СВЕТ ВО ТЬМЕ СВЕТИТ, И ТЬМА НЕ ОБЪЯЛА ЕГО

   Мы уже не раз писали о Брестской унии XVII–XIX веков – времени, когда Рим пытался подчинить себе Православную Русь. Но, как известно, старания латинян остались тщетны – на Малой и Белой Руси и по сей день сияет спасительный свет Православной веры. Причина тому – твердое стояние в Истине русских архипастырей, священнослужителей и мирян.
   Среди исповедников той эпохи особое место занимает святитель Георгий (Конисский), архиепископ Могилевский. К сожалению, подвиг этого Святого практически неизвестен нашим современникам – стараниями экуменически настроенных «пастырей» они все чаще воспринимают диалог с католической конфессией как нечто само собой разумеющееся, нисколько не противное учению Матери-Церкви. Но «свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1, 5). «Для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее под сосуд или под кровать? не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике?» (Мк. 4, 21). Сегодня о борьбе святителя Георгия с врагами Православия необходимо знать каждому – дабы не заразиться вездесущей теплохладностью в вере и равнодушием при виде того, как предаются те истины, за которые наши доблестные предки отдавали свои жизни.

   Святитель Георгий, архиепископ Могилевский, Мстиславский и Оршанский (в миру – Григорий Конисский), родился 20 ноября 1717 года в городе Нежин Черниговской губернии. Образование он получил в Киевской академии, по окончании которой остался там же преподавателем, а со временем – стал ректором.
   История Западного края Русской земли с конца XVI до половины XIX столетия исполнена великой скорби. Этот край почти не испытал тягот татаро-монгольского ига, но попал под иго польских завоевателей. Страдания, выпавшие на его долю, во много раз превзошли страдания великороссов от монголо-татар. Татары порабощали государственное тело Великой Руси, но не вмешивались в вопросы Церкви, не меняли русский язык и самоуправление. Поляки оказались хуже басурман: они посягнули на самое дорогое для русских – Православную веру и русскую народность. Посягательства эти начались в 1569 году, с первых дней соединения Литвы с Польшей (в то время Малороссия входила в состав великого княжества Литовского).
   Казаки Малороссии сразу уразумели суть иезуитских происков и, почти поголовно вооружившись, поднялись на защиту веры своих отцов, положив конец всем козням врагов Православия. Белорусы же – народ миролюбивый – не могли оказать должного сопротивления полякам и иезуитам. Католическое и униатское духовенство прибегало к самым жестоким мерам, чтобы подчинить русское население Литвы и Белоруссии римской курии. Каких только бедствий и мучений ни пришлось испытывать тогда православным!
   «Трудно изобразить все жестокости, какие поляки дозволяли себе делать против Православия, – пишет архиепископ Филарет Черниговский, – не оставалось позорного имени, которым не клеймили бы публично православных. Теперь веру их называли не только „холопской“ верой, но верой „арианской“, „собачьей“».
   Украина и Белоруссия именовались «странами неверных», туда отправлялись для проповеди толпы латинских лжемиссионеров, которые прельщениями, угрозами, а часто и унижениями воздействовали на верующих. Местные власти всячески содействовали им и принуждали народ обращаться в унию или принимать католичество. Православных священников били плетьми, сажали в тюрьмы, морили голодом, натравливали на них собак, рубили им пальцы, ломали руки и ноги, а кто и после этого не хотел принимать унии, – тех выгоняли из домов, и никто не смел приютить изгнанников и их семейства. На монастыри днем нападали, грабили и жгли их, монахов терзали, часто убивали. Жители в ужасе бежали на могилы своих отцов и дедов и со слезами взывали к ним: «Блаженны вы, умершие в Православии!»
