Преподобный Иустин (Попович):
«Каждый человек рождается и приходит в этот мир только для того, чтобы свидетельствовать об Истине»
Величайший сербский богослов XX века преп. Иустин (Попович), занимаясь преподавательской деятельностью в Карловацкой семинарии, одновременно издавал и редактировал журнал «Христианская жизнь» (1922–1927 гг.), освещавший вопросы церковной жизни и христианской культуры. Подвижник во всяком богоугодном деле, отец Иустин оставался подвижником и в работе по просвещению церковного сознания в сербском народе и по выработке у него критериев православной церковности. Преподобный с детства был ревнителем правды, а став монахом-подвижником и святоотечески просвещенным богословом, он, по любви к Истине, подобно любезным ему святым, особенно свт. Иоанну Златоусту или святым студийским монахам, откровенно высказывал свои мнения, а иногда и критические суждения о событиях церковной жизни и поступках отдельных церковных личностей или властей. <…> Все его публикации того времени и сегодня нисколько не утратили своей злободневности и актуальности, поскольку все они проникнуты святоотеческим, благодатно-свободным духом и любовью к Церкви Христовой.
«Легко быть римо-католиком, – писал он в то время, – еще легче быть протестантом, но тяжело, очень тяжело быть православным. Ибо быть православным – значит пребывать в непрестанном устроении себя богочеловеческими подвигами». Некоторым служителям Церкви, в том числе и высокопоставленным иерархам, эта деятельность Владыки, носившая обличительный характер, не нравилась. Нередко звучали реплики недовольства в адрес «Христианской жизни». Но отец Иустин никогда не изменял своей любви к Истине в служении Церкви Христовой. Вот что он пишет спустя два года с начала издания журнала: «„Христианская жизнь“ изобилует благословениями многих читателей, но есть и такие, которые ее бранят. Если бы не было этих последних, „Христианская жизнь“ не была бы христианской. Ибо все, что Христово – „камень преткновения“, „камень соблазна“. „Христианская жизнь“ знает, чего хочет, а хочет она того, чего хочет Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь, поэтому она и встревожила тех, которые этого, по крайней мере отчасти, не хотят. Православная Церковь – это нечто столь святое, столь пречистое, столь сверхъестественное и благодатное, что ко всему церковному надлежит приступать „со страхом Божиим и верою“, ибо приступаем к живому Господу Иисусу Христу. „Христианская жизнь“ непрестанно взывает к такому священному, православному образу служения в Церкви… Она непрестанно исповедует, что Господь Иисус Христос Духом Святым через Святых Отцов управляет Церковью. Мы не себя проповедуем, а Господа Иисуса Христа через Святых Отцов, поэтому „Христианскую жизнь“ не любят те, кто проповедает сам себя, кто восхищает себе место Святых Отцов, кто вечно потворствует духу времени. Мы не перестаем повторять, что в Церкви лучше всех мыслят Святые Отцы, ибо они мыслят Духом Святым… Есть и такие, которые призывают к реформам в Церкви, не чувствуя того, что все реформы в духе времени губительны для Православной Церкви. „Христианская жизнь“ выступает против этого; она выражает православное мнение, когда утверждает, что в святых нам показан православный путь преображения личности и преобразования общества: преобрази прежде всего себя благодатью Духа Святаго, а Господь Сам через тебя преобразит других. Мы обращаемся за помощью к реформам потому, что отступили от наших незаменимых Святых Отцов и подвижников, заразились поверхностным западным реформизмом. Мы забыли заповедь: „Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная“ (Рим. 12, 2)».
