При жизни Великая Княгиня, преподобномученица Елисавета Федоровна Романова, основоположница Марфо-Мариинской обители в Москве, была окружена восторженной любовью москвичей. Какими прекрасными словами они называли ее: «сестра любви и милосердия», «великая наша
матушка», «белый ангел России».
Как же много надо сделать людям добра, чтобы заслужить такие
слова, такую награду во времени!
Да, она пришла в Россию от чужого
народа, в ее жилах текла немецкая
и английская кровь, но по духу, по
делам своим, по крепости веры она
стала более православной, чем
многие урожденные Русские.
Последний отрезок ее жизни стал главным подвигом духовного восхождения. В предреволюционное время она становится наставницей не только сестер своей обители, но и всех, кто потерял духовную опору в эпоху смуты. Предвидя будущее, она говорила: «Ныне трудно найти правду на земле. Чтобы не разочароваться в жизни, надо правду искать на небе, куда она ушла от нас».
По доброй воле выбрав крестный путь, она ответила отказом на предложения иностранных послов помочь ей выехать из бушевавшей России. Посол Германии граф Мирбах дважды пытался увидеться с ней, но она не приняла его и категорически отказалась уезжать: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня!» Большевики арестовали ее на третий день Пасхи 1918 года – в Светлый вторник. Группа вооруженных людей ворвалась в Марфо-Мариинскую обитель и увела с собой кроткую матушку как «немецкую шпионку и опасного члена Императорской Семьи». Дав сестрам последнее благословение, она спокойно попрощалась: «Не плачьте, на том свете свидимся».
20 мая 1918 года ее вместе с другими князьями Романовыми привезли в город Алапаевск. Что представлял он собой в ту пору? Деревянный, одноэтажный, обычный захолустный городок. Возрос при Петре I на залежах асбеста и железных рудниках и стал одним из центров уральской металлургии. Местный железоделательный завод славился на всю Европу, кровельное железо не раз получало золотые медали на международных выставках.
К осени 1917 года на заводе сложилась своя большевистская организация, а вскоре был создан чрезвычайный комитет. По странному стечению обстоятельств Елисавета Феодоровна попала в город, который собиралась посетить летом 1914 года во время поездки по святым местам Урала. Алапаевцы очень ждали тогда ее и приготовили к случаю полотенце с вышитой надписью: «Матушка Великая Княгиня Елисавета Феодоровна, не откажись принять по старинному Русскому обычаю хлебсоль от верных слуг Царя и Отечества крестьян Нейво-Алапаевской волости Верхотурского уезда». То полотенце было найдено в ее вещах осенью 1918 года, уже после того, как она приняла кровавый «хлебсоль» от иных слуг.
Вместе с нею здесь шагнули в вечность и другие узники из Дома Романовых: Великий Князь Сергий Михайлович, совсем юный Князь Владимир Палей и родные братья Константиновичи, Князья Иоанн (32 года), Константин (29) и Игорь (24). Блестящие военные, в годы Первой мировой войны они были на фронте и не прятались за чужие спины.
Иоанн был награжден Георгиевским оружием, а Константин совершил подвиг: рискуя жизнью, спас полковое знамя. Им, носившим Царскую фамилию, вовсе не обязательно было «лезть под пули», но они считали это своим долгом. У каждого из них до отправки в Алапаевск была возможность выехать за границу и избежать страшной участи, но они отказались. Эти люди составляли силу и твердь России, истинный цвет нации.
Великокняжеских узников разместили в Напольной школе. Она называлась так потому, что была построена на поле, на краю города. В четырех классных комнатах обстановка была самая обычная: из больницы принесли железные кровати с жесткими матрацами, поставили несколько столов и стульев. В первый месяц узникам разрешали гулять, по воскресеньям ходить в Свято-Троицкий собор.
Здесь они встретили последний большой праздник в своей жизни – Вознесение Господне. Двор школы был захламлен, они привели его в порядок, разбили клумбы, посадили овощи. Получился чистый и уютный уголок. Нередко они сидели там и под открытым небом пили чай, читали, беседовали. Горожане, глядя на них сквозь щели в заборе, умиляясь, говорили: «Вот Князья Царского рода, а какие простые».