   В житии современника святителя Георгия (Конисского) – преп. Паисия Величковского, родиной которого была Малороссия, – описывается следующее происшествие. Странствуя по Малороссии, Петр (так звали в миру преп. Паисия) и его спутники, остановившись на ночлег у одного диакона, стали расспрашивать, каким путем им следует идти в Молдавию. Услышав этот вопрос, диакон сказал: «Не советую вам, святые отцы, идти туда. Теперь по всем дорогам ездят у нас солдаты для поимки разбойников и, если вы попадете им в руки, они могут вас жестоко обидеть из ненависти к нашей Православной вере. В нашем селе недавно был такой случай. Бывший передо мною дьячок, опасаясь доноса со стороны гонителя Православия, читая за Литургией Символ веры, произносил в восьмом члене так: „И в Духа Святаго, Господа животворящаго, иже от Отца истинна исходящаго“, – и этим произношением некоторое время вводил униатов в заблуждение. Однако со временем на него все-таки донесли помещику, что он читает Символ веры не по их обычаю. Узнав об этом, помещик пришел в ярость и, взяв с собою солдат, вошел в церковь незадолго до чтения Символа веры. Когда же тот блаженный дьячок вышел на середину храма и стал читать Символ, помещик подошел к нему вплотную и со вниманием стал вслушиваться в каждое его слово. Дьячок понял, с какой целью помещик подошел к нему, и начал читать особенно громко, медленно и торжественно, и когда дошел до слов: „И в Духа Святаго“, то, сам исполнившись благодати Святаго Духа, еще громче и отчетливее возгласил: „И в Духа Святаго, Господа животворящего, иже от Отца исходящаго“, откинув то слово „истинна“, которое он раньше по малодушию прибавлял. Помещик вскрикнул, как дикий зверь, и тут же, в церкви, кинулся на дьячка – схватил его за волосы, бросил на землю и стал топтать ногами, а затем приказал вытащить его из церкви и безпощадно бить палками. В это время кто-то успел сбегать к матери дьячка и сообщить ей о случившемся. Прибежав к сыну и обливаясь слезами, она уговаривала его не падать духом, но отдать самую жизнь свою за Православную веру: „Не бойся этого маловременного мучения, но претерпи за нее и саму смерть, да сподобишься получить от Христа мученический венец в Царстве Небесном“.
   В ответ на слова матери страдалец проговорил: „Не сомневайся во мне, дорогая мать, я не только эти раны, но и в тысячу раз лютейшие готов претерпеть за веру, в которой одной только заключается несомненная надежда спасения“. Слушая речь сына, женщина радовалась духом и благодарила Бога за то, что сподобилась быть матерью мученика за веру. Мучитель же, видя и слыша все происходившее, рассвирепел окончательно и приказал солдатам еще безпощаднее бить дьячка. Под этими ударами страдалец Христов предал свою душу в руки Божии».
   Очевидно, случай этот – типичный на Малой и Белой Руси того времени. Однако не у всех верующих хватало мужества – многие отрекались и отпадали от Православия.
   К тому моменту, когда святой Георгий (Конисский) начал свое святительское служение, в Белорусской епархии оставалось не более 130 православных приходов – остальные находились под властью католиков и униатов, будучи оскверненными.
   Вот как описывает положение дел сам Святитель в письме к архимандриту Дионисию: «Я, к Могилеву подъехавши, прежде всего потому кафедру познал, что кафедральный собор по безобразию его между костелами римскими и школами жидовскими, добре опрятанными и снабденными, бардзо отсвечует в всех иноверных не только очи, но и смех на себя оборочует». Но несмотря на такое запущенное состояние епархии, доблестный пастырь не пал духом – он неустрашимо выступил на защиту своего словесного стада. Святитель Георгий прежде всего обратил внимание на подведомственное ему духовенство – в 1754 году открыл училище для детей духовного звания и испросил у русского правительства пособие на его содержание, а также на благоукрашение Спасской кафедральной церкви. При помощи русского посла в Варшаве ему удалось отстоять некоторые кафедральные имения, захваченные поляками. При архиерейском доме была организована типография, в которой начали издаваться необходимые православным книги просветительского и апологетического характера. Разумеется, такая активная деятельность Святителя в защиту правой веры вызывала ярость у латинских фанатиков. За свою ревность о благе Церкви святитель Георгий часто подвергался оскорблениям, а нередко был в опасности лишиться жизни от рук униатов и католиков.
