Святитель Феофан Затворник
(память 10 / 23 января)
Что значит в Православном христианстве «тещи и неподвижну быти»
Пребывая в единодушии и единомудрии, взаимно поощряя друг друга и взаимно друг другу помогая, будем, братие, с усердием простираться в предняя (Флп. 3, 13) по силе нашей. Напоминаю о сем из опасения, не расслабели ль вы как-нибудь от долгого пребывания в том же роде действования.
Хотя христианство само есть образ жизни, полнящий, а не истощающий, возбуждающий, а не томящий, но как немощь естества нашего изобретательна на уклонение от должного, то, не духом времени увлекаясь, а слову Апостола внимая, долгом считаю возбудить вашу ревность, приглашая: гоните со усердием к почести вышнего звания, восходите от силы в силу и обновляйтесь непрестанно в себе, задняя забывая и в предняя простираясь, чтоб можно было сказать, что и в вас древняя мимоидоша, и се, быша вся нова (Флп. 3, 14, 13; 2 Кор. 5, 17). Но, братие, тако тецыте, да постигнете (1 Кор. 9, 24).
Непрестанно устремляясь вперед, помните и другое слово Апостола: стойте <...>, неподвижни пребывайте (Там же. 16, 13; Кол. 1, 23). Есть люди, кои, не постигая сего союза неподвижности в христианстве с обязательным для христиан стремлением вперед, впадают в ошибку, пагубную для них и опасную для других.
Вместо того чтоб в стремлении «в предняя» себя обновлять по образцу христианства, они хотят само христианство поновлять по своим прихотям, не себя ему подчиняя, а его к себе применяя. Оставаясь теми же, они мечтают, будто идут вперед и другим содействуют к тому посредством разных отмен и изменений в христианских порядках и в законах Святой Церкви Божией. Порядок требует, чтоб устроение нас, заповедуемое христианством, оставалось неизменным, мы же подходили к нему, обновляясь и изменяясь, по образцу его, в себе. А они не себя хотят изменять, а христианство – и тем портят все дело, подрывая всякую возможность к действительному нашему совершенствованию.
Христианство, предлагая нам образец высокого совершенства, подает к тому и все должные средства. Оно есть лествица, возводящая на Небо, путь, ведущий в Живот, врачевство, исцеляющее все немощи наши и несовершенства. Лествица сия уже утверждена и многих возвела на Небо. Не перестраивать ее нужно, а восходить по ней. Путь сей уже испытан: он прост, для всех виден и верен. Было бы неразумно тратить время и труды на проложение нового пути или на исправление по-своему уже проложенного.
Пролагая новый путь, можно, по близорукости, направить его в пагубу, а переустрояя – только испортить, наделавши рытвин и перекопов. Идти надо по указуемому пути, а не вопить без смысла: «не лучше ли сюда пойти, не лучше ли туда уклониться», праздно вперив очи, кто весть куда, или безполезно бегая взад и вперед. Врачевство христианства пред целым светом доказало и доказывает свою целительность на всех, кто пользуется им без всяких суемудрых умничаний. Было бы непростительною ошибкою покушаться отменить из его целительных составов то одно, то другое, то третье. Рецепт сей на Небе составлен и исполняется из Небесных веществ.
Покушаясь его поправить, земнородные самонадеянно берут на себя дело совершенно превышающее силы их и пагубное. Не исправлять лекарство, а пользоваться им надо в простоте веры, чтоб оздравиться его целительною силою. Понятно теперь вам, что значит в христианстве «стоять и тещи»?
Так и поступайте. Содержите христианство все, как оно есть и хранится в Церкви Христовой, и твердо стойте в нем, не покушаясь изменять или отменять что в нем, а себя непрестанно совершенствуйте по образцу его, всячески заботясь достигнуть той меры, какую оно всем указывает, целясь его целительностию, со тщанием теча, куда оно ведет, и неленостно восходя, куда возводит.
Но при сем, братие, пришло мне на мысль другое уклонение от правды, не менее пагубное, которое тоже считаю не неуместным оговорить. Иные погрешают относительно того, как должно пребывать неподвижным в христианстве, по заблуждению включая в область неизменного устроения нашего спасения и то, что привзошло в благочестивую жизнь христиан по потребностям изменчивого времени, по ненамеренным ошибкам или по намеренному злоупотреблению, не замеченному и не предотвращенному в свое время. Они походят на тех, кои, находясь при дороге прямой и истинной, запутались в прилипчивую траву и вертятся на одном месте, в обольщении думая, что совершают важное и для себя, и для других дело, и тяжесть ненужных уз и сопряженных с тем неприятностей считая ценными в очах Божиих подвигами веры и благочестия.
Они сами себе заграждают путь и сами себя томят голодом и жаждою, изобретая непитающую пищу и ненапояющую воду в виду истинного дома премудрости, в коем уготована обильная Трапеза, предлагающая истинное Брашно и истинное Питие. Лишая себя таким образом истинно животворных сил и питательных соков, они неподвижно стоят и чахнут. Не прилепляйтесь к таковым и тем паче не ходите вслед их. Эти образ благочестия имеют, силы же его отввергаются (2 Тим. 3, 5); а первые скорее суть облацы безводные, от ветр преносимые (2 Петр. 2, 17), хотя и может казаться, что они несут благотворное орошение.
