Николай Сергеевич Покровский родился в 1864 году в семье священника. Он имел незаурядные способности и искреннее желание посвятить себя служению Церкви. Окончив Симбирскую Духовную семинарию по первому разряду, он был направлен на должность псаломщика в с. Шерауты Симбирской епархии и в течение года неленостно трудился на ниве Христовой. К тому времени он обзавелся семьей, сочетавшись браком с дочерью священника Еленой Киятской.
В 1891 году Николай Покровский был рукоположен во священника и вместе с юной супругой поехал на свой первый приход в село Никулино. Исполняя обязанности настоятеля, он стал и учительствовать, преподавая Закон Божий в земской школе. В 1895 году указом Симбирской Духовной Консистории он был перемещен в Благовещенский женский монастырь села Кашпир Сызранского уезда.
13 лет нес он здесь свое пастырское служение. Монастырский устав, ежедневные службы, неторопливое клиросное пение и чтение были ему по душе. Он любил тихий уклад монашеской жизни, и насельницы тоже полюбили его, как духовника. Господь не благословил чадами матушку Елену и отца Николая, и его горячая любовь к детям выразилось в особом отеческом отношении к ученикам. За ревностное служение батюшка получил здесь свои первые награды: набедренник, скуфью и медаль в память Императора Александра III.
В 1907 году в Поволжье случилась сильная засуха, и начался голод. Страдали в основном беднейшие крестьяне. Пастырь добрый организовал сбор хлеба, обращался к тем, кто обладал запасами зерна, с просьбой пожертвовать часть для неимущих единоверцев. Общими усилиями голода удалось избежать. Труды священника не остались незамеченными. В его послужном списке сохранилась запись: «За содействие делу оказания трудовой помощи населению, пострадавшему от неурожая, объявлена Высочайшая Ея Императорскаго Величества Государыни Марии Феодоровны благодарность 12-го августа 1908 года».
Вскоре отец Николай был переведен в храм села Горюшки Сенгилеевского уезда, где и прослужил до дня своей мученической кончины. В то время внезапно скончался брат матушки Елены, и его малолетняя дочь Валюша нашла приют в доме отца Николая. Немалую радость доставила она бездетным супругам и стала им как родная дочь.
Мирно, в заботах и радостях, текла их жизнь, но осенью 1917 года ей был положен конец. К власти пришли большевики, и началась новая, кровавая история Государства Российского. Чтобы понять, как относился отец Николай к революции, можно почитать церковно-приходскую летопись, где он писал: «На местной жизни революция отобразилась неблагоприятно. Увлекшись свободой, народ не понял ее истинного смысла и во всех своих действиях стал руководствоваться полнейшим своеволием и самоуправством, не считаясь с интересами ближнего. Коренной вопрос для жителей деревни – земля.
Образовавшиеся местные комитеты не могли законно и добросовестно справиться со своей задачей под давлением народа, желавшего сейчас же отобрать все частновладения земли, угодья и леса. Особенно страдают последние; народ не задумывается о будущем и безпорядочно расхищает леса. Революционная власть не оказалась на высоте положения. Как наверху, так и здесь, на местах, не было твердой власти, не было дисциплины, единства. Наружу выплыла партийная борьба. Значительный недород хлебов, усилившееся железнодорожное расстройство, неимоверная дороговизна и недостаток продуктов довершали полнейшую разруху в жизни страны и сделали ее едва выносимой от участившихся наглых разбоев и грабежей.
От многих слышатся возгласы: «Лучше бы умереть, чем переживать такую тяготу». За последнее время всем становится жутко от усиливающихся нестроений, от братоубийственной войны и партийной борьбы с потоками крови, волна которой, зародившись городах, докатилась и до деревни. Взаимная вражда «имущих» и «неимущих» все разжигается и доходит до зенитной точки...»
В 1918 году местные революционеры начали притеснять отца Николая. Снова читаем в летописи: «По местам они вторгались в храмы Божии и производили грабежи. Проведали про то горюшкинские жители, собрались вечером на церковной площади, вызвали священника Покровского и стали рассказывать ему, что слышали про насилия в церквах. «Чего же вы добиваетесь?» – спросил он. «А хотим составить всеобщий приговор такой, чтобы до нашей церкви не касались». - «Ну и составляйте!» - «Ты должен пустить нас в церковь, чтобы мы это там устроили».
Не мог устоять отец Николай и пустил всех в церковь. Этот поступок послужил для него мукой до конца дней. В Горюшке было немало коммунистов, которые издавна питали ненависть к священнику. И вот посыпались от них доносы в город, что он проводит митинги в храме, настраивает жителей против революции.
