«Солоухинские чтения» в Алепино

Держитесь, копите силы, Нам уходить нельзя. Россия еще не погибла, Пока мы живы, друзья. В.А. Солоухин

 

 

 

 

   Четырнадцатого июня 1924 г. в крестьянской семье села Алепино на Владимирской земле родился замечательный русский писатель Владимир Алексеевич Солоухин. Первый его сборник стихотворений «Дождь в степи» увидел свет в 1953 г., появившаяся следом книга «Владимирские проселки» (1957) привлекла серьезное внимание читателей и критиков. Затем последовали поэтические сборники «Журавлиха» (1959), «Имеющий в руках цветы» (1962), «Жить на земле» (1965). Особое место в творчестве писателя занимают его художественно-публицистические книги «Письма из Русского музея» (1966) и «Черные доски» (1969). В 1970-е гг. были изданы книги «Олепинские пруды» (1973) и «Посещение 3ванки» (1975). В 1980-е - «Время собирать камни» - книга об Оптиной пустыни и сборник рассказов и очерков «Бедствие с голубями».
    Четвертого апреля 1997 г. Владимира Алексеевича не стало. Но вот уже одиннадцатый год в Алепино съезжаются друзья, близкие, односельчане, представители администрации г. Владимира, чтобы на могиле писателя, под вековыми соснами, отслужить панихиду. Тут же проходят «Солоухинские чтения». Нам посчастливилось побывать здесь в этот памятный день и вместе с его друзьями почтить память писателя.