Из-за такой честной и откровенной позиции у отца Иустина возникли неприятности еще тогда, когда он заботился о материальном и духовном благосостоянии и росте своих учеников в семинарии. Однажды некоторые известные архиереи, почувствовавшие укор совести после прочтения статей иеромонаха Иустина, хотели вынести его позицию на суд Священного Синода1. От суда освободил его Святейший Патриарх Димитрий, ответив архипастырям, что все написанное отцом Иустином есть сущая истина. <…>
Однако и Святейший Патриарх не мог помешать тому, чтобы на верном слуге Христовом отце Иустине исполнилась евангельская и святоотеческая истина, согласно которой «правда в этом мире ступает ногами страданий» и судьба всех добродетельных и ревностных в деле Божием людей – противление окружающих и гонения. Так случилось и с отцом Иустином. Уже летом 1927 г. он был изгнан в Призрен, хотя формально это изгнание было названо «перемещением».
За этим «перемещением» ясно обозначалось намерение гнавших отца Иустина прекратить деятельность журнала «Христианская жизнь», что и было достигнуто, поскольку в Призрене отсутствовали условия для издательской деятельности (Собрание творений преп. Иустина (поповича). Иеромонах Афанасий. Жизнеописание отца Иустина. Паломник, 2004. С. 42–45).
По поводу этого события преп. Иустин написал статью «Аpologia de via mea» («Защита моего пути»), которую ныне мы предлагаем боголюбивым читателям.
APOLOGIA DE VIA MEA
(«Защита моего пути»)
Я должен защитить мой Путь, которым иду, точнее – не мой, но – Путь Христов. Он его открыл, Он им прошел, Он его утвердил. Это первый и единственный путь из смердящей горделивой бездны земли к высотам благоухающего Неба. Первый и единственный, – другого нет. До схождения Господа Христа в зловонную трясину нашего грешного тела не было никакой связи между землей и Небом, между Богом и человеком; и люди духом и телом оставались на земле и в земле. До Него над землей царствовали надменность с гордостью, а разве они могут стать лестницей в Небо? Он – первый и единственный – вывел душу человеческую и тело человеческое из дикой тьмы животных блужданий на Путь, который увенчивается райской Вечностью. Поэтому Он – единственный Бог; а Его Богочеловеческий Путь – самая большая драгоценность в этом мире.
Полуночную тьму носил я в зенице души своей, в каждом своем чувстве, а Он всемилостиво вывел меня из смертоносного полчища животных безысходных ужасов на чудесный Свой Путь, где всякая полночь претворяется в трисолнечный полдень, и всякая смерть – в Жизнь Вечную. Поэтому мы задолжали тысячи жизней – хотя бы мы имели тысячи вечностей, то не смогли бы вернуть этот долг. Если бы я имел тысячу душ – всех бы их повел Его чудотворным путем. Все остальные пути неизменно ведут в пропасть безысходного ужаса. А Его путь – это Его безкрайняя и безконечная Богочеловеческая Личность. Если человек вступает на него – значит, он вступает в вечную Истину и вечную Жизнь, ибо Путь, Истина и Жизнь единосущны в Господе нашем Иисусе Христе.
Один и только один раз посылает Бог душу человеческую в тело, отправляя его в путь по протяженному земному жизненному болоту. Слишком серьезно это дело Божие, чтобы им пренебрегать; слишком важная миссия дана душе, чтобы легкомысленно наполнять ее тлетворным телесным содержанием. Миссия ее в том, чтобы, будучи в теле, отыскать сквозь этот мир путь в Его мир. И не может душа человеческая его отыскать, пока не поверит в Господа Иисуса Христа. А если не поверит, то не поведет тело свое путем Христовым, и в конце ждет ее отчаяние, вопли и ужас.
Жалкой выглядит душа человека в жизни сей и после смерти, если пресветлый Господь не выведет ее на Свой богочеловеческий путь. Если жизненные проблемы не раскроют очи души человеческой, тогда не сможет она увидеть того, что все пути завершаются безсмыслицей и смертью, и только Христов Путь венчается безсмертием и вечностью. Направь одну только мысль свою Его Путем, и она вернется к тебе безсмертной, безконечной, обожествленной. Устреми через молитву только одно чувство Его Путем, и оно вернется к тебе напитанное безсмертной радостью и поведет за собой по Его Пути целый сонм твоих чувств. И так будет продолжаться до тех пор, пока вся душа твоя не будет охвачена Им и приведена в дивное царство сладкой Его любви.