   Так, обозревая в 1759 году свою епархию, Святитель решил посетить г. Оршу. Увидев въезжающего в город Владыку, «миссионер»-доминиканец Овлачинский с доминиканскими служителями и множеством шляхты начали кричать, ругаться и поносить его всевозможными бранными словами. А когда городские цехи вышли с хоругвями для встречи своего архипастыря, то их палками, камнями и грязью разогнали в разные стороны. Желая предостеречь православных от «онех волков», Преосвященный Владыка в Кутеинском монастыре сказал поучение, в котором объяснил, что «таковые миссионеры не суть посланы от Христа». Во время проповеди в храм, не снимая шапок, ворвалась предводимая Овлачинским шайка, которая накануне поносила Святителя, и католики стали саблями и палками выгонять народ на улицу с воплями: «Попе, хлопе, схизматыку!» Владыка спасся от побоев, успев незаметным образом уйти боковыми дверями в соседний монастырь и там скрыться. Узнав, где находится Святитель, латинские «миссионеры» начали штурмовать обитель – бить в стены камнями, бревнами и ломами, желая добраться до православного епископа и убить его. Преосвященный был вынужден тайно выехать из города в прикрытой навозом телеге.
   Другое нападение на Святителя произошло в Могилеве. В 1760 году студенты иезуитской коллегии по научению ксендза Зеновича напали на архиерейский дом, и, наверное, убили бы Святого, если бы он не скрылся в потаенном подвале. Затем иезуиты направились в православную семинарию, выбили в здании окна, переломали мебель и произвели экзекуцию над воспитанниками семинарии. Подобные варварские нападки латинян случались неоднократно. О некоторых из них Преосвященный доносил в Синод, но о большинстве умалчивал.
   В 1762 году на Российский Престол взошла Екатерина II, заявившая, что выступит на защиту Православия и русской народности. Ободренный словами манифеста, белорусский епископ явился искать защиты пред троном императрицы. В 1762 году в Москве, после коронации, он сказал государыне приветственную речь, в которой ознакомил ее с истинным положением Православия на Белой Руси. Эта речь тронула сердце царицы, и она решила принять живое участие в судьбе Белорусской Церкви.
   В 1765 году польский Престол занял избранный Екатериной Станислав Понятовский. Через своего посланника императрица просила его быть справедливым по отношению к белорусам. Святитель Георгий сам отправился в Варшаву и произнес пред королем замечательную речь, где кратко, но впечатляюще описал страдания православных. «Мы, христиане, – говорил он, – угнетены… У нас запирают храмы, где проповедуется Христос, а открыты синагоги иудеев, где Христос постоянно осмеивается. За то, что мнений человеческих не принимаем за Закон Божий и земли не смеем смешивать с небом, называют нас схизматиками, еретиками, отступниками. За то, что страшимся оскорблять свою совесть, нас принуждают к темнице, к побоям, на меч и огонь». Эта речь впоследствии была переведена на многие европейские языки и так поразила короля, что он спросил Преосвященного: «Много ли таких умных людей в России, как Вы?» – и получил смиренный ответ: «Я – самый последний».
   Белорусский епископ привез польскому королю и рекомендательную грамоту Екатерины II, в которой она просила Понятовского возобновить «древние привилегии как в пользу Белорусской епископии, так и в пользу всех исповедующих греческий закон духовного и мирского чина людей». Святитель Георгий подал польскому правительству представление, где напомнил, что по договору 1686 года в Польше должно быть четыре православных епархии, а в настоящее время осталась только одна, и та страшно бедствует, и что православные добиваются тех прав, какими некогда пользовались. Но и на сей раз поляки всячески старались замять дело. Поэтому вскоре русские войска заняли Польшу, чтобы силой требовать восстановления попранных прав православных.
   Владыка Георгий с новыми силами принялся за хлопоты. В течение нескольких месяцев он бывал то в Слуцке и Брест-Литовске, то снова в Варшаве. Но не только восстановить права верующих старался епископ: он желал прийти на помощь и тем, которые силой были отторгнуты от Православия в унию.
   В 1767 году состоялся новый сейм, на котором было постановлено допустить православных ко всем должностям, позволить им строить церкви, церковные дома, школы, больницы, возвратить им отнятые церкви, монастыри и церковные имения. Православные освобождались от зависимости польских ксендзов, им позволялось напутствовать больных, совершать крестные ходы; для разбора столкновений между православными и католиками учреждался смешанный суд, в котором участвовал и белорусский епископ.