Панихида на могиле писателя

    Для благотворительного фонда «Энциклопедия Серафима Саровского» дата 14 июня стала традиционной. Президент этого фонда Михаил Орландович Бландон был знаком с Владимиром Алексеевичем еще в студенческие годы, когда тот публично провозгласил идею воссоздания храма Христа Спасителя, а Михаил пришел потрудиться в этот Фонд. Потом началось более близкое общение... Вот что рассказал нам Михаил Орландович: «Как-то один из моих приятелей принес журнал, в котором была опубликована повесть Солоухина „Черные доски". Она меня потрясла, а впервые мы встретились и познакомились в 1988 г. Многих вещей я тогда не понимал, а благодаря Солоухину Православие стало смыслом всей моей жизни. Ведь крещеных много, а меня Господь именно через Владимира Алексеевича привел к Церкви. Благодаря Солоухину, во мне проснулась русскость. Когда его не стало, то возникла потребность сохранить память о нем, и мы поехали к нему на родину, в Алепино.
    На первые „Солоухинские чтения" народу собралось немного. Не скрою, меня это как-то задело, и мы решили с друзьями, с которыми шли по жизни, вместе организовать „Солоухинские чтения". Решили, что ежегодно будем заказывать автобус, пригласим друзей и знакомых писателя, знатоков его творчества, членов нашего православного братства „Во имя преподобного Серафима Саровского". Это нормальная русская традиция. Так вот мы, объединившись, зажили совсем другой жизнью: издаем книги, организуем поездки, общаемся с силовыми структурами, принимаем активное участие в выпуске газеты „Спецназ России". Не хочется говорить громких фраз, но думаю, что надо объединять все патриотические силы России, а в Церкви надо, наконец, провести Поместный Собор. Ведь голоса одного епископа Диомида недостаточно. Тянешься к тем духовным людям, к тем авторитетам, которые по сердцу приходятся, а их почти нет. Я же не могу уйти в затвор и смотреть на все происходящее со стороны, мне надо воспитывать детей, а у меня их семеро.
    Ведь это неправильно - общаться с католиками, которые трактуют Евангелие по-своему. И думаю, объясняется это только одним - коммерческим подходом, потому что устремляясь к деньгам, человек забывает обо всем. Людям просто комфортно жить, они так и живут. И зачем слушать Кураева, когда есть Игнатий Брянчанинов? Нужно иметь ясную, неповрежденную православную позицию, чтобы укрепить силу русского духа. Этим качеством обладал Солоухин».
    Лемешев Михаил Яковлевич, академик, ученый экономист-эколог, доктор экономических наук, член РАЕН, член Союза писателей России:
    «Я считаю, что знаком с Владимиром Алексеевичем полвека, даже чуть больше. После того, как я прочитал его книгу „Владимирские проселки", а я был молодым и учился в техникуме, старался идти по жизни рядом с ним духовно: эстетически, патриотически, во всем - православно. Сверял свои мысли с его отношением к России, к русскому народу и к русской земле. А лично познакомился только в 77-м в мастерской Ильи Сергеевича Глазунова. И после этого мы уже не расставались. Когда я возглавлял движение против „переброски северных и сибирских рек", что угрожало разрушению всей культуры и экономики России, активное участие в нем принимал и Владимир Алексеевич. Это была его величайшая заслуга перед русским народом и Россией. Он был настоящим русским талантливым человеком, который жил Православием и любил свою землю. Нам надо быть достойными его памяти».
    Стрижев Александр Николаевич, друг писателя, член Союза писателей России, Международного фонда славянской письменности, член-корреспондент Международной Славянской академии образования, наук и искусства, действительный член Географического общества.
    «Враги России называют наше Отечество рыночной площадкой, на что мы им отвечаем: „Наше Отечество не рыночная площадка, а духовная ойкумена". Это сфера духовной жизни, где ярким светом сияет творчество Владимира Солоухина. Его значение необыкновенно велико для русского человека, потому что с огромным напором, уничтожается наш национальный язык, а роль писателя - сохранить великий русский язык для следующего поколения. Не дай Бог, если врагу, - но это у них не выйдет, - удастся отвратить нас от своего родного языка и заставить говорить на языке-заменителе, потому что тогда поменяется характер народа. А для нас главное - сохранить характер народа, который называется великим.
    Еще в начале 50-х гг. Владимир Алексеевич воспел наши просторы, нашу русскую культуру, и те, кто его видел, могут сказать, что он - настоящий золотой слиток Владимирской земли. „Быть русским - значит перестать ненавидеть свой народ", - сказал Достоевский, так вот Солоухин любил свой народ и воспевал его, а враги ненавидят наш народ. Но я думаю, что наш русский характер переборет их бездуховность. Я сотрудничал с Владимиром Алексеевичем 16 лет в журнале „Наука и жизнь", где он печатал свои рассказы в рубрике „Разнотравье" и там же опубликовал книгу „Белая трава". Все, что касалось человека, природы он улавливал с поразительной точностью. Ведь это мир Божий, это святая намоленная Владимирская земля, которой касались стопы многих Святых и замечательных людей. Это благословенный край, который он запечатлевал в словах. И все, кто любит Россию, читают Солоухина».
    Шуртаков Семен Иванович, друг юности, писатель, лауреат Государственной премии, ветеран Великой Отечественной войны, секретарь Союза писателей РФ:
    «Мы познакомились в августе 1946 г. в коридоре Литературного института перед списком, где были перечислены фамилии тех, кто прошел конкурс. Было подано 100 заявлений, а принимали всего 19 человек. Слышу за спиной голос: „Ну что, флотской, нашел себя в списке? Я тоже вроде прошол". Я его спрашиваю: „Ты что это больно круглишь, это у нас в Нижегородской так говорят", а он ответил: „А я влодимирский". Я обернулся - на меня смотрел улыбчивый, русоволосый, в гимнастерке со следами недавно снятых погон, парень. Ну, а я был в тельняшке - только демобилизовался с Тихоокеанского флота. „Выходит, мы земляки, и нас разделяет только речка Клязьма?" - говорю я. Тогда он сказал: „Тогда довай будем знокомиться". Так началась наша дружба, которая и со смертью Володи не закончилась. Мы учились за одной партой, жили в полуподвальном помещении общежития, и койки наши стояли рядом. В его фамилии - Солоухин - корень от соловушки, он владимирский соловушка.
    Я тоже родился в селе, как и он. Но посмотрите, все же угроблено, а мы говорим о качестве жизни. Русский народ вымирает. Национальные проекты - это все показуха. Дичает наш русский язык, его затаптывают, повсюду насаждают язык чужеземный. Как можно было отменить экзамены по литературе и русскому языку? Это преступление.
Я вот ехал в Алепино и думал, каких талантливых людей дала Владимирская земля. Слава Богу, что у нас есть Солоухин, Распутин, Крупин, Белов...»
    Кобозев Илья Васильевич, профессор Тимирязевской академии:
    «Тесно мы общались с Владимиром Алексеевичем последние два года. Помню, насобираем рыжиков, принесем ему, а он их посолит и через три часа зовет: „Приходите, хочу вас угостить". У нас в Калужской области так не принято - свежие грибы есть. Конечно, он был самобытным человеком и уникальным. Он во всем был русским, истинным христианином, любившим землю и людей. Когда читаешь его книги, то понимаешь, что он был глубоко верующим человеком. Когда он писал „Владимирские проселки", помню, посадит в свой разбитый „уазик" человек десять детишек и показывает каждое место в округе, которое ему дорого. А ему все было дорого, потому что очень болела его душа о том, как ломают Россию, начиная с 1917 г. до последней перестройки, которая очень ранила его. Он все время повторял: „Выползем ли мы из этой беды?". Помню, как-то у нас состоялся откровенный разговор. Я его спросил о том, плоха ли была советская власть. Он посмотрел на меня, подумал, что я с ехидством спрашиваю, и ответил, что „в некоторых случаях и плоха, но я боролся с ее недостатками и промахами, а сейчас наступил перелом, такой же, как и при революции".
    Радостно, что книги его издаются, а не только всякие детективы. Я по роду своей профессии встречаюсь с разными людьми: и с сибиряками, и с представителями малых народов, но все любят и ценят его как настоящего русского человека. Он никогда не преклонялся перед властью. Когда кого-то исключали из партии, он всегда придет, протянет ему руку, и скажет, что на этом ничего не закончилось. Я как-то последний раз спросил его, почему он приезжает так редко в село, он сказал: „Раньше, когда я уезжал из села, здесь стояла церковь, полно народу было, играла гармонь по вечерам, были и деревня Курьяниха, и Малый Олепинец, а сейчас церковь разрушена, много стали пить, и мне так горько от этого, что я болею месяцами". Это поколение, я думаю, было больше христианским. Обидно, что их нет».
    Карташова Нина, поэтесса, член союза писателей России, лауреат премии св. благ. вел. князя Александра Невского и Ивана Ильина:
    «Владимир Алексеевич один из первых, кто и меня поддержал, и многое сделал для того, чтобы восстановилось имение Шахматово. В 70-е гг. он в прозе работал над восстановлением именно русского самосознания. Помню, как он защищал русское слово, когда кочетковцы хотели перевести Псалтирь на русский язык. А в „Черных досках", хотя многие священники на него и обижались, он открыл и красоту иконы, и красоту русского человека. Он не оставил веру, несмотря на сплошное безверие того времени.
    А его книга „Последняя ступень", о которой спорят до сих пор в кулуарах, это же просто бомба. Жалко, что она не появилась вовремя.
    Пусть не обижаются на меня писатели-деревенщики, я очень люблю Василия Шукшина, но я не все люблю у него читать, перечитываю „До третьих петухов", а рассказы про чудиков читать больно. И так русский человек унижен и оплеван, я не хочу видеть таких героев, а у Солоухина все-таки имперское мышление. И мне он близок своим монархизмом. Он крестьянин-аристократ, и в литературе он определял русский имперский дух. В живописи это Глазунов, в музыке - Свиридов, в архитектуре, конечно же, Клыков.
    Помню, когда отмечали сорокалетие журнала „Наш Современник", он тоже там был, хотя уже сильно похудевший, знал, что он болен, и спросил меня: „Когда я умру, ты будешь за меня молиться?" Когда мне бывает трудно, я всегда цитирую его строчку: „Стоять среди железного мороза умеет наша русская береза".
Он был рыцарем своего времени и много сделал для России. Он не боялся называть врагов по имени и говорил „кто есть кто", при этом мог ладить со всеми. Сейчас модно разглагольствовать о русской цивилизации. Какая там цивилизация! Мы имеем то, что имеем, и церковь наша стала «карманной».
    А тем, кто обвиняет владыку Диомида в расколе, я хочу сказать, что никакой крамолы нет в его правде. Он сказал то, о чем мы все думаем. Все абсолютно так думают - и каждый честный владыка, и каждый честный священник. А врагам Божиим и врагам России, наверное, нужно рабов Божиих превратить в своих рабов. Смиряться надо перед Богом, но не перед злом. Простите, я себя процитирую:

Теперь не жди свободы в слове -
Статья за то, что мы без прав,
Законы стряпчие готовят,
Законы Божии поправ.
Неужто я была в гордыне,
Когда воспела русский стан,
Глас вопиющего в пустыне,
Кругом и трусость, и обман.
Вождя не вижу в русском стане,
Терпенье и безплатный труд.
С двойным гражданством россияне
За экстремизм меня сметут.
И все же я смиренным слогом
Напомню русским об одном:
Смиряться надо перед Богом,
Но не смиряться перед злом».

Материал подготовила
Галина Симонова

Церковь в Алепино Фото Г. Симоновой