Электронный вариант газеты «Дух христианина»

 

Взгляд на события/История/Рубрики
почта

 

 

Газета выходит два раза в месяц

 

Страница: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17
 
«ВОЗЬМИ КРЕСТ СВОЙ...»

 

Под Покровом Божией Матери

Из жития священномученика Евстафия Малаховского

(память 22 апреля / 5 мая)

   Прошло уже девять лет со времени соборного прославления святых новомучеников и исповедников Российских, однако их жизнеописания до сих пор малоизвестны нашим соотечественникам. Между тем, они являют собой богатейшую сокровищницу для нашего назидания и укрепления в вере и молитвенном подвиге. Сегодня мы предлагаем нашим читателям познакомиться с удивительными событиями, описанными в житии одного святого из великого сонма новых мучеников Российских.
   Священномученик Евстафий родился 29 марта 1880 года в семье священника. В 1897 году он окончил Полоцкое духовное училище, в 1900 году – три класса Витебской Духовной семинарии. 18 апреля 1913 года был назначен разъездным священником 1-го Пишпекского округа, в 1914 году – в село Теплоключинское Пржевальского округа и в том же году – настоятелем Покровского храма в село Покровское, в тридцати пяти верстах от Пржевальска на южном берегу озера Иссык-Куль.
   В 1916 году в Семиреченской области вспыхнуло восстание киргизов.
   Настоятель Пржевальского городского собора священник Михаил Заозерский писал об этих событиях в рапорте епископу Туркестанскому Иннокентию (Пустынскому): «В начале июля сего года была объявлена мобилизация киргиз в качестве рабочих на войну; тотчас же всех нас объял страх, вскоре заговорили, что киргизы не подчинятся этому закону. В начале августа между русскими пошла молва, что резня русских начнется в начале августа в новолуние. Между тем киргизы обманывали начальство, целовали свой Коран, давали клятву, что исполнят закон, а сами в это время точили свои ножи и пики. Положение наше было ужасное: Верный в 400 верстах, до Пишпека 370 верст, до Ташкента 833 версты. В Пржевальске была караульная команда в 70 человек, из них в село Сазоновку было послано двадцать солдат и в село Кольповку – десять человек; в городе оставалось около сорока винтовок, весь народ находился на войне, в городе и в 26 селениях оставались одни старики, женщины и дети.
   10 августа киргизы внезапно одновременно (т.е. по предварительной договоренности – заговору) напали на беззащитные русские селения всего уезда, угнали скот, который был на пастбище; по словам местного священника, в поле убито было около 200 человек. 11 августа они вновь напали на селения, начали избивать жителей и жечь дома… В 9 часов утра 11 августа, когда киргизы были в 9 верстах от города, а дунгане (китайцы-мусульмане, поселившиеся в Туркестане с 1883 года) – в 4 верстах, я приказал ударить в соборный колокол – в набат. Весь народ прибежал на соборную площадь с ружьями, вилами, кольями и прочим вооружением; стали молиться Богу, я исповедовал, причащал, все готовились к смерти… Мы не могли защитить город, оставили его без защиты, а сами пять дней спасались в казармах. Вокруг казарм сделали баррикады из телег, женщины и дети продолжали оставаться в казармах, а мужчины с пиками и вилами встали у баррикад. Вокруг города пылали зарева – это горели церкви и села. Никогда не забуду ночь с 14 на 15 августа, когда мы услали отряд <…> спасать Покровское, а сами остались с семью винтовками; киргизы в эту ночь начали уже поджигать окраины города. Какая была паника в казармах! Пощады русским не было: их резали, избивали, не щадя ни женщин, ни детей. Отрезали головы, уши, носы, детей разрывали пополам, натыкали их на пики, женщин насиловали, даже девочек, молодых женщин и девушек уводили в плен. Когда в городе узнали об этих зверствах, началась паника. Один чиновник сказал мне: „Батюшка, мы все погибнем, спасения нам нет, но жену и четырех детей я не отдам на мучения, я их отравлю“. Сам я свыкся с мыслию о смерти, но мне не давала спать мысль о судьбе жены и моих детей: у меня один сын и пять дочерей. За время мятежа разграблено и сожжено 23 русских селения, из них два села – Сазоновка и Покровка – существовали с завоевания края… Сгорели со всем имуществом храмы в селениях Сазоновке, Покровском, Алексеевском, Графа-Палене и Григорьевке, сгорело восемь молитвенных домов и семь церковно-приходских школ. По моим предположениям, убито было около двух тысяч человек; погибли хутора и все пасеки. Убиты помощник начальника уезда, сазоновский судья, пржевальский участковый врач и другие чиновники.
   30 августа пришла ко мне жена разъездного диакона, пятнадцать дней пробывшая в плену, и рассказала, что киргизы на них напали в селе Барскаун. Они все прятались в доме; вечером 12-го числа киргизы подожгли дом, они выскочили: кого-то убили, а она, священник Иоанн Роик с женой и детьми были взяты в плен; она случайно нашла пятилетнего сына, а дочь и сын так и остались в плену, <рассказали> что киргизы обрили отца Роика, убеждали его перейти в мусульманство, но, получив отказ, они убили отца Иоанна…
   Если бы киргизы сразу напали на город, то нас уже не было бы в живых и пропал бы весь уезд, а пока они возились с поселками (сазоновцы отбивались десять дней и 19 августа бежали в Преображенское), 15 и 20 августа к нам подошли войска из Джаркента, 2 сентября из Верного и 6 сентября из Ташкента с 4 пушками и 4 пулеметами, – киргизы ушли в горы».