   Но тем же договором католическая вера объявлялась господствующей, и переход из нее в другие вероисповедания подлежал строгому наказанию. Этот пункт договора опечалил Святого. Он предвидел, что фанатичные поляки станут преследовать униатов, если те захотят возвратиться в Православие. Поэтому Святитель разослал по Западной России приглашения, дабы желающие оставить унию спешили принять Православную веру до утверждения договора сейма. Призыв архипастыря нашел радостный отклик даже в таких местах, где Православие, казалось, было подавлено совершенно, где целые поколения выросли в забвении веры дедов и отцов. За неделю до утверждения договора святитель Георгий извещал русского посла Репнина, что многие приходы со священниками и многочисленные селения оставили унию и возвратились в истинную Церковь. Наконец договор о правах православных утвердили, но то, что было сделано на бумаге, не сразу претворилось в жизнь. Десятки лет поляки продолжали теснить православных – они и не думали выполнять постановлений сейма.
   Снова начались тяжкие гонения. Особенно ярым преследованиям подвергались возвратившиеся в Православие из унии и католичества. Нужно было употребить самые энергичные меры, чтобы укротить угнетателей. Осенью 1773 года Екатерина II подписала указ о первом разделе Польши, по которому восточная Белоруссия вошла в состав Российской Империи. Теперь белорусская паства могла вздохнуть свободно. Велика была радость православных, ставших подданными России.
   После 17-летней борьбы с «волками»-латинянами для преосвященного Георгия, по его выражению, наступило время «отдохновения как пастыря с овцами». Однако не отдохновение, а новые труды и заботы ожидали его. Живя теперь уже, за редкими исключениями, среди своей паствы, святой Георгий мог вглядеться в ее духовные нужды и употребить все средства к врачеванию наболевших ран. Тяжкое иго католицизма, более двух столетий тяготевшее над землей Белой Руси, успело пустить на ней свои глубокие корни. Святитель прекрасно сознавал это и с удвоенной энергией продолжал свое служение. Таким образом, в непрестанных трудах прошли еще 22 года, и в 1795 году 13 февраля Могилевский архиепископ почил о Господе. Спустя почти 200 лет, в 1993 году, святитель Георгий (Конисский) был прославлен как местночтимый святой Белорусского экзархата.
   Кроме исповеднического и архипастырского подвига своей жизни Святой оставил нам в назидание и дивные писания. Он был блестящим проповедником и выдающимся духовным писателем. Приведем два, на наш взгляд, наиболее замечательных его поучения и сквозь призму их мудрости рассмотрим некоторые явления современной эпохи.
«Важны ли добрые дела наши в деле спасения? Я объясню тебе вопрос сей, – пишет Святитель, – подобием. Возьми небольшой кусок меди и понеси его на торжище – там за него ты ничего не купишь; всякий с насмешкою скажет тебе известную пословицу: „Приложи копейку, то купишь калач“. Но ежели тот самый металл будет иметь изображение государя твоего или другой знак его монеты, то купишь за него, что тебе надобно. Так точно и дела наши. Ежели ты не имеешь веры и упования на Христа Спасителя, не сомневайся признать, что они суетны. Но те самые дела совокупи с верою и упованием на Него, тогда они будут важны; и если потребно тебе откупиться от грехов, или купить небесные вечные утехи – купишь ими несомненно».
   Нельзя не заметить, сколь созвучно это объяснение святителя Георгия с известным богомудрым ответом святителя Игнатия (Брянчанинова) на вопрос о спасении иноверцев. Также и все Святые Отцы Церкви единогласно утверждают, что главное и непременное условие наследования Жизни Вечной – правая вера, Православие.
   Но не таково мнение современных нам либералов-экуменистов, проповедующих ересь Оригена о всеобщем спасении. Подвластные им СМИ постоянно трубят о всевозможных благотворительных акциях еретиков, да и новопоставленный Патриарх Московский и всея Руси Кирилл собирается отстаивать христианские ценности в секулярном мире совместно с латинянами. Но пойдут ли на пользу самая праведная жизнь, самые благородные поступки хулителям Господа Иисуса Христа? «Ежели ты не имеешь <правой> веры и упования на Христа Спасителя, не сомневайся признать, что они суетны», – дает ответ белорусский Святой.

