СВЕТ МОНАХАМ – АНГЕЛЫ, А СВЕТ МИРЯНАМ – МОНАШЕСКОЕ ЖИТИЕ
В Святом Евангелии повествуется о том, как некогда к Господу Иисусу Христу приступили фарисеи и, искушая его, спросили: По всякой ли причине человеку позволительно разводиться с женой? Господь, обличив их в жестокосердии, сказал, что вообще непозволительно разводиться с женами, кроме вины любодеяния. Тогда ученики Христа подумали: Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться (Мф. 19, 10), и услышали в ответ: Не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит (Там же, 12), – заповедал Господь.
Сегодня наш круглый стол посвящен монашеству, особенностям этого жизненного пути в общем и в наше время в частности. К беседе мы пригласили иеромонаха Петра (Краева), миссионера Игоря Беланова и учащегося духовной семинарии Сергия Варламова.
Начнем с того, что же такое монашество?
Иеромонах Петр: Лучше всего об этом говорят опытно постигшие монашескую жизнь Отцы. Так, когда авву Захария спросили, кто такой монах, он бросил на землю куколь и начал топтать его, говоря, что если человек не смирится подобно этому куколю, то он не может быть монахом. Или другой пример. Ученик вопросил кого-то из старцев: «Каким должен быть монах?» Старец повелел ему пойти на кладбище и вслух бранить мертвецов. Ученик исполнил это, и по возвращении старец поинтересовался: «Ну что, ответили они тебе что-нибудь?» – «Нет, авва». – «Тогда иди и восхваляй их», – последовал наказ. Ученик выполнил и его. «Ну, что теперь? Что они тебе сказали?» – «Ничего». – «Иди и подражай им, если хочешь спастись», – ответил авва.
Подобных примеров в Патерике много – с камнем, с пеньком, со статуей, – но суть их одна: человек должен умертвить свое плотское мудрование и отсечь свою волю.
Семинарист Сергий: Я помню еще другой ответ на этот вопрос – тоже из Патерика: «Монах – это тот, кто делает себе во всем принуждение». А преп. Иоанн Лествичник сказал, что для монахов свет – Ангелы, а свет миру – монашеское житие.
Миссионер Игорь: Действительно, во все времена монастыри и монахи были оплотами истинной духовности, образцами богоугодного жительства. У нас, на Руси, в самых сложных жизненных ситуациях, в самых мучительных затруднениях люди искали и находили утешение, вразумление, врачевание у богомудрых преподобных Отцов. Общаясь со старцами или даже просто созерцая уклад монастырской жизни, они обретали самое ценное сокровище – мир Христов, душевный покой, которого им так не доставало в бушующем страстями житейском море.
Сегодня, когда после десятилетий безбожия открылись многие обители, из мрачного, холодного, обманчивого, во зле лежащего мира туда вновь тысячами потянулись исстрадавшиеся человеческие души.
Семинарист Сергий: Мне приходилось наблюдать, как резко меняются люди даже в миру при встрече с монахом. Глядя на монашествующего, мирской человек, пускай и очень далекий от веры и Церкви, начинает задумываться, размышлять: «Что же это за жизнь такая? Что побудило его оставить мир и все те радости, ценности, которыми я так дорожу? Как можно вот так вменить все это ни во что? Наверное, он знает что-то такое, что неведомо мне, имеет какую-то высшую ценность…»
Бывает, конечно, и по-другому. Случается, что при встрече с монахом или монахиней человек раздражается, чувствует себя очень неспокойно, мысленно или даже вслух возмущается, ругает, поносит воина Христова. Так происходит потому, что грешнику не хочется думать о Боге, о вечности, о смерти, об ожидающем его Судном часе, а при виде инока он невольно вспоминает об этом и начинает, по сути дела, бесноваться.
То есть, по моим наблюдениям, монашество – это исповедничество. Монах уже одним своим внешним видом исповедует веру в Жизнь Вечную, исповедует Воскресение Христово. Ведь ради этого он оставил мирскую суету, умер для мира ради Царства Небесного.
Иеромонах Петр: Да, монашествующие призваны быть светом миру. Однако, к сожалению, так бывает не всегда, особенно в наши дни. Многие, поступая в монастырь, ищут каких-то привилегий, делают карьеру. «Вот, меня постригли, я теперь мантийный монах, архимандрит и прочие титулы. А ты кто? – Ты – никто, как говорится, простой смертный. Значит, ты должен мне уступать, почитать меня…» Но такое мнение изначально неверно, оно в корне извращает всю суть монашества. Ведь монашеский образ, как учат Святые Отцы, – это прежде всего образ смирения. Монах должен считать себя последним. Вот, например, придет он куда-то, а там стоят два сиденья: красивое мягкое кресло и ободранная жесткая табуретка. Истинный монах никогда не позволит себе сесть в кресло, он всегда выберет худшее. То же и с трапезой. Сейчас во многих обителях стало модно: специальный игуменский столик, отдельный столик – для монахов, отдельный – для послушников… Чем ниже чин, тем, соответственно, скуднее трапеза. Но это неправильно. Например, у нас, в Печерском монастыре, все вкушают за одним столом: и игумены, и монахи, и послушники, и трудники, и садятся все без особого разбора. Такой обычай идет издревле: монастырь ни разу не закрывался с момента его основания.