Христов путь – это единственный путь, на котором нет перекрестков. И не в завершении его, но уже в самом начале этого Пути встречают вас Истина и Жизнь, и сопровождают на всем протяжении его в безбрежной Вечности.
Этот путь Христов хранится в Православной Церкви Духом Святым через Святых Отцов. Православная Церковь тем и свята, тем и истинна, потому она и единственно правая Христова Церковь.
Создавая «Христианскую жизнь», я именно это и утверждал, проповедывал и провозглашал. Но кому-то вдруг представилось, что из-за меня Православие подверглось опасности, и из-за этого меня запрятали в Призрен, где нет типографии и куда не доходят вести, – хоть два радио в уши вставляй. Мне заявили, что, мол, мой «рабочий стол»2 многих весьма чувствительно «задевает», поэтому некоторым представителям Сербской Церкви потребовалось задушить «Христианскую жизнь». Вот и нужно было меня забросить подальше, чтобы меня было не слышно и не видно – чтобы писал поменьше. Они вздохнули бы с облегчением, если бы я вообще отупел и внезапно позабыл всю азбуку.
Если я – Иона на корабле Сербской Церкви, то бросьте меня в море, только бы буря утихла, только бы Корабль был спасен. А меня, быть может, примет какой-нибудь гостеприимный кит в свою утробу и, когда потребуется, выбросит на берег.
Если Сербской Церкви требуется, чтобы меня не стало, то вот он я, открыто исповедаю: согласен, чтобы меня распяли, только бы наша Церковь расцвела святоотеческими, святосаввскими подвигами и добродетелями. Вам нужен «козел отпущения»? Вы меня избрали? Так пусть же молитва ваша вознесется подобно благоуханному ладану перед Сладчайшим Господом.
Я постоянно думаю о том, Богу ли они творят свою службу? Все ли их дела любезны Господу? Человек человека гонит – букашка гонит букашку. Что тут такого страшного? Ничего. Правда, много комичного.
Знаете, что бы для меня было страшнее всего в этом мире? Когда бы некто, движимый сатанинской волей, стер из мрачной человеческой истории пресветлый Лик Христов. Когда бы из всех душ изгладилось памятование о Нем. Когда бы безвозвратно изгнали Его с нашей планеты, так изгнали, что и следа Его не осталось, когда бы Его никто нигде не поминал. Вот тогда бы наступил такой страх и ужас! Тогда тело мое превратилось бы для моей души в дом безумия, а вся история человеческая стала бы мельницей сатаны, которая непрестанно перемалывает души и тела человеческие, питая ими утробу своей ненасытной бездны, населенной полчищами чудовищных демонов.
Что же касается всего остального, то я с радостью принимаю всякое страдание ради единого Господа! Заточили нож, чтобы наносить мне раны, – только ведь раны эти исцелимы. Чем больше страданий причиняют моей вере, тем глубже она проникает в мое сердце. Может быть, – мыслили они, – гонимая страданиями и стесненная неволей его дерзостная вера удалится из его сердца? Плетут сеть для моей души, но разве не знают они, что моя душа, как и всякая другая, созданная по образу Божиему, не является какой-то рыбой, чтобы ее можно было бы в свою сеть уловить? Для христианина страдания есть горнило, очищение, они – весна для души, освежение, омоложение.
1 Непосредственным поводом к этому послужило его «Открытое письмо Святейшему Синоду», опубликованное в «Христианской жизни», № 10 за 1924 г.
2 Слово редактора (т.е. преп. Иустина), которое в журнале «Христианская жизнь» имело заглавие «Со стола редактора».
Окончание в след. номере