Расскажу случай, как опасно жить и даже говорить – без имени Божия. В самом начале моего монашества я был личным секретарем архиепископа Сергия, который в тот год был членом Синода и потому жил в Петрограде. Кроме того, я был еще чередным иеромонахом на подворье, где жил архиепископ. Наконец, на мне лежала обязанность проповедничества. Благодаря же проповедничеству я, в некотором смысле, стал казаться «знающим», и ко мне иногда простые души обращались с вопросами.

Однажды после службы подходит ко мне простая женщина высокого роста, довольно полная, блондинка, со спокойным лицом и манерами, получив благословение, неторопливо говорит:

– Батюшка! Что мне делать? Какое-то искушение со мной: мне всё кажется всякое непонятное и странное.
– Как так? – спрашиваю.
– Ну, вот, стою я, к примеру, в церкви, а с потолка вдруг ведро с огурцами падает около меня. Я бросаюсь собирать их – ничего нет... А я неловко повернулась, когда кинулась за огурцами-то, да ногу себе повредила, видно, жилу растянула. Болит теперь. Дома по потолку кошки какие-то бегают, головами вниз. И всякое такое.

И все это она рассказывала спокойно, никакой неврастении, возбужденности или чего-либо ненормального даже невозможно было и предположить в этой здоровой тулячке. Муж ее, тоже высокий и полный блондин, со спокойным улыбающимся лицом, служил пожарным на Балтийском судостроительном заводе. Я и его узнал потом. И он был прекрасного здоровья. Жили они между собою душа в душу, мирно, дружно. Ясно, что здесь причины были духовные, сверхъестественные. Неопытный, я ничего не мог понять. Еще меньше мог что-либо сделать, даже не знал, что хоть сказать бы ей... И спросил, чтобы продлить разговор:

– А с чего это у тебя началось?
– Да вот как. Сижу это я в квартире. А пожарным казенные дома дают, и отопление, и освещение. И жалование хорошее – нам с мужем довольно. Детей у нас нет и не было – Бог не дал, Его святая воля. Сижу у окна за делом, да и говорю сама себе: "Как уж хорошо живется: все есть, с мужем ладно. Красный угол передо мною был, и вот после этого вдруг выходит из иконы будто бы Иоанн Предтеча, как живой, и говорит мне: «Ну, если тебе хорошо, так за это чем-нибудь отплатить нужно, какую-нибудь жертву принести».

Не успела я от страха-то опомниться, а он опять: «Вот зарежь себя в жертву». И исчез. А на меня, батюшка, такой страх напал, такая мука мученическая схватила меня, что я света белого невзвидела. Сердце так защемило, что дыхания нет. Умереть лучше. И уже, как без памяти, бросилась я в кухню, схватила нож и хотела пырнуть себя в грудь-то им. Уж очень сильная мука была на сердце. Уж смерть мне казалась легче... Ну, и сама опять не знаю, как случилось, но ножик точно кто выбил из рук. Упал он наземь. И я в память пришла. Вот с той самой поры и начало мне представляться разное. Я теперь и икону-то эту боюсь.

Выслушал я и подивился. Первый раз в жизни пришлось узнать такое от живого человека, а не из житий святых.

– Ну, чем же я тебе помогу? Ведь я не чудотворец. А вот, приди ныне вечером к службе, исповедуйся, завтра причастись Святых Тайн. А после обедни пойдем к тебе на квартиру и отслужим молебен с водосвятием. А там дальше что Бог даст. Икону же, коли ты ее боишься, принеси ко мне.

Она покорно и тихо выслушала и ушла. Вечером принесла икону св. Иоанна Предтечи. Как сейчас ее помню: вершков 8x5 величиною, бумажная олеография, в узенькой коричневой рамочке. После Богослужения эта женщина исповедывалась у меня. Редко бывают люди такой чистоты в миру. И грехов-то, собственно, не было. Однако она искренне каялась даже в каких-то мелочах, с сокрушением, но опять-таки мирно...

Вообще она была "здоровая" не только телом, но и душою. На другой день причастилась, а потом мы пошли к ней на квартиру. Я захватил с собою все нужное: и Крест, и Евангелие, и кропило, и Требник, и свечи, и кадило, и ладан. А епитрахиль забыл, без чего мы не можем свершать служб. И уже на полдороге вспомнил. Что делать? Ну, думаю, не возвращаться же.

– Пойдем дальше. Ты дома дай мне чистое полотенце, я благословлю его и употреблю вместе епитрахили. Так нам разрешается по церковным законам в случае нужды. Только ты после не употребляй его ни на что по-домашнему, а уж или пожертвуй в Церковь, или же, еще лучше, повесь его в переднем углу над иконою. Это тебе в благословение будет.

Квартира – самая обыкновенная комната, выбеленная чисто, везде порядок. В углу икона с лампадкой. Муж был на службе. Отслужили мы молебен, окропили все святой водою. Полотенце она тут же повесила над иконами. Угостила меня чаем, и я ушел. Дня через два-три я увидел ее в церкви подворья и спросил:

– Ну, как с тобой?
– Слава Богу, – говорит она, – все кончилось.
– Ну, слава Богу! – ответил я и даже не задумался, что совершилось чудо. А скоро и забыл совсем. И никому даже не хотелось почему-то рассказывать обо всем происшедшем. Только своему духовному отцу я все открыл, и то для того, чтобы спросить его, почему это все с ней случилось. Когда он выслушал меня, то без колебания сказал мне:

– Это оттого, что она похвалилась. Никогда не нужно хвалиться чем-либо, а особенно вслух. Бесы не могут переносить, когда человеку хорошо: они злобны и завистливы. Но если ещё человек молчит, то они, как говорит святой Макарий Египетский, хотя и догадываются о многом, но не всё знают. Если же человек выскажет вслух, то узнав, они раздражаются и потом стараются чем-либо навредить: им невыносимо блаженство людей.

– Ну, а как же быть, если и в самом деле человеку хорошо?

– И тогда лучше «молчанием ограждаться», как говорил преподобный Серафим. Ну, а уж если и хочет сказать человек или поблагодарить Бога, тогда нужно – оградить это именем Божиим: сказать «слава Богу» или что-нибудь иное. А она сказала: «как хорошо живется», похвалилась. Да ещё не прибавила имени Божия. Потому бесы и нашли доступ к ней, по попущению Божию.

Вот и преподобный Макарий говорит: «Если заметишь ты что доброе, то не приписывай, не присваивай это себе, а отнеси к Богу и возблагодари Его за это». После из-за этого случая мне многое стало ясно в языке нашем. Например, в обыкновенных разговорах люди всех стран и религий, а особенно христиане, весьма часто употребляют имя Божие, даже почти не замечая этого: "Боже сохрани! Бога ради! Бог с вами! Прости, Господи!"

А самое часто употребляемое имя Божие – при прощании: «С Богом!» Отчего всё это? Оттого, что люди опытно, веками, коллективным наблюдением заметили пользу от одного лишь употребления имени Божия. Особенно достойно внимания отношение к похвалам нашего Русского «простого», а, в сущности, мудрого человека. Когда вы спросите его: «Ну, как поживаете?», и даже если у него действительно всё в жизни довольно неплохо, он никогда не похвалится, не скажет «хорошо» или «отлично». А сдержанно ответит что-либо такое: «Да ничего, слава Богу...»

Митрополит Вениамин Федченков