Свт. Игнатий (Брянчанинов) еще почти два столетия назад сокрушался об упадке монашества. Он связывал это с тем, что происходит вообще угасание христианского духа. А в монастырь, как справедливо заметил Святитель, люди не с неба падают, но приходят из того же мира, приходят чаще всего, уже имея за плечами груз безпечной, небогоугодной жизни. Греховный мир, ясное дело, дает монастырям навыкших к греховной жизни людей. Так что же говорить о нынешнем монашестве в условиях страшной всеобщей апостасии? Сегодня тех, кто с юности, подобно преподобному Сергию или батюшке Серафиму Саровскому, решил угождать Богу, – единицы. В основном в обители идут люди, «повидавшие виды», вполне прочувствовавшие на своей шкуре мерзость и безсмысленность безбожного существования. Даже молодые, подвизающиеся ныне в монастырях, пресыщены и во многом искалечены миром.
Миссионер Игорь: О молодежи в середине прошлого века преп. Серафим Вырицкий пророчествовал: «Наступят времена, когда развращение и упадок нравов молодых достигнет последних пределов. Почти не останется нерастленных. Они будут считать, что все им дозволено для удовлетворения прихотей и похотей, ибо будут видеть свою безнаказанность. Станут собираться в компании, банды, будут воровать, развратничать. Но придет время, когда будет глас Божий, когда поймет молодежь, что так жить дальше невозможно, – и пойдут к вере разными путями, усилится тяга к подвижничеству. Те, кто были до того грешниками, пьяницами, наполнят храмы, почувствуют великую тягу к духовной жизни. Многие из них станут монахами. Откроются монастыри, церкви будут полны верующих. И тогда пойдут молодые в паломничества по святым местам – славное будет время! То, что сейчас грешат, – так горячее каяться будут. Как свеча перед тем, как погаснуть, ярко вспыхивает, озаряя все последним светом, – так и жизнь Церкви».
Семинарист Сергий: А я недавно читал у преп. Варсонофия Оптинского, что мир существует до тех пор, пока в нем есть монахи. Старцу задали вопрос как раз о том, о чем мы сейчас говорим, – об уклонении монашества от своего идеала. И он сказал, что да, действительно, оно сильно уклонилось. Однако даже и в таком виде, в каком есть сейчас, монашество ненавистно врагу человеческого рода, потому что им держится весь мир. Хочу спросить у Вас, батюшка, что под этим подразумевается? Наверное, молитва, да?
Иеромонах Петр: Да, Святые Отцы утверждают, что монашеской молитвой стоит мир. Однако не следует думать, что молитва – это обязанность исключительно иночествующих. Сегодня такое ошибочное мнение очень распространено. Говорят: «Это в монастырях все должны постоянно молиться, а в миру – нет. У нас много дел, забот, нам некогда…» Многие даже о правиле молитвенном слышать не хотят, не говоря уже об Иисусовой молитве.
А ведь Сам Господь в Евангелии неоднократно призывал всех до единого верующих в Него: Бдите и молитесь, да не внидите в напасть (Мф. 26, 41); блюдите, бдите и молитеся (Мк. 13, 33); бдите убо на всяко время молящеся (Лк. 21, 36). И апостол Павел, заповедуя всем православным всегда радоваться, непрестанно молиться, за все благодарить (см.: 1 Фес. 5, 16–18), добавил, что такова о нас воля Божия.
Давайте с Вами рассудим: чем монашество отличается от христианской жизни в миру? Все обеты верности Христу мы уже произнесли при Крещении, уже отреклись от сатаны и всех дел его. Монахи кроме прочего должны только хранить безбрачие и иметь нестяжание. В остальном они ничем не отличаются от мирян. На Страшном Суде Господь спросит за каждый грех, что с мирянина, что с инока. Люди в миру должны понуждать себя молиться, по мере возможности и Иисусовой молитве навыкать.
А мирянам тоже можно читать Иисусову молитву?
Иеромонах Петр: Конечно!
