовского изменника Вука Бранковича, – того самого предателя, без которого враг в первый раз ни за что бы не одолел князя Лазаря. Эта вторая, малоизвестная битва не изменила ход истории. Но как важна она для сербского сознания! «Ко сэ нэ освэти, тай сэ нэ посвэти!» – «Кто не отомщен, тот не освящен!» – гласит сербская народная мудрость; в сербском языке слова «отмщение» и «святость» являются однокоренными. Не с того ли дня началось открытое почитание святого благоверного князя? («Спустя некоторое время после Косова», – скажут церковные историки). А местночтимый святой Милош Обилич? Это имя на устах у каждого серба, оно вошло во все учебники всемирной истории. А что мы, собственно, знаем о нем? Почти ничего. Кроме самого главного: он заколол турецкого султана Мурада.
    Пройдут века, и, листая страницы иллюстрированного издания народных песен косовского цикла, темноволосые в большинстве своем дети будут отождествлять себя со златокудрым Иваном Косанчичем («кос» по-сербски «дрозд»; Косово поле – «Дроздово поле»), побратимом отважного Милоша, уходящим на разведку в стан турок. Девочки навсегда запомнят безстрашную Косовскую девушку, которую позднее встретят и на знаменитой картине Уроша Предича, и в хрестоматии для старших классов, где обязательно присутствует Песнь о том, как Марко Королевич покарал Черного Заморского Арапа и его слуг, посягнувших на честь славянок...
    У каждого народа есть свое неповторимое лицо. Так устроено по премудрому Замыслу Божию. Даже православные и славянские народы, столь близкие между собой и единые в главном, в чем-то могут быть не похожи друг на друга. Наши южнославянские братья, сербы и болгары, одновременно и такие же, и не совсем такие, как мы (при этом сербы отличаются от болгар, а болгары от сербов). Но вера у нас одна. Просто каждый православный народ вносит свою лепту в единую сокровищницу, у каждого есть свои достоинства, которые, если вдуматься, суть наше общее достояние. В наших братьях мы узнаем себя, пусть не всегда с первого взгляда.

Косовская битва

    С детства зная дорогие имена святых благоверных князей Александра Невского и Димитрия Донского, восхищаясь мужеством воинов-иноков Пересвета и Осляби, мы привыкли к определенному типу героизма. И это естественно. Ибо такова русская национальная история. «Нет большей любви, как если кто живот свой положит за други своя». Но на мертвом пепелище сожженной татарами Рязани у Евпатия Коловрата уже не оставалось ни родных, ни близких. Не было и надежды на победу, да он и не думал о ней. Призрачной дружиной мстителей устремляется его небольшой отряд по кровавому следу полчищ Батыя, и татарам кажется, будто восстали мертвые.
    «Воины! Герои! Верховное командование вычеркнуло вас из списка живых. Наш полк приносится в жертву – ради спасения и славы Отечества и Белграда. Вам не надо больше думать о собственных жизнях, которые уже не существуют... Поэтому вперед, на смерть – и славу! За Короля и Отечество!» – каждый серб помнит эти слова, с которыми майор Драгутин Гаврилович обратился к своим солдатам, поднимая их в контратаку на вдесятеро сильнейшего неприятеля в октябре 1915 года, когда судьба сербской столицы была практически решена. «Свобода или смерть!» – писали на своих (черных в годы Второй мировой войны) знаменах четники, идя в бой «за Бога, Короля и Отечество». Они были православными христианами. Глубоко верующими людьми были и добровольцы Димитрия Летича, которого святитель Николай Сербский назвал великим человеком, «политиком мирового масштаба».
    Исторический Евпатий Коловрат до седла разрубает монгольского богатыря Хостоврула. По свидетельству летописца, татарам удается одолеть его отряд только с помощью камнеметных машин. Сегодня в нашей памяти время почти изгладило образ этого витязя-исполина. У сербов Коловрат наверняка бы стал одним из главных героев национальной истории. Будучи, в отличие от нас, почти поголовно крещеными, они – может быть именно поэтому – отлично понимают древнюю символику его имени, ибо только христианское сознание способно объективно оценить и боговдохновенно постичь историческую роль каждого отдельного народа или «целой расовой общности». Для Европы, любимой дочери Христа, по глаголу свт. Николая Сербского, таким стержнем искони был героический идеал, что сохранилось и сохраняется и по сей день в сербской генетической памяти. От легендарных юнаков до нашего современника Симо Дрлячи, бывшего начальника полиции города Приедора, предательски окруженного уже в «мирное» время целым взводом британского спецназа (при поддержке бронемашин и вертолетов), но все же успевшего встретить прицельным одиночным выстрелом первого из натовских убийц, – красной нитью, под цвет крови и багряницы, проходит в сербской традиции эта центральная, жизнеутверждающая линия. Под цвет крови и багряницы – ибо в основе всего лежит Косово, царская жертва на Косовом поле.
    Алые косовские пионы, которые и сейчас цветут у подножия монумента на Гази-Местане, по преданию, выросли из капель крови сербских юнаков. Как мы уже говорили, историки продолжают спорить о результатах Косовской битвы; после «победы» на Косове турки, как известно, повернули назад, приостановив свое «победоносное» продвижение вглубь Европы.
    Показательно, что в конце ХIV столетия сами западные европейцы сравнивали битву на Косовом поле с битвой при Пуатье (732 г.), положившей конец арабскому наступлению с Юга. В Италии, в Германии, в той же Франции люди отдавали должное мужеству сербов, сражавшихся за христианскую веру и свободу – не только свою.
    И тогда уже пораженная многими язвами, уврачевать которые можно было бы только елеем истинной веры, а никак не с помощью яда католицизма, в ту пору Западная Европа все еще сохраняла немалую толику прежней чести и достоинства. Если бы тогдашние европейцы могли видеть своих жалких потомков, поддержавших в 1999 году военную агрессию США против сербского народа, они, вероятно, содрогнулись бы – если не от стыда, то от презрения. Мужественная, неравная борьба православных славян с новой заокеанской Хазарией, безусловно, напомнила бы им о вековом противостоянии древнейшего континента Карфагену, маврам, туркам, монголам. Напомнила бы о совместной борьбе славян и германцев с жестокими аварами, обуянными той же хазарской гордыней и потому сгинувшими без следа. О символичной роли славян в общеевропейской истории – начиная еще с гуннского нашествия, чей смертоносный разбег, окончательно разбившийся о выщербленные римские утесы и невысокие еще германские скалы на Каталаунских полях в Галлии (451 г.), впервые захлебнулся на безкрайней русской равнине к западу от Урала.
    Православные христиане ведут брань не против плоти и крови; в этом их принципиальное отличие от наших несчастных западноевропейских братьев, не устоявших в Истине, несмотря на свое славное прошлое. («Так было в первые века после пришествия Христа, когда Европа была тезоименита Христианству и была с ним одним существом, – пишет преподобный Иустин (Попович)), – прославление Христа и Его проповедание всем народам было Богом определенной миссией европейского континента. В свою христианскую эпоху Запад был православным и видел духом и умом»²⁴. (На Косове христолюбивое сербское воинство одержало прежде всего великую нравственную победу, свободною волею – вслед за своим князем – избрав Царствие Небесное вместо «краткого царствия земного». Каков бы ни был временный, земной результат знаменитого сражения, в вечности сербы остались победителями. Поэтому они гордятся даже проигранной Косовской битвой не меньше, чем мы своей победой на Куликовом поле, что во все времена трудно было понять до конца западным европейцам.
    Личность святого благоверного князя Лазаря имеет непреходящее значение даже для невоцерковленных сербов (в процентном отношении количество людей, живущих литургической жизнью, по Сербии в целом, к сожалению, примерно такое же, как и в России; но есть и существенное отличие: почти все сербы без исключения осознают себя православными, это для них – дело чести). «При жизни Князь – и Царь по смерти, Легенда целого народа», – говорит о нем в своем стихотворении «Лазарь» широко известный современный поэт Зоран Костич. Мученичество и героизм, неразделимые в сербском сознании, и по сей день являются стержневой составляющей народной психологии, для коей всегда было характерно ярко выраженное волевое начало или, как говорят сами сербы, «борбени активизам»:

И все, что Князь в борьбе кровавой
Утратит, как последний воин,
От Бога примет Царь со славой,
Венца средь первых удостоен.

    Велики пред Богом отцы-основатели Царства Сербского, преподобный Симеон и святитель Савва. Но, коль скоро речь заходит о менталитете, центральной фигурой сербской традиции безспорно становится святой великомученик князь Лазарь. «Но кто еще так свято и честно служил Христу Богу, как оный дивный Лазарь Косовский? – вопрошает святитель Николай Сербский. – Он сотворил все Богу угодные деяния – как и Неманичи²⁴; правил же или, лучше сказать, служил в более тяжкие времена, нежели Неманичи»²⁵.
    Князь Лазарь – величайший сербский мученик. И он же – величайший сербский герой, идущий на смерть – и в жизнь вечную – с мечом в руке. Серб, по словам современного православного философа Желько Познановича, рождается воином. Мечом молитвы препоясаны его святые, но и сам разящий меч в деснице его становится пламенной молитвой Господу. Серб освящает руку свою раной, наносимой древнему христоненавистнику.
    Через призму Косовской жертвы сербская традиция рассматривает всю сербскую историю. И спустя шесть столетий, подобно звону набатного колокола, звучит в каждом сербском сердце призыв святого благоверного Князя, его грозное заклятье:

Кто есть Сербин из сербского рода
И от сербской крови и колена,
А на поле Косово не выйдет, –
От руки его пусть не родится
Ни лоза, ни белая пшеница,
Пусть в полях не будет урожая,
Пусть не будет у него потомства,
Да погибнет все его колено!

    День святого мученика Витта (Видовдан), когда произошла Косовская битва и когда празднуется память святого князя Лазаря и всех мучеников Косовских, причастившихся перед битвой в Белой Церкви Самодреже, чье основанье, как гласит народная песня, было «не из мрамора, а из алого шелка и пурпура», считается – наряду с днем святого Саввы*– главным днем в сербском национальном календаре. Косовский завет есть главный наказ сербскому народу, свято почитающему память предков. О нем неизменно вспоминают в самые критические минуты, несмотря на человеческие немощи и тлетворное дыхание времени. «В трудный час мы, сербы, всегда – Саввины и Лазаревы, – пишет философ Желько Познанович, – каждый раз выбираем право составить Лазареву свиту»²⁶.

Илья Числов,
председатель Общества
Русско-Сербской дружбы

    ²³ Марко Маркович. Тайна Косова. Белград-Валево-Мюнхен, 1998. С. 13–15.
    ²⁴ Дух святых над Сербией. С. 77.
    ²⁵ Сербский народ как Раб Божий. С. 62.
    ²⁶ Сербская идея. С 70.
    *Православная Церковь празднует память святителя Саввы Сербского 25 января. Но вся Сербия торжественно славит Святителя 27 января; этот день считается у сербов общенациональным праздником.

Окончание следует