Так, не уклоняясь ни на десно, ни на шуе, идите царским путем, указанным Святою Православною Церковию, яже есть столп и утверждение истины (1 Тим. 3, 15).
Из «Слова при вступлении на Владимирскую паству»,
7 сентября 1863 г.
Какой ум православный и какой протестантский?
Ум православный не умничает, а только изучает и усвояет готовую, данную ему Святою Церковью истину, приемля ее с полною покорностью и благоговением, боясь прибавить или убавить йоту какую-нибудь из начертанного уже образа исповедания веры.
Ум протестантский только умничает; у него нет нормы веры, и он все ищет ее; не изучать берется он веру, а изобретать и построивать; и даже построивши, не успокаивается раз навсегда, а еще ищет, еще ищет, не удовлетворяясь найденным. Как у драчуна руки чешутся, а у говоруна язык, так у протестанта чешется мозг и не дает ему покоя. Дух новизны и непрестанного поновления составляет существо протестантского ума. Православный же ум, изучив и усвоив Истину, почивает в ней и услаждается созерцанием ее Божественного лика.
Как узнать, в каких писаниях ум протестантский и в каких – ум православный?
Коль скоро где строится теория или воззрение и потом подгоняются под них места Писания (об отеческих уж не говорим), то здесь уж протестантская замашка, готовность подчинять Божеское человеческому. Далее – где нет простоты мысли и слова, а какие-то мудреные сплетения речений и понятий, так что ума не приложишь, о чем идет дело, то знай, что здесь протестантский склад ума, не предвещающий ничего доброго. Истина православная проста, ясна, понятна даже для детей. Кто понимает ее и приемлет сердцем, тот говорит всегда просто, без хитросплетений умственных и словесных. Протестантский склад ума и слова крючковатый, темный, запутанный. Со стороны поглядеть – протестантский ум как будто углубляется, а на самом деле – ходит по верхам и околицей, не касаясь самого существа Истины. Православный же ум признает Истину в ее существе и без всяких околичностей.
Зачем же после этого льнут к протестантам? Почему бы не оставаться со своим Православием? Наскучило, вишь, все одно и то же, застои; захочется самим проветриться и другим сквозного ветерка подпустить. Шутка ли в самом деле: тысячу лет стоит неподвижно это Православие в одной России, а у греков оно еще и дольше все одно и то же! Притом оно такое тяжелое на подъем в образе исследования, такое неудобоносимое в предлагаемом им порядке жизни!
По-православному ни одной статьи не напишешь, не роясь в фолиантах, а по-протестантски были бы перо и чернила – садись и пиши. Чем смелее, тем лучше; а где не хватит толку, набери слов помудренее да и скомкай их как-нибудь, чтоб казалось в итоге: «что и требовалось доказать».
Безопасно ли богословствовать по-протестантски? – Нет, того гляди попадешь под клятвы, положенные на своеумников Соборами. Шестого Собора 19-е правило гласит, что Божественное Откровение должно быть изъясняемо не иначе как по изложению учителей Церкви, и довольствоваться ими более, чем составлением своих собственных толкований, из опасения уклониться от Истины. Следовательно, если кто вносит в область Божественной Истины свое личное мудрование, тот подвергается клятве, изреченной вообще на несоблюдающих соборные определения.
«Рукописи из келлии»
Слово о Предании
В догматах веры христиане должны руководствоваться не одним Священным Писанием, но и церковным Преданием. Предание сохрани, – писал святой апостол Павел к Тимофею, – уклоняйся скверных суесловий и прекословий лжеименнаго разума (1 Тим. 6, 20).
Что церковное Предание должно быть согласно с Священным Писанием, это несомненно, иначе и неправильное и небожественное учение может быть принято за Предание правильное и Божественное; но истинно и то, что и Священное Писание должно быть согласуемо с Преданием, иначе могут возникать неправильные мнения и ереси.
Как могла бы возникнуть ересь Ариева, если бы тогда крепче держались учения Церкви, заключающегося в Предании? Как могла бы возникнуть ересь иконоборства, если бы уважаем был голос Церкви в Предании?
«Только слово Божие есть основание веры, – говорят и ныне некоторые христиане, – и потому Предания не нужны!» Как же это так?
А Символ Веры – разве не Предание? Как же без него мы стали бы веровать – всякий по-своему?
В слове Божием много таких мест, которые требуют разъяснения и соглашения, что и сделала Святая Церковь. Не нужно Предание? Но как же мы станем служить Богу? Как совершать и принимать Таинства? Как и в какие дни праздновать праздники? Как станем торжествовать воскресный день, и почему сегодня, а не вчера, не завтра?
Все это, без сомнения, мы знаем из Предания. Первобытная Церковь утвердилась на Предании и руководствовалась Преданием. Священное Писание как свидетельство Истины и вечный охранитель Веры явилось и принято Церковию после.
«Рукописи из келлии»