Семинарист Сергий: Сейчас еще распространено заблуждение, что Иисусовой молитвой заниматься опасно – можно впасть в прелесть, сойти с ума. Или же наоборот – некоторые ее практикуют как какую-то медитацию, стремятся к высоким молитвенным ощущениям, к безстрастию, к «бытию со Христом», даже не отдавая себе отчета в том, что это такое…
Иеромонах Петр: Оба эти заблуждения не новы. О них писали Святые Отцы. Придерживающимся первой точки зрения можно ответить, что как раз-таки те, кто так думает, – находятся в прелести. Ибо в чем причина всех прелестных состояний? В гордости, самомнении. А в чем сущность Иисусовой молитвы? В смирении, покаянии: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного (или грешную). Человек исповедует свою греховность, свою непотребность и просит о помиловании. Преп. Пимен Великий говорил: «Поверьте, чада, где сатана, там и я буду». А старец Силуан Афонский пишет: «…И окаянная душа моя снидет во ад». Таково было молитвенное делание святых, зиждущееся на величайшем смирении. При этом, сознавая себя самыми последними из всех, великими грешниками, преподобные Отцы не отчаивались, но уповали на милость Божию. «Держи ум твой во аде и не отчаивайся», – учит тот же старец Силуан.
Вообще, Святые Отцы утверждают, что до падения Адама непрестанная молитва была свойством человеческого естества, подобное дыханию. Теперь же она сделалась трудом, понуждением, как у больного человека дыхание бывает затруднено. Поэтому утверждать, что непрестанная или частая молитва может быть причиной заблуждения – глупо. Причиной прелести может стать только неправильное ее прохождение, а именно – молитва ради каких бы то ни было ощущений, кроме чувств благоговения, покаяния, благодарения. А медитация – это неправославная, прелестная, бесовская практика. Так молятся иноверцы и еретики, например, буддисты, католики…
Миссионер Игорь: Да, у католиков есть такая «святая» Анджела, которая, описывая свои бредовые, похотливые видения, говорила: «И виделось мне, что нахожусь я в середине Святой Троицы...» Находясь в таком прелестном состоянии, она стала просить Господа Иисуса Христа показать ей хоть одну часть Своего тела. И тогда ее прелестная молитва была якобы услышана, и ей была показана шея, которую она тут же принялась страстно целовать. Для православного человека абсолютно ясно, что это был блудный бес, а не Господь.
Или другой пример, который, кстати, описывает в своей еретической книжке «Школа молитвы» защитник женского священства покойный митрополит Сурожский Антоний (Блюм). Он рассказывает про одного французского крестьянина, проводившего целые дни в деревенском костеле. Когда кто-то его спросил о том, что он делает, сидя там целыми днями, прельщенный отвечал: «Я гляжу на Него, а Он глядит на меня, и нам хорошо вместе»...
Выходит, митрополит Антоний (Блюм) учил молитве неправославно?
Иеромонах Петр: Да, этот экуменист, как и все поборники экуменической ереси, обращался к опыту неправославных людей и «назидал» им чад Церкви. Но православные святые в полной мере являют собой необходимые современным верующим примеры благочестия, правильной, богоугодной молитвы и вообще жизни, исполненной всевозможных добродетелей. Кроме того, Святые Отцы всегда строго запрещали заимствовать что бы то ни было у хулителей Христа. «Итак, прошу вас, не я, но любовь Иисуса Христа: питайтесь одной христианской пищею, а от чуждого растения, какова ересь, отвращайтесь. К яду своего учения еретики примешивают Иисуса Христа, чем и приобретают к себе доверие: но они подают смертоносную отраву в подслащенном вине. Не знающий охотно принимает ее, и вместе с пагубным удовольствием принимает смерть», – пишет сщмч. Игнатий Богоносец. «Не должно у других искать истины, которую легко заимствовать от Церкви, ибо в нее, как бы в богатую сокровищницу, Апостолы в полноте положили все, что принадлежит истине», – говорит сщмч. Ириней Лионский.
Семинарист Сергий: А у меня есть знакомые, которые восхищаются писаниями Сурожского, в том числе и его «Школой молитвы»…
Иеромонах Петр: Посоветуйте им срочно избавиться от этой книги, чтобы не впасть в гибельное заблуждение. Писания митрополита Антония (Блюма) полны еретических мудрований. Кроме католиков Блюм ссылается еще и на одного последователя Магомета, восхищается его умением молиться. Мусульманин молился так, «что ему не помешал и пожар, – пишет он, – вспыхнувший в его доме», где находились его малолетние дети. Но мы-то знаем, что тот, кто не заботиться о своих домашних, – тот отрекся от веры и хуже неверного (см.: Деян. 4, 11–12).
В Древнем Патерике есть рассказ об авве Тифое, который, когда стоял на молитве один, то ум его восхищался горе. Но когда случалось ему молиться с братьями, он старался скорее опускать руки, чтобы ум его не восхищался, дабы не предстать пред братьями каким-либо особенным молитвенником. Вот истинный пример смирения, угодный Богу.