Начались наезды в его дом, допросы, обыски. Он прослыл контрреволюционером и поплатился тем, что у него отобрали единственную лошадь с упряжью, имущество описали, а самого подвергли домашнему аресту. Последний свой год он прожил в тревоге». Вскоре произошла трагедия. Вот как повествует об этом летопись:
«В конце февраля встревожилась чуть ли не вся Симбирская губерния. Вызвали эту тревогу непомерные зверские поступки коммунистов над народонаселением. Они, при помощи вооруженных армейцев, вторгались в дома, производили обыски, отбирали хлеб, делали неправды и насилия. Противников своих они объявляли контрреволюционерами, клеветнически возводили на них обвинения, арестовывали, отправляли в тюрьмы, откуда заключенные откупались деньгами, а некоторые поплатились жизнью. Восстание сельчан против насильников началось с того, что некоторых избили до смерти, и потом, отслуживши молебен в церкви, направились толпой в город с протестом против насилий. До городов они дойти не могли: их прогнали с дороги. А потом во все селения были посланы карательные отряды армейцев. Многих жителей арестовали, иных убили.
Такой отряд прибыл и в Горюшку. Этим воспользовались местные коммунисты, издавна ненавидевшие священника Покровского. Они всю вину восстания взвалили на него. С 4-го на 5-е марта, таясь от жителей, его арестовали, а ночью осудили на смерть расстрелом».
Вот выдержка из приговора: «1919 г. марта 18-го Горюшкинский волостной военно-революционный комитет Сенгилеевского уезда, заслушав при допросе показания граждан сел Горюшки и Кобелевки, обвиняемых в участии в избиении представителей Советской власти и подстрекательстве к восстанию, постановил: 4. Священника с. Горюшки Николая Покровского, 55 лет. За подстрекательство и контрреволюционную напутственную проповедь перед восставшими РАССТРЕЛЯТЬ. Приговор этот привести в исполнение немедленно. Подлинное подписали Председатель Ревкома и Члены Ревкома».
К утру отца Николая не стало. Отпеть его с подобающею честью дозволили, но в церковной ограде схоронить не допустили. Со вдовы многое из имущества отобрали, из скота оставили одну только корову… Вот так, с помощью лжи и клеветы, пользуясь безграничной властью, но таясь от односельчан, которые могли не допустить убийства любимого священника, избавились сельские коммунисты от своего идейного врага. В отличие от безбожников-большевиков, он сеял в душах своих прихожан зерна любви, веры, милосердия и сострадания…
Сост. протоиерей Алексий Скала. «Святые, в земле Симбирской просиявшие». Ульяновск, 2009. С. 87-95.
В 1891 году Николай Покровский был рукоположен во священника и вместе с юной супругой поехал на свой первый приход в село Никулино. Исполняя обязанности настоятеля, он стал и учительствовать, преподавая Закон Божий в земской школе. В 1895 году указом Симбирской Духовной Консистории он был перемещен в Благовещенский женский монастырь села Кашпир Сызранского уезда.
13 лет нес он здесь свое пастырское служение. Монастырский устав, ежедневные службы, неторопливое клиросное пение и чтение были ему по душе. Он любил тихий уклад монашеской жизни, и насельницы тоже полюбили его, как духовника. Господь не благословил чадами матушку Елену и отца Николая, и его горячая любовь к детям выразилось в особом отеческом отношении к ученикам. За ревностное служение батюшка получил здесь свои первые награды: набедренник, скуфью и медаль в память Императора Александра III.
В 1907 году в Поволжье случилась сильная засуха, и начался голод. Страдали в основном беднейшие крестьяне. Пастырь добрый организовал сбор хлеба, обращался к тем, кто обладал запасами зерна, с просьбой пожертвовать часть для неимущих единоверцев. Общими усилиями голода удалось избежать. Труды священника не остались незамеченными. В его послужном списке сохранилась запись: «За содействие делу оказания трудовой помощи населению, пострадавшему от неурожая, объявлена Высочайшая Ея Императорскаго Величества Государыни Марии Феодоровны благодарность 12-го августа 1908 года».
Вскоре отец Николай был переведен в храм села Горюшки Сенгилеевского уезда, где и прослужил до дня своей мученической кончины. В то время внезапно скончался брат матушки Елены, и его малолетняя дочь Валюша нашла приют в доме отца Николая. Немалую радость доставила она бездетным супругам и стала им как родная дочь.
Мирно, в заботах и радостях, текла их жизнь, но осенью 1917 года ей был положен конец. К власти пришли большевики, и началась новая, кровавая история Государства Российского. Чтобы понять, как относился отец Николай к революции, можно почитать церковно-приходскую летопись, где он писал: «На местной жизни революция отобразилась неблагоприятно. Увлекшись свободой, народ не понял ее истинного смысла и во всех своих действиях стал руководствоваться полнейшим своеволием и самоуправством, не считаясь с интересами ближнего. Коренной вопрос для жителей деревни – земля.