Неверующему чудесам мы смело можем сказать с блаженным Августином: «Большее из всех чудес чудо есть то, что дванадесять человек, безкнижных, безоружных, нищих, проповедовавших Крест, победили не только владык и сильных земли, но и самих богов языческих, и целый свет Христу покорили». Ты возразишь мне на сие, что сии победители мира сами были умерщвлены и ни один почти из них не кончил жизни без мучений, без креста, меча и огня. Но вот мой краткий ответ: на то и посланы были сии победители своим воеводою: «Се аз посылаю вас яко овцы посреде волков: предадят вы на сонмы, и на соборищах их биют вас». Особое убо чудо миру и печать Истины евангельской есть страдальческая смерть посланников-победителей. Но посмотри, что с сими убиенными последовало? Цари персть их почитают и, отложив порфиру и венец, благоговейно преклоняют колена пред гробами их. * * *    Нигде не читаем, чтобы язычники страдали так за своих идолов, как мученики христианские за веру Христову. Да и в нынешних богоборных сонмищах атеистов и натуралистов, в главных гнездах их – во Франции и Англии, нашелся ли хотя один такой ревнитель, который бы за безбожие свое или натурализм произвольно на муки дерзнул? У нас в России, за несколько пред сим лет, известный болярин, уличенный в безбожии, одним показанием кнута отрекся того. Свт. Георгий Конисский

   «Чужой грех на мне не лежит. Но если чужой грех содевается моим советом, согласием или неосторожным примером, тогда он не только лежит на мне, но как жернов тяготит душу мою. Горе человеку тому, – говорит Сам Спаситель, – имже соблазн приходит (Мф. 18, 7). Действительно, грех соблазна прежде меня, прежде моей смерти, предшествует на Суд Божий и уже по кончине моей следует туда же за мною. Скажу то же иными словами. Все, соблазненные примером моим и прежде меня позванные на Суд Божий, уже понесли туда грехи мои. Убо уже готовы для меня муки. Но тут еще не все. Я умер и перестал грешить, но все, соблазненные мною, и притом все, от соблазненных мною вновь соблазняемые, оставаясь еще в сей жизни, посылают вслед за мною безчисленные беззакония, от единого примера моего яко от единого блата истекающие. Убо готовы для меня новые, сугубые мучения! Вот как ужасен грех соблазна – ужаснее многоглавой лернейской гидры!», – пишет Святитель.
   Как полезно было бы всем нам запечатлеть в памяти это поучение и руководствоваться им при каждом деле и слове. А особенно желательно запомнить его пастырям, которые без страха Божия попирают ныне каноны Церкви, ибо, как известно, тому, кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Там же, 6).
   Святитель Георгий в своих писаниях особо обличает латинян. С этой целью им было написано известное историческое исследование «История Русов», отрывки из которого мы публикуем в газете. Святой возводит истоки русских к колену Иафета, сына Ноя, делает краткий обзор истории до XVI века и подробно рассматривает конец XVI, XVII и XVIII столетий, уделяя главное внимание истории Малой Руси.
   В книге рассказывается о борьбе малороссов против насильственного окатоличивания. Святитель описывает неслыханные зверства и святотатства латинских фанатиков, которые те применяли для запугивания православных и склонения их к унии с папой римским: «Наконец, ограбив все храмы благочестивые русские, отдали их в аренду жидам, а утварь церковную, как то: потиры, дискосы, ризы, стихари и все другие вещи распродали и пропили тем же жидам, кои из серебра церковного поделали себе посуду и убранство, а ризы и стихари перешили на исподницы жидовкам, а сии тем перед христианами хвастались, показывая нагрудники и исподницы, на коих видны знаки нашитых крестов, ими сорванных. Таким образом, Малороссия была доведена поляками до последнего изнеможения».
   В современном российском церковном и светском обществе в связи со стараниями Ющенко возвеличить свой исторический прототип – анафематствованного Церковью изменника Мазепу – широко обсуждается вопрос об украинском сепаратизме. Эта проблема коренится глубоко в истории. Святитель Георгий, описывая заключение союза между Великой и Малой Русью, вскрывает истоки данного явления.
   Он пишет следующее: «Наконец, привнесена статья и о шляхетстве польском, оставшемся по единоверству в Малоросии, чтобы им пребывать здесь при своих правах и преимуществах, равных с природной шляхтой и под протекцией войска. Но статья сия была впоследствии громовым ударом для правительства и горчайшею пилюлею для тех, кои ее допустили и в протекцию свою таких зловредных людей приняли. Они „поблагодарили“ и воздали им точно так, как древние племена хананейские и аморейские воздали племенам израильским за то снисхождение, что сии их не истребили, а, сжалившись, выестили при себе.