Елисавета Феодоровна в свои последние дни отличалась необыкновенным спокойствием и достоинством. Она почти не выходила из комнаты и все время молилась. Отдыхом служило рисование. По рассказам прислуги, Князья вели себя спокойно, не предпринимали никаких попыток к сопротивлению и побегу, но жизнью каждого из них могли распорядиться местные чекисты и комиссары. Как они относились к узникам?
Об этом свидетельствовала повариха А.С. Кривова, ежедневно приходившая в школу: «Красноармейцы, охранявшие дом, бывали хорошие и плохие. Хорошие жалели Князей и относились внимательно, а плохие были грубы, придирчивы и даже обращались с Князьями со словом "товарищ”. Раза три дежурили австрийцы; эти были чрезвычайно грубы и по ночам почти через час врывались в комнаты Князей и производили обыски. Великий Князь Сергий Михайлович возражал, но на его заявления не обращали внимания».
21 июня по приказу из Екатеринбурга жизнь узников резко ухудшилась. Был установлен тюремный режим, запрещены прогулки, отобраны личные вещи: обувь, белье, платье, подушки, золото, деньги. Поварихе запретили покупать продукты на рынке, а решили присылать князьям уже готовые кушанья из совдепа.
От них были удалены близкие. Только при Князе Сергие Михайловиче оставлен его секретарь Феодор Ремез, а при Елисавете Феодоровне – инокиня Варвара. Она дала подписку, что добровольно остается с матушкой. Столько лет она выполняла все ее поручения, вела документы, была доверенным лицом и не оставила ее в смертный час.
В полдень 17 июля в школу прибыл чекист Петр Старцев и несколько рабочих-большевиков. Они отобрали у заключенных последние деньги и объявили, что ночью все будут перевезены в Верхне-Синячихинский завод, в 12 верстах от Алапаевска.
В полночь с 17 на 18 июля узников усадили на подводы и повезли. Не доезжая до места, высадили в лесу возле заброшенного рудника. Сказали, что сломан мост, и дальше нужно идти пешком. Пройдены последние 178 шагов. Для убийства была выбрана шахта Нижнеселимская. Глубина ее 60 метров. Стены когда-то были выложены бревнами, но они полусгнили и торчали в разные стороны.
С мерзкой руганью, избивая мучеников, палачи по одному подводили их к шахте, били сзади прикладом по голове, оглушали и сбрасывали вниз. Великий Князь Сергий Михайлович отличался высоким ростом и недюжинной силой. Он пытался сопротивляться, но был убит из револьвера и, единственный из всех, сброшен вниз уже мертвым.
Первой столкнули Княгиню Елисавету. Пока завязывали глаза, она крестилась и громко молилась: «Господи, прости им, не ведают бо, что творят». Она упала не на дно шахты, а на выступ, находившийся на глубине 15 м. Ударилась лицом, на щеке остался след кровоподтека. Услышав неподалеку стоны Князя Иоанна, в кромешной тьме подползла к нему, оторвала от своего апостольника часть ткани и перевязала его рану.
…Все тайное становится явным. Не осталось без свидетелей и это злодеяние. В ту июльскую ночь случилось Александру Самсонову, крестьянину из Алапаевска, пробираться лесной дорогой. Из-за деревьев видел он, как узников везли на подводах. Ехали тихо, разговоров не вели. А когда все было кончено, он с ужасом услышал, как из глубины шахты, будто из сердца земли, раздается дивная Херувимская песнь. Умирающие последним дыханием славили Господа…
В октябре 1918 года, когда алапаевских страдальцев извлекли из шахты, тела всех, кроме Великой Княгини Елисаветы и инокини Варвары, были в состоянии полного разложения. В 1920 году при отступлении Белой армии гробы с нетленными мощами святых преподобномучениц были доставлены в китайский город Харбин. Князь Н. Кудашев, вызванный для опознания, писал: «Великая Княгиня лежала, как живая, и совсем не изменилась с того дня, как я прощался с нею в Москве».
