Реальный мир Андрея Кураева
Сейчас, когда вы читаете эту статью, решение Архиерейского собора по вопросу епископа Диомида уже известно. Еще более года назад, когда только появилось первое Обращение владыки Диомида, архиепископ Арсений Истринский сказал: «Диомид, видимо, отморозился там, на Чукотке, надо его взгреть». А митрополит Кирилл (Гундяев) решил, что пока Диомида трогать не стоит, чтобы не сорвать соединение с зарубежниками, а вот после соединения, на Архиерейском соборе, Диомида и уберем.
Знал о том, что ожидает, Чукотского епископа, и диакон Андрей Кураев. Ведь все итоговые документы собора были подготовлены заблаговременно. Избрана форма осуждения – как выражение некоего порицания, призыв к покаянию, и решено передать это дело на рассмотрение нового «церковного суда», возглавляемого Синодом, который срочно вызовет для расправы епископа Диомида в Москву. И если епископ Диомид принесет «покаяние» в том, что не имел общения с еретиками, и порицал тех, кто это общение имеет, то может быть его милостиво простят и переместят на другую кафедру, где дадут другое послушание в Церкви, но никак не место правящего епископа.
Если же не покается, то будет запрещен в служении до принесения покаяния, то есть пока иным (экуменическим) взглядом не посмотрит на свои нынешние суждения и поступки.
Что касается самой сути происходящего, то диакон Андрей Кураев и епископ Диомид действительно живут в разных измерениях, и не только по географическим понятиям. Кураев дружит с миром, т.е. с той частью его, которая надеется прожить долго на земле, а епископ Диомид надеется жить вечно, и потому не приемлет этой дружбы, которая суть вражда с Богом, как говорит апостол Иаков: кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу (Иак. 4, 4).
«Если человек изначально настроен на то, что сейчас время предельного предательства, время конца света, время антихриста, то, соответственно, он таким образом подбирает информацию <…> Он соответствующим образом интерпретирует те или иные сведения, которые к нему поступают. В итоге создается какой-то глобальный мир…», – пишет друг мира Кураев.
Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время. Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши (1 Ин. 2, 18–19), – говорит порицаемый Кураевым святой апостол Иоанн Богослов.
«Епископ Диомид мало чем отличается от подростка, который живет в мире виртуальной игры», – говорит Кураев. Сам же Кураев играет в реальные взрослые игры, в которых он всего лишь пешка, мелкая марионетка, руководимая боссами из ОВЦС.
Если бы в этой игре был задействован только сам Кураев, это было бы его личной проблемой, но он предлагает многим другим людям, по сути – всей Церкви, поиграть в реальную игру, где платят наличными и «по безналу» реальные банк «Пересвет» и банк «Храма Христа Спасителя», где реально вживляют под кожу чипы (печать антихриста), где торгуют водкой и сигаретами под прикрытием Матери-Церкви и где реально можно попасть в ад на веки вечные. И здесь Церковь имеет право и обязана предупредить: «Осторожно, это опасная игра, господа кураевы и гундяевы!!! Ваша личная алчная игра вредит не только вам, но и всей Церкви». Об этом и предупреждает «наивный» епископ Диомид, не испугавшийся реальной «силы» со стороны ОВЦС.
Любая критика диакона-гастролера Кураева в адрес епископа Диомида до некоторой степени оправдана. Куда ему деваться? Он ведь реальный человек и реально понимает, что его гастролям сразу наступит конец, если он хоть чем-то не угодит реальным парням из ОВЦС.
Вопрос в той или иной конкретике, в темпераментности этой критики, в широте выводов. Кто бы ни критиковал Ортодоксию – латиняне или протестанты, обновленцы или реальный Кураев, какая-то правда в этой критике, несомненно, есть. Это правда, что не все диаконы ревнивы к службе Божией, в их числе и Андрей Кураев. Это правда, что его проповеди иногда православны. Вопрос в другом: должна ли Русская Церковь страдать от таких людей, которые превращают ее в папскую епископию?
Кураев иногда подмечает даже справедливые вещи, но делает при этом слишком либеральные выводы, однако чаще всего это просто мнительность, когда человек представляет себя тем, кем на самом деле не является. Например, ему грезится, что он великий богослов, призванный защищать идеи экуменизма, который реально набирает силу и реально может помочь в карьерном росте.
Когда Кураев говорит о тенденциях, то он предполагает некоторую сравнительность, точку отсчета, критерии и замеры, единицы замера этого самого экуменизма, который реально кормит ОВЦС, и соответственно, реально приносит дивиденды Кураеву. Конечно, Кураев не упускает случая оповестить весь мир о том, что нет никакого экуменизма, а то ведь налетят, и ему самому не на что будет реально жить.