Образовавшиеся местные комитеты не могли законно и добросовестно справиться со своей задачей под давлением народа, желавшего сейчас же отобрать все частновладения земли, угодья и леса. Особенно страдают последние; народ не задумывается о будущем и безпорядочно расхищает леса. Революционная власть не оказалась на высоте положения. Как наверху, так и здесь, на местах, не было твердой власти, не было дисциплины, единства. Наружу выплыла партийная борьба. Значительный недород хлебов, усилившееся железнодорожное расстройство, неимоверная дороговизна и недостаток продуктов довершали полнейшую разруху в жизни страны и сделали ее едва выносимой от участившихся наглых разбоев и грабежей.
От многих слышатся возгласы: «Лучше бы умереть, чем переживать такую тяготу». За последнее время всем становится жутко от усиливающихся нестроений, от братоубийственной войны и партийной борьбы с потоками крови, волна которой, зародившись городах, докатилась и до деревни. Взаимная вражда «имущих» и «неимущих» все разжигается и доходит до зенитной точки...»
В 1918 году местные революционеры начали притеснять отца Николая. Снова читаем в летописи: «По местам они вторгались в храмы Божии и производили грабежи. Проведали про то горюшкинские жители, собрались вечером на церковной площади, вызвали священника Покровского и стали рассказывать ему, что слышали про насилия в церквах. «Чего же вы добиваетесь?» – спросил он. «А хотим составить всеобщий приговор такой, чтобы до нашей церкви не касались». - «Ну и составляйте!» - «Ты должен пустить нас в церковь, чтобы мы это там устроили».
Не мог устоять отец Николай и пустил всех в церковь. Этот поступок послужил для него мукой до конца дней. В Горюшке было немало коммунистов, которые издавна питали ненависть к священнику. И вот посыпались от них доносы в город, что он проводит митинги в храме, настраивает жителей против революции.
Начались наезды в его дом, допросы, обыски. Он прослыл контрреволюционером и поплатился тем, что у него отобрали единственную лошадь с упряжью, имущество описали, а самого подвергли домашнему аресту. Последний свой год он прожил в тревоге». Вскоре произошла трагедия. Вот как повествует об этом летопись:
«В конце февраля встревожилась чуть ли не вся Симбирская губерния. Вызвали эту тревогу непомерные зверские поступки коммунистов над народонаселением. Они, при помощи вооруженных армейцев, вторгались в дома, производили обыски, отбирали хлеб, делали неправды и насилия. Противников своих они объявляли контрреволюционерами, клеветнически возводили на них обвинения, арестовывали, отправляли в тюрьмы, откуда заключенные откупались деньгами, а некоторые поплатились жизнью. Восстание сельчан против насильников началось с того, что некоторых избили до смерти, и потом, отслуживши молебен в церкви, направились толпой в город с протестом против насилий. До городов они дойти не могли: их прогнали с дороги. А потом во все селения были посланы карательные отряды армейцев. Многих жителей арестовали, иных убили.
Такой отряд прибыл и в Горюшку. Этим воспользовались местные коммунисты, издавна ненавидевшие священника Покровского. Они всю вину восстания взвалили на него. С 4-го на 5-е марта, таясь от жителей, его арестовали, а ночью осудили на смерть расстрелом».
Вот выдержка из приговора: «1919 г. марта 18-го Горюшкинский волостной военно-революционный комитет Сенгилеевского уезда, заслушав при допросе показания граждан сел Горюшки и Кобелевки, обвиняемых в участии в избиении представителей Советской власти и подстрекательстве к восстанию, постановил: 4. Священника с. Горюшки Николая Покровского, 55 лет. За подстрекательство и контрреволюционную напутственную проповедь перед восставшими РАССТРЕЛЯТЬ. Приговор этот привести в исполнение немедленно. Подлинное подписали Председатель Ревкома и Члены Ревкома».
К утру отца Николая не стало. Отпеть его с подобающею честью дозволили, но в церковной ограде схоронить не допустили. Со вдовы многое из имущества отобрали, из скота оставили одну только корову… Вот так, с помощью лжи и клеветы, пользуясь безграничной властью, но таясь от односельчан, которые могли не допустить убийства любимого священника, избавились сельские коммунисты от своего идейного врага. В отличие от безбожников-большевиков, он сеял в душах своих прихожан зерна любви, веры, милосердия и сострадания…
Сост. протоиерей Алексий Скала. «Святые, в земле Симбирской просиявшие». Ульяновск, 2009. С. 87-95.