   Шляхетство оное, быв всегда в первейших чинах и должностях по Малороссии и в ее войсках, подводило под правительство ее многие мины происками своими, контактами и открытыми изменами, замышленными в пользу Польши, а народу дало испить самую горькую чашу предательствами и введением их в подозрение, недоверчивость и в самые тиранские за то мучения, правительством верховным по неосмотрительности над ним произведенные, ибо всем замешательствам, нестроениям и побоищам в Малороссии, после Хмельницкого происходившим, они были причиной, и сколько их ни скрыты сети и коварства от народа, но он узнал виновных, нескольких истребил и воспел, наконец, сию утешительную для себя песенку, значащую гораздо больше, чем ее простота:

Да не буде лучьче,
Да не буде краице,
Як у нас на Вкрайни:
Нема панив,
Нема ляхив,
Не буде й измины...

   Ненависть польской шляхты не преставала и затем гнать малороссиян, а паче казаков во всякое время, и неудачи со стороны правительства и искушения народного, хотя несколько унизили их, но не совсем истребили. Они мало-помалу вошли вновь во все уряды и командования казацкие и, занимая пред ними и пред чиновниками, из них произшедшими, первенство и преимущество, тщеславясь одной породой своей и эдукацией, забыли и затмили, наконец, то, что они пришельцы в земле чужой и оставлены в протекции тех, коих презирали и ненавидели, и кои могли и должны были изгнать их или истребить во время революции, но удержаны от того одною верою и снисхождением гетмана Хмельницкого, народом отменно любимого.
   Плодом поверхности их над природными чиновниками и шляхтой было унижение сих в собственной своей земле и в своих природных правах и преимуществах. Им позавидовав и поревновав, многие из природных малороссиян, а паче из поповичей, вышедших в чиновники посредством инспекторий, пристали к их системе и, приладив кой-как фамилии свои к польским, стали тщеславиться их происхождением. А к сим еще премногие, возникнув из жидовства, принужденного креститься в прежде бывшие над ними всеобщие побоища, и поверстанные в шляхту известным о перекрестах статутовым артикулом, составили, наконец, из смешения сих языков и пород единственный бич для казаков и всех малороссиян. Они, управляя ими во всех урядах и правительствах и набогатившись около них разными происками, а паче пользуясь тех простотой и подчиненностью, отняли у них все права их шляхетские природные, от самой неизвестной древности безпрерывно при них бывшие, и под титулом рыцарства всеми договорами и привилегиями им подтвержденные, присвоив их одним своим породам».
   Эти статьи, утвержденные царем Алексеем Михайловичем, около ста лет хранились в Малороссийском Трибунале, потом «по наветам антипатриотов народных, происшедших из смешения полятства и жидовства, стали оне сокровенны в ином хранилище».
   Потомки этих антипатриотов – березовские, явлинские, гусинские, чубайсы и прочие «поляки» – впоследствии перебрались в Великую Русь и повторили все, что их предки вытворяли на Малой и Белой Руси.
   В заключение скажем еще несколько слов по поводу унии. Ни для кого не секрет, что ныне власть в Русской Православной Церкви захватили приверженцы ереси экуменизма во главе с Патриархом Кириллом, избранным католическим способом тайного голосования на Поместном соборе, проходившем со многими нарушениями канонов. Патриарх Кирилл – ближайший ученик и последователь митрополита Никодима (Ротова), в свое время активно пытавшегося подчинить Русскую Православную Церковь Ватикану, – несомненно, постарается исполнить заветную мечту своего наставника. В СМИ уже сейчас муссируется тема «православно-католического диалога», рассматриваются варианты возможной встречи Гундяева с папой римским, от которого тот уже принял в подарок чашу для Причастия как «залог скорого достижения полного общения».
   Однако это не повод унывать, отчаиваться, покидать спасительный церковный корабль и организовывать новую «церковь», ибо Господь сказал: Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18). Из обетования Господня следует, что верные Истине епископы – пастыри, подобные святителю Георгию (Конисскому), – пребудут в Церкви до конца. Поэтому в момент открытой проповеди и господства ереси нужно держаться таковых и мужественно претерпевать все испытания, которые будут посланы Богом к очищению от согрешений и прославлению Его преславного Имени.
   Молитвами святителя Георгия (Конисского), святых мучеников и исповедников, во все времена от латинян и униатов пострадавших, и всех святых, несмотря ни на какие трудности, пребудем православными христианами – верными чадами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви Господа нашего Иисуса Христа.

Владимир Миронов