В 1921 году из Китая нетленные мощи прибыли в Иерусалим, в храм равноапостольной Марии Магдалины, где они почивают и поныне. В 1991 году княгиня Елисавета и инокиня Варвара были возведены в лик святых. Простите нас, великие Русские Матушки, за то зло, что содеяли с вами на нашей земле, и там, на небе, молите Бога о спасении России…
Подготовила Ксения Миронова
"Православный Крест" №254 2020 год
Последний отрезок ее жизни стал главным подвигом духовного восхождения. В предреволюционное время она становится наставницей не только сестер своей обители, но и всех, кто потерял духовную опору в эпоху смуты. Предвидя будущее, она говорила: «Ныне трудно найти правду на земле. Чтобы не разочароваться в жизни, надо правду искать на небе, куда она ушла от нас».
По доброй воле выбрав крестный путь, она ответила отказом на предложения иностранных послов помочь ей выехать из бушевавшей России. Посол Германии граф Мирбах дважды пытался увидеться с ней, но она не приняла его и категорически отказалась уезжать: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня!» Большевики арестовали ее на третий день Пасхи 1918 года – в Светлый вторник. Группа вооруженных людей ворвалась в Марфо-Мариинскую обитель и увела с собой кроткую матушку как «немецкую шпионку и опасного члена Императорской Семьи». Дав сестрам последнее благословение, она спокойно попрощалась: «Не плачьте, на том свете свидимся».
20 мая 1918 года ее вместе с другими князьями Романовыми привезли в город Алапаевск. Что представлял он собой в ту пору? Деревянный, одноэтажный, обычный захолустный городок. Возрос при Петре I на залежах асбеста и железных рудниках и стал одним из центров уральской металлургии. Местный железоделательный завод славился на всю Европу, кровельное железо не раз получало золотые медали на международных выставках.
К осени 1917 года на заводе сложилась своя большевистская организация, а вскоре был создан чрезвычайный комитет. По странному стечению обстоятельств Елисавета Феодоровна попала в город, который собиралась посетить летом 1914 года во время поездки по святым местам Урала. Алапаевцы очень ждали тогда ее и приготовили к случаю полотенце с вышитой надписью: «Матушка Великая Княгиня Елисавета Феодоровна, не откажись принять по старинному Русскому обычаю хлебсоль от верных слуг Царя и Отечества крестьян Нейво-Алапаевской волости Верхотурского уезда». То полотенце было найдено в ее вещах осенью 1918 года, уже после того, как она приняла кровавый «хлебсоль» от иных слуг.
Вместе с нею здесь шагнули в вечность и другие узники из Дома Романовых: Великий Князь Сергий Михайлович, совсем юный Князь Владимир Палей и родные братья Константиновичи, Князья Иоанн (32 года), Константин (29) и Игорь (24). Блестящие военные, в годы Первой мировой войны они были на фронте и не прятались за чужие спины.
Иоанн был награжден Георгиевским оружием, а Константин совершил подвиг: рискуя жизнью, спас полковое знамя. Им, носившим Царскую фамилию, вовсе не обязательно было «лезть под пули», но они считали это своим долгом. У каждого из них до отправки в Алапаевск была возможность выехать за границу и избежать страшной участи, но они отказались. Эти люди составляли силу и твердь России, истинный цвет нации.
Великокняжеских узников разместили в Напольной школе. Она называлась так потому, что была построена на поле, на краю города. В четырех классных комнатах обстановка была самая обычная: из больницы принесли железные кровати с жесткими матрацами, поставили несколько столов и стульев. В первый месяц узникам разрешали гулять, по воскресеньям ходить в Свято-Троицкий собор.
Здесь они встретили последний большой праздник в своей жизни – Вознесение Господне. Двор школы был захламлен, они привели его в порядок, разбили клумбы, посадили овощи. Получился чистый и уютный уголок. Нередко они сидели там и под открытым небом пили чай, читали, беседовали. Горожане, глядя на них сквозь щели в заборе, умиляясь, говорили: «Вот Князья Царского рода, а какие простые».
Елисавета Феодоровна в свои последние дни отличалась необыкновенным спокойствием и достоинством. Она почти не выходила из комнаты и все время молилась. Отдыхом служило рисование. По рассказам прислуги, Князья вели себя спокойно, не предпринимали никаких попыток к сопротивлению и побегу, но жизнью каждого из них могли распорядиться местные чекисты и комиссары. Как они относились к узникам?