Кураев осторожен в оценке экуменических контактов – позитив это или негатив для жизни Православной Церкви? – поскольку за шаг влево или вправо – расстрел. Ведь реальные люди из ОВЦС ему сказали, что градус контактов сегодня очевидно ниже, чем четверть века назад, когда владыка Диомид вместе с ним учился в стенах Московской духовной семинарии. Тогда 80% страниц церковного официоза было посвящено экуменическим контактам, и потому необходимо сегодня вернуться на прежний уровень, когда-то установленный вождем экуменического епископата митрополитом Никодимом (Ротовым).
В те годы этот «тайный кардинал» служил с католиками не только молебны, но и литургию в храмах наших семинарий в Москве и Петербурге, и даже протолкнул постановление Синода о причащении православных у католиков, а католиков у нас. Но его внезапная смерть у ног римского понтифика сорвала грандиозные экуменические планы. Сегодня эту эстафету взяли в свои руки его питомцы.
«Ну, помолился Патриарх в католическом соборе перед общехристианской святыней. Ну и что?» – говорит Кураев. А ведь его наставник Никодим (Ротов) служил вместе с кардиналами литургию, и тоже ничего... Это же реальные люди-католики, которые научили наших епископов реально делать деньги на святыне. «Русские паломники веками приезжают в Бари и молятся перед мощами святого Николая тоже в католическом храме», – продолжает оправдывать экуменическую молитву Кураев, реально умалчивая о том, что до революции в Бари был специально построен Православный храм. А служить в католическом храме г. Бари православные стали лишь с легкой руки реального Никодима (Ротова). Об этом знает любой православный человек.
И в метро ведь рядом стоят люди, молящиеся каждый в соответствии со своей религией, но назвать это по-настоящему совместной молитвой вряд ли можно. А ведь прав реальный Кураев: моление в Нотр-Даме все равно, что молитва на вокзале. Этот бесовский памятник архитектуры и храмом-то назвать трудно. Но все же каноны – вещь реальная, и за их нарушение придется реально отвечать на Страшном Суде как за предательство Православия. Потому, Андрюша, когда рядом с тобой оказывается человек неправославный, то беги скорее, как это делал святой апостол Иоанн Богослов, который пришел однажды помыться в баню, но, узнав, что тут же находится и еретик Керинф, вскочил с места и выбежал вон. Он не мог оставаться под одной с ним кровлей. И спутников уговаривал поступить так же: «Бежим, как бы не обрушилась баня, там ведь находится враг истины Керинф», – говорил апостол.
А молиться надо непрестанно, как заповедал нам Господь наш Иисус Христос. И когда реально будут побивать тебя камнями реальные парни из ОВЦС, которым ты реально скоро надоешь, то вспомни пример святого апостола Стефана, который молился и говорил: «Господи! не вмени им греха сего». Да не вменит и тебе Господь греха твоего, что побиваешь камнями клеветы Божиего человека – епископа Диомида.
Андрей Переверзев,
звонарь
Все мне позволительно, но не все полезно…
Никому да не будет позволено
вышеозначенные правила апостолов,
Вселенских и Поместных соборов и
Святых Отцев изменяти или
отменяти, или кроме предложенных
правил применяти другие…
(V–VI Всел. Собор. дополнение) |
Известный обновленец и либерал диакон Андрей Кураев снова в Волгоградском регионе. Снова – потому что он уже посещал Волгоградскую землю в позапрошлом году. Нет нужды говорить, какое впечатление тогда эрудированный и образованный профессор произвел на местную интеллигенцию, которую он своей экстравагантной трактовкой Православия довел, что называется, до экстаза. Чуть позже экстаз, полученный на официальном уровне, был закреплен приватным общением за распитием пивка, под которое была подана и волжская рыбка, запрещенная Уставом Православной Церкви по причине Великого поста. Но кто и что может послужить препятствием для самовлюбленного и не признающего никаких авторитетов диакона?..
Встречу Кураев открыл по своему обыкновению с создания имиджа собственной персоны – великой и ужасной. Нырнув в глубь веков, диакон начал с цивилизации инков, никакого отношения к предлагаемой теме не имеющей. Потом был экскурс еще в какие-то древние культуры, в процессе которого, используя мудреную фразеологию, диакон привычно и недосягаемо самовознесся, чем вконец запутал и убедил в своей неподдающейся осмыслению учености местный бомонд. Кожей почувствовав мутный и влюбленный взор аудитории, профессор бодро приступил к делу, начав с того, что обвинил людей, преподающих ОПК, во лжи:
– Вы врете, когда говорите, что преподаете культурологический предмет, который на самом деле является ни чем иным, как «Законом Божиим», – безапелляционно заявил он.
