История ложного учения о теологуменах
Теологумен – термин, введенный в богословие профессором В.В. Болотовым. Под этим понятием изобретатель подразумевает частное богословское мнение.
Однако у Церкви нет частного мнения. Есть учение Христа, которое все обязаны соблюдать в чистоте. Всякое частное мнение Cвятыми Отцами называется еретическим мудрованием. |
Последняя четверть XIX в. в Петербургской академии была ознаменована явлением подлинно великого ученого – Василия Васильевича Болотова (1854–1900). В свое время это был, вероятно, лучший в мире знаток церковной истории Христианского Востока, который далеко, на десятилетия, опережал не только русскую, но и европейскую науку. Только в 1950 г. его работы начинают устаревать, но и поныне замены им на русском языке не появилось. Он был одним из первых в мире и первым в России, кто изучал христианский мир как целое, работая с источниками на десятке восточных языков. Кроме того, он явился основоположником исторического изучения эфиопских догматических споров и одним из основателей русской школы эфиопистики. |
|
 |
Среди учеников Болотова, прямых или косвенных, – несколько ученых мирового значения, которые в то же время явили себя подлинными христианами в годы большевистских гонений. Таковы академик Б. А. Тураев, крупнейший специалист по христианскому Египту и Эфиопии, участник Поместного Собора и один из составителей службы всем святым, в земле Российской просиявшим, до своей смерти в 1920 г. он был старостой университетской церкви и любил читать в ней Апостол; и выдающийся канонист В. Н. Бенешевич, знаток греческих, славянских и грузинских канонических собраний. Свое 25-летие научной деятельности он встретил на скамье подсудимых вместе с митрополитом Вениамином, и, хотя был на том процессе оправдан, но в 1937 г. его расстреляли; значительная часть его библиотеки входит в нынешнее собрание Санкт-Петербургской Духовной академии.
Представляя себе научную эрудицию Болотова, задаешься вопросом: как такое знание Священного Предания Церкви могло в стенах одной академии совмещаться с лишенным всякой святоотеческой почвы богомыслием протоиерея Янышева и с таким явным противлением Святым Отцам – древним и современным – в экуменической деятельности? К сожалению, именно Болотов и его менее одаренные коллеги подвели основание под академическое вольнодумство, так что в XX в. традиционно-православные греческие богословы будут говорить о «протестантствующей русской школе», основанной Болотовым.
Главным изобретением этой школы стало понятие «теологумена», введенное в болотовских «Тезисах о Филиокве» без каких бы то ни было ссылок на Отцов. «Теологумен» – это не достоверное, а гадательное знание о Боге, которое якобы находит свое место в Церкви. Но, по учению Православному, Церковь знает Бога так, как Его знает Сын (Ин. 17, 8), ибо сама она – Тело Сына. Отклонение от истины у христианина может иметь лишь одну причину – личный грех.
Допуская «теологумены», Болотов присваивал самой Церкви греховное неведение, возможное лишь для ее чад. Очевидно, и его отношение к латинству вовсе не принимало в расчет тех святых, через которых Церковь определила свое отношение к этой ереси. Но «протестантствующая школа» шла еще дальше, открыто отвергая один из Вселенских Соборов – пятый, видя – (слова Болотова) «случайность» и плод «самолюбия» (святого!) царя Юстиниана в осуждении на нем Феодора Мопсуетского. Феодор был проклят за то, что исповедовал во Христе человеческую личность, отличающуюся от личности Бога-Слова; но и почти все профессора думали так же, и клятва Отцов Собора их не страшила...
Так разошлись пути науки и богословия. Академиям предстояло взрастить свои самые горькие плоды – нигилистов, Гапона, обновленцев. Проклятие Вселенского Собора тяготело над академической ученостью. Но связь с Церковью у академии оставалась, и поэтому время преумножения греха отмечено и преизобилием благодати.
Ректор академии архимандрит Феофан (Быстров) (с 1911 г. епископ Полтавский) сознавал, что живым, а значит, истинным училищем Православного Предания были не академии, а монастыри. Во время своих паломничеств по монастырям он духовно окормлялся у старцев; записывал пророчества о судьбах Православия и России, о ее возрождении перед концом света. В богословии владыка Феофан настаивал на исключительном следовании Святым Отцам, составил «Добротолюбие» и труд о тетраграмме Имени Божиего. Окончил земной путь в 1943 г. затворником во Франции и является там ныне местнопочитаемым подвижником благочестия.
Такие подлинные учители всех христиан, как святые Иоанн Кронштадтский, Игнатий Брянчанинов и владыка Феофан Полтавский не учили раздвоению между жизнью православного человека и образом мыслей западного профессора. У них излагались все догматы, но излагались так, чтобы отвечать на главный вопрос: «Что такое духовная жизнь и как на нее настроиться?»
Митрополит Иоанн (Снычев)
Очерки истории
Санкт- Петербургской епархии.
СПб, 1994. С. 209–210.
Акривия и икономия
| Церковь знает две практики, применяемые в отношении нарушителей церковных канонов и заповедей Божиих – «акривию», что в переводе с греческого означает «точность, строгость» и «икономию» (= домостроительство). Помимо христологического и сотериологического значения этот термин имеет смысл целесообразности и снисхождения. |
|
 |
Более полное разъяснение этим понятиям дает в своей книге «Пидалион» (Pidalion, 1-е изд. – Лейпциг, 1800) преп. Никодим Святогорец. Однако она еще не переведена ни на русский, ни на сербский языки, а потому для многих остается недоступной.
«По учению Святой Церкви, – пишет преп. Никодим, – икономию, которую иногда использовали некоторые из Отцов, нельзя считать ни законом, ни примером». Акривия и икономия не равносильны, как часто думают некоторые сторонники церковного либерализма. Тем более, что икономия не дает права использовать ее, когда кому заблагорассудится – она не равноценна акривии. Предпочтение всегда должно отдаваться последней. Икономия же – лишь снисхождение при выборе способа принятия еретиков в лоно Церкви.
Особенно четко показывает способ применения икономии преп. Никодим Святогорец на примере принятия в Православие латинян. «Латиняне – еретики, и мы отвращаемся от них как от еретиков, подобных арианам, савеллианам или духоборцам македонианам, – пишет св. Никодим, – а потому акривией для них можно считать перекрещивание, а икономией – миропомазание».
Епитимия
Епитимия – это духовное лекарство, или, лучше сказать, упражнение, побуждающее человека преодолеть греховные навыки и привычки. Епитимию нельзя назвать наказанием, как это принято считать у латинян, где она приобретает юридический характер, а не духовное значение. Латинская епитимия – это якобы возмездие за соделанный грех. На самом же деле никакое наказание не может искупить грехов, которые совершает человек, живя на земле. Ибо Сам Господь наш Иисус Христос говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу (Мк. 10, 27). А потому спасется человек исключительно неизреченной милостию Божией.
Епитимия применяется как духовное средство в отношении кающегося грешника для исправления его проступков против канонов и уставов Церкви. Назначается епитимия духовником кающегося христианина, или же священником, который принимал его исповедь. Состоять епитимия может из различных духовных деланий: поста, молитв, поклонов, чтения Псалтири, канонов или акафистов и т. д.
Епитимией считается также отлучение от Причастия Святого Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, при этом сроки иногда бывают продолжительными. Они указаны в Книге Правил. Впрочем, эти сроки не имеют безусловного характера. Духовный отец, видя усердие кающегося, вправе сократить срок.
Александр Котов