Один старец мне сказал, что «Школа молитвы» митрополита Сурожского Антония (Блюма) – это школа прелеси, ведущая в вечную погибель.
Хочется еще раз обратиться к теме монашества нашего времени, которое, как мы выяснили, сильно уклонилось от древних традиций и идеалов. Как же спасаются сегодня монашествующие?
Миссионер Игорь: Позвольте, я зачитаю, что пишет преп. Никон Оптинский о монашестве последних времен: «Если иноки последних времен не будут иметь монашеского делания, то в чем же они должны будут устоять при наплыве скорбей, чтобы улучить преславное и вожделенное спасение? Чтобы непогрешительно ожидать себе спасения от терпения скорбей, надо решить и уяснить себе этот вопрос. Его и решает епископ Игнатий <Брянчанинов>: надо устоять в вере Православной. Течение скончах, веру соблюдох (2 Тим. 4, 7) – это и есть непременное условие для получения венца небесного и исполнения евангельских заповедей, не отрекаясь и монашеского подвига. Читая жития святых и писания Святых Отцов, мы ясно видим, что их делание настолько возвышенно, что для нас, грешных, слабых, оно непостижимо, и даже иногда кажется невероятным нашему маловерию. Мы должны веровать, что подвиг этот, это дивное иноческое дело существовало некогда, мы должны благоговеть перед ним и признать смиренно, что мы отнюдь не имеем этого монашеского делания. Не говоря уже о сокровенном душевном делании, непостижимом для нас, о великих молитвенных делах и других. Мы не видим ныне ни столпников, ни безмолвников, ни послушников, ни всецелого отречения от мира, ни истинного покаяния, ни смирения, ни любви истинной, ни исполнения прочих добродетелей. Все ослабело, оскудело.
Смиренно признавая, что всего этого делания нет в нас, мы все же должны посильно себя понуждать на все эти делания в доступной для нашей немощи мере. Мы должны себя понуждать на всякую добродетель, бороться со всяким видом греха, не отдаваясь ему добровольно ни внешне, ни внутренне, хотя бы за эту борьбу со грехом и пришлось потерпеть скорби; мы должны остаться хотя недостойными, но все-таки чадами, отдаленными потомками великих святых подвижников, носящими в душах и сердцах благоговение и преклонение пред их великим подвигом как неким идеалом, хотя и непостижимым для нас, но влекущем нас к себе. Если в борьбе с грехом и соблазном мы не сдадимся, то есть не бросим посильного подвига, посильного подражания примеру святых Божиих, не откажемся от него, – то мы устоим».
Иеромонах Петр: Помню такой рассказ. В одном монастыре жил нерадивый монах, который никак не мог вставать на полунощницу. Но он сожалел о своем нерадении, каялся и изо дня в день старался как-то исправиться. Сначала повесил над кроватью ведро с холодной водой и каким-то образом соединил его с будильником, чтобы, когда будильник прозвонит, ведро опрокидывалось, и на его постель выливалась вода. Сперва это действовало, и одну неделю он вставал на молитву, но потом желание поспать пересилило, и при звоне будильника монах, уже зная, что сейчас произойдет, просто сдвигался на край ложа и таким образом уклонялся от выливающегося водного потока. Потом, видя, что это приспособление уже не помогает, он решил соединить будильник с палкой так, чтобы она била его по ногам и заставляла подняться. Первое время монах снова стал исправно посещать молитвенные собрания, но опять-таки это продлилось не больше недели, – затем при звоне будильника он стал подгибать ноги, не прерывая дремотного состояния. И так многоразличные способы изобретал этот сонливец, пытаясь побороть свою страсть, но результат их всегда был один и тот же. И вот через какое-то время монах сей почил. Отцы той обители стали усердно молить о нем Бога, и через какое-то время Господь открыл им, что умерший монах спасен. Они возвестили это остальной братии, а братия, услышав такую новость, стала недоумевать: «Ну, как же так, – говорили они, – ведь он был такой нерадивый, такой ленивый, такой сонливый… Ну, как же он попал в рай?» И тогда Отцы объяснили, что вот за то, что он все время боролся с собой, хотя и почти безуспешно, но все же постоянно пытался исправиться, видя благое произволение и покаяние, Бог помиловал его.
Вот так и нам, современным инокам, и всем православным христианам, живущим в миру, необходимо прилагать все усилия, чтобы исправить свою жизнь. Пускай, это не всегда получается с первого раза, пускай не получается годами, но нельзя сдаваться, опускать руки, унывать. Необходимо бороться. И Господь за доброе стремление подаст свою всесильную помощь, и да помилует Он нас, недостойных. Ему же слава во веки. Аминь.
|
Духовная беседа
Рисунок из афонского монастыря Хиландар |