Поскольку в зале присутствовали люди, преподающие ОПК, аудитория примолкла: как можно было спорить с человеком, которому сам Патриарх поручил курировать этот многострадальный предмет? Опасения оказались не напрасны, поскольку досталось и самому Патриарху, которого расшалившийся профессор раскритиковал за намерение ввести в учебно-воспитательных учреждениях духовно-нравственное воспитание:
– Я никому не позволю навязывать детям чью бы то ни было методику воспитания, ибо это есть насилие над личностью!
Зал взорвался от аплодисментов, во время которых диакон, явно вошедший в кураж, торжественно объявил, что скоро напишет учебник, по которому будут учить нравственности подрастающее поколение. (Странно, но себя, любимого, диакон почему-то не спешил причислять к насильникам).
Я попросил слова, и мне дали микрофон:
– Вы действительно считаете, что ОПК и Закон Божий – тождественные дисциплины?
– Я так не говорил, – барственно перебил меня диакон, цинично отказавшись от своих слов.
Поскольку мне было знакомо это кураевское свойство вступать в противоречие с самим собой, я попытался сформулировать вопрос иначе, но мне не дали.
– Наглец! – зашипели сзади, – как ты разговариваешь с ТАКИМ человеком, к тому же священнослужителем!
Между тем Кураев перешел в наступление:
– Какие труды культурологов вам знакомы? – ткнул он пальцем в мою сторону, применяя этот широко известный и запрещенный прием.
– Как хорошо, что он не спросил, в каком году было восстание рабов Спартака! – мухой пронеслось у меня в голове, хотя если честно, я не смог бы ответить ни на тот, ни на другой вопрос.
Аудитория восторженно заревела:
– Молодец профессор, здорово осадил выскочку!
Несмотря на обструкцию, я все же настоял на праве высказаться:
– Не кажется ли Вам, уважаемый профессор, что пока Вы будете проповедовать обществу либеральные взгляды, а адепты других религий учить своих детей основам нравственности, государство российское может сжаться до размеров удельного княжества?
Ответа я так и не дождался, поскольку диакон, не удостоив меня даже взглядом, проигнорировал вопрос и предоставил слово другому человеку. Диалог был окончен…
Я ушел со встречи после заявления Кураева, что, отправляясь в турне по западной Европе с группами «Чайф» и «ДДТ», возможно, он посетит и сербов. Спалось плохо, и рано утром меня разбудил звонок благочинного Петра Симора:
– Ты что натворил вчера, знаешь, сколько возмущенных звонков я получил?!
– Не знаю, но полагаю, что имею право на собственное мнение, поскольку в этом проявляется данная Богом человеку свобода.
– В Церкви существует жесткая иерархия, – перебил благочинный. – Ты забываешься, и поэтому я вынужден принять соответствующие меры!..
Меры были приняты через день. На работу мне позвонила секретарь и сказала, что благочинным подписан приказ о снятии меня с должности руководителя православного центра «Жизнь». Центра, которому в этом году исполнилось ровно десять лет и который был создан без какого бы то ни было участия местного священноначалия. Но обидно не это, на все, как говорится, воля Божия. Безпокоит то, что Церковь в лице подобных диакону Андрею людей неумолимо и поступательно деградирует в сторону «протестантизма восточного обряда», болевые точки которого были доступно и доходчиво раскрыты в книге с аналогичным названием. Ведь современных обновленцев не останавливает даже предновогоднее обращение Патриарха о недопустимости выстраивания отношений между священноначалием и паствой по принципу «начальник – подчиненный». Ибо не редкость сегодня лицезреть иереев, по нраву напоминающих бывших обкомовских работников, а то и того хуже – уголовных братков, чего, как говорится, и Андрею Кураеву не желаем….
И последнее... Возвращаясь со встречи, в маршрутке, я спросил сидящего рядом со мной молодого человека, будущего священника, о его впечатлении от встречи.
– Это глыба, – взахлеб затараторил он. – Действительно, нам необходимо менять догматическое представление о Православии, которое устарело и требует коррекционных поправок.
Мир движется к своему логическому концу? Не знаю. Но в моей памяти навязчиво запечатлелся вопрос, заданный кем-то Кураеву на встрече: «Много ли вы рождаете „детей“ с вашим мировоззрением?»
Диакон явно поскромничал, когда сказал, что не считал своих адептов. Между тем сегодня их много, очень много. Как было их много и во время активизации в Москве известных обновленцев – иереев Борисова и Кочеткова, деятельность которых волевым решением Патриарха была тогда успешно завершена. Но стоит ли ждать, что на следующем историческом витке спирали с нее сойдет и Кураев?
Сергей Пахалянц,
г. Волжский
Волгоградской епархии