   Отец Евстафий сразу же по прошествии описанных событий писал в рапорте благочинному: «С 11 по 15 августа 1916 года – дни гнева и явной помощи Божией Покровскому приходу. Еще с весны, когда начался посев мака под опий, все православные люди говорили, что добра с этого не будет. Может быть, все это стечение обстоятельств, но лично я тоже сознавал, что, хотя опиум официально предназначался для аптек, но те, которые его засевали, предполагали сбывать его и в Китай по значительно более дорогой цене, т.е. построить свое благополучие на гибели других». Встав в 7 часов утра 11 августа, отец Евстафий собирался ехать в Пржевальск за церковными свечами, но не оказалось лошади – ее забрал участковый врач. Как выяснилось впоследствии, не доехав пяти верст до города, он был зверски убит. Через 10 минут после того, как отец Евстафий вышел на улицу, здесь стали раздаваться крики, что киргизы набросились на только что выгнанные табуны скота и погнали их в горы. «Первым делом, – вспоминал священник, – у меня мелькнула мысль, что необходимо объединить народ, чтобы общими силами дать отпор неверным, для чего я велел звонить в колокол… Народ быстро стал собираться к церкви. В это время на предгорных холмах около села появились большие толпы киргизов с флагами, готовившихся к нападению. Казалось, дни наши сочтены, так как в селе были почти одни женщины и дети. Мужчин и так было немного, а в рабочее время даже те, которые оставались, были на работе. Да и что мог сделать десяток-другой почти безоружных людей против тысяч киргиз! Видя все это, я решил готовиться к смерти и приготовить к ней своих духовных детей. И вот в церкви мы начали служение акафиста Покрову Пресвятой Богородицы. За общим рыданием не было слышно слов акафиста. Это был общий предсмертно-покаянный плач. Семья моя находилась здесь же, около иконы Богоматери. Передав чтение второго акафиста диакону Резникову, я начал исповедовать народ <...>. Народ стал с рыданием каяться в своих прегрешениях. Прочитав затем общую разрешительную молитву, я приступил к Причащению всех запасными Святыми Дарами…
   Все это происходило в церкви. Что же в это время было вне нее? – А вне совершилось настоящее дело явной помощи Божией. Тьма киргизов с диким воем бросились с гор на село. Совершенно случайно в селе оказалось три казака, вооруженных винтовками, и один техник с охотничьим ружьем. И вот четыре этих человека при слабой поддержке нескольких мальчиков отбили нападение. Пусть неверующие люди объясняют это чем угодно, но я и мои прихожане не сомневаются в этом первом заступлении за нас Царицы Небесной.
   Пока шло наступление, постепенно стали подбегать с полей и из других мест мужчины. Появилось несколько охотничьих ружей, револьверов, кос, вил… С этим оружием люди стали на улицах по краям села. Киргизы же, собравшись на предгорных холмах, готовились к новому нападению. В село стали прибегать люди с печальными известиями о зверской расправе киргизов над теми, которых они захватили на полях и дорогах…
   Но вот началось новое наступление. Послышались крики и отдельные выстрелы. Прошло приблизительно с полчаса времени, как вдруг раздался общий крик, означавший, что киргизы ворвались в селение. Показалось пламя и стало известно, что они пробежали по главной улице села и подожгли в нескольких местах дома. Поднявшийся сильный ветер еще более усиливал панику. Женщины взяли иконы из церкви и с пением „Заступница Усердная“ и другими песнопениями вышли на площадь около храма. К этому времени мы совместно с учителем Стародубовым пришли к решению, что более удобное место для защиты – два больших школьных здания с огороженным глинобитным заплотом садом и площадью между школой и церковью, посему и стали собирать женщин и детей в здания школы и сад около них.
   Огонь с ветром продолжал свое разрушительное дело, и нам грозила опасность задохнуться в дыму и остаться беззащитными, когда сгорят дома. Но ветер принес нам пользу. Сильными порывами он отнес пламя на ту часть села, где не было людей, а лишь грабили дома бывшие работники-киргизы, зная, где лежит хозяйское добро.
   Первый день ожидания страшной, насильственной, зверски-издевательской и мучительной смерти подходил к концу. Киргизы отхлынули, и лишь огонь пожаров зловеще освещал церковь, площадь, школу и народ. В церкви началось вечернее служение. Вероятно, никто не спал в эту и в остальные ночи. По крайней мере я в продолжение четырех ночей только по нескольку минут тревожно дремал, и что удивительно, не чувствовал склонности ко сну…
   Стали появляться люди, которым с Божией помощью удалось избежать насильственной смерти. Некоторые из них были жестоко изранены. Ужасом веяло от их рассказов. Киргизы не щадили даже маленьких детей. Времена злой татарщины воскресли в моей памяти, но все, что когда-то читалось об этих временах, бледнело перед настоящей действительностью. Грозившая нам всем опасность подвергнуться той же участи заставляла всех еще сильнее просить помощи Божией. Всю ночь я ходил среди людей, исповедуя и приобщая больных и побуждая мужчин не спать и быть готовыми дать врагу отпор в случае нападения».

Владимир Миронов

Окончание в след. номере

 

Страница: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17

Взгляд на события/История/Рубрики
почта

© 2005 "Дух христианина"

Сайт создан: 1 апреля 2005 г.