Об этом свидетельствовала повариха А.С. Кривова, ежедневно приходившая в школу: «Красноармейцы, охранявшие дом, бывали хорошие и плохие. Хорошие жалели Князей и относились внимательно, а плохие были грубы, придирчивы и даже обращались с Князьями со словом "товарищ”. Раза три дежурили австрийцы; эти были чрезвычайно грубы и по ночам почти через час врывались в комнаты Князей и производили обыски. Великий Князь Сергий Михайлович возражал, но на его заявления не обращали внимания».
21 июня по приказу из Екатеринбурга жизнь узников резко ухудшилась. Был установлен тюремный режим, запрещены прогулки, отобраны личные вещи: обувь, белье, платье, подушки, золото, деньги. Поварихе запретили покупать продукты на рынке, а решили присылать князьям уже готовые кушанья из совдепа.
От них были удалены близкие. Только при Князе Сергие Михайловиче оставлен его секретарь Феодор Ремез, а при Елисавете Феодоровне – инокиня Варвара. Она дала подписку, что добровольно остается с матушкой. Столько лет она выполняла все ее поручения, вела документы, была доверенным лицом и не оставила ее в смертный час.
В полдень 17 июля в школу прибыл чекист Петр Старцев и несколько рабочих-большевиков. Они отобрали у заключенных последние деньги и объявили, что ночью все будут перевезены в Верхне-Синячихинский завод, в 12 верстах от Алапаевска.
В полночь с 17 на 18 июля узников усадили на подводы и повезли. Не доезжая до места, высадили в лесу возле заброшенного рудника. Сказали, что сломан мост, и дальше нужно идти пешком. Пройдены последние 178 шагов. Для убийства была выбрана шахта Нижнеселимская. Глубина ее 60 метров. Стены когда-то были выложены бревнами, но они полусгнили и торчали в разные стороны.
С мерзкой руганью, избивая мучеников, палачи по одному подводили их к шахте, били сзади прикладом по голове, оглушали и сбрасывали вниз. Великий Князь Сергий Михайлович отличался высоким ростом и недюжинной силой. Он пытался сопротивляться, но был убит из револьвера и, единственный из всех, сброшен вниз уже мертвым.
Первой столкнули Княгиню Елисавету. Пока завязывали глаза, она крестилась и громко молилась: «Господи, прости им, не ведают бо, что творят». Она упала не на дно шахты, а на выступ, находившийся на глубине 15 м. Ударилась лицом, на щеке остался след кровоподтека. Услышав неподалеку стоны Князя Иоанна, в кромешной тьме подползла к нему, оторвала от своего апостольника часть ткани и перевязала его рану.
…Все тайное становится явным. Не осталось без свидетелей и это злодеяние. В ту июльскую ночь случилось Александру Самсонову, крестьянину из Алапаевска, пробираться лесной дорогой. Из-за деревьев видел он, как узников везли на подводах. Ехали тихо, разговоров не вели. А когда все было кончено, он с ужасом услышал, как из глубины шахты, будто из сердца земли, раздается дивная Херувимская песнь. Умирающие последним дыханием славили Господа…
В октябре 1918 года, когда алапаевских страдальцев извлекли из шахты, тела всех, кроме Великой Княгини Елисаветы и инокини Варвары, были в состоянии полного разложения. В 1920 году при отступлении Белой армии гробы с нетленными мощами святых преподобномучениц были доставлены в китайский город Харбин. Князь Н. Кудашев, вызванный для опознания, писал: «Великая Княгиня лежала, как живая, и совсем не изменилась с того дня, как я прощался с нею в Москве».
В 1921 году из Китая нетленные мощи прибыли в Иерусалим, в храм равноапостольной Марии Магдалины, где они почивают и поныне. В 1991 году княгиня Елисавета и инокиня Варвара были возведены в лик святых. Простите нас, великие Русские Матушки, за то зло, что содеяли с вами на нашей земле, и там, на небе, молите Бога о спасении России…
Подготовила Ксения Миронова
"Православный Крест" №254 2020 год