…Закапала капель, это апрель возвестил о весне. Нам же, верующим, он принёс и долгожданный праздник – Благовещение Пресвятой Богородицы. Праздник светлый, а для меня еще и особо значимый: 7 апреля – день памяти ушедшего в мир иной любимого батюшки, протоиерея Павла Алексахина из села Красные Ключи Самарской области.
Вот уже 13 лет нет с нами священника, ставшего самым родным человеком для множества православных. Он был для нас и духовником, и другом, и учителем-наставником, и писателем, и братом во Христе. Такую потерю тяжело переживать в одиночестве, но паству отца Павла его кончина не рассеяла, а наоборот, сплотила.
Вновь и вновь наполняется храм в Красных Ключах его послушниками, учениками и духовными чадами, ставшими между собой братьями и сестрами. Сообща легче погасить боль разлуки и заполнить ее яркими воспоминаниями. Более 40 лет я знал этого замечательного священника. Никогда не забыть мне слова отца Сергия Ильдиярова: «В кресте и молитве, сынок, твоё спасение. Помни всегда об этом и спасёшься».
А сынку-непоседе было тогда всего 6 годков! Времена послевоенные, голодные, холодные, кругом разруха, но в стране открывали молитвенные дома. Однако поблажка эта просуществовала недолго. В нашем небольшом селе Михайловском тогда жили два рода священнослужителей. Так вот вскоре их расстреляли, а саму деревню, как нерентабельную, вдруг, по распоряжению свыше, ликвидировали. Будто корова языком слизала!
На этом месте люди жили столетиями, а теперь один погост напоминает о былом. Храмы же, что были в округе, разрушили бульдозерами — по директивам буйных деятелей тех лет... Так по Божию Промыслу я уехал из Михайловского и от одного духовного наставника — отца Сергия — попал под попечение другого учителя — отца Павла. Они оказались друзьями, и их обоюдная молитва за меня не раз спасала мне жизнь.
Поскольку были времена гонения на Церковь, мои встречи с отцом Павлом долго оставались тайными. В ту пору он уже был человеком, умудрённым жизненным опытом: прошел войну, плен, застенки НКВД, близко познал «братьев обновленцев». О других невзгодах: холоде, голоде, лишениях — и говорить не стоит.
Но, несмотря ни на что, его любимым выражением было — «слава Богу за всё». Так же любила говорить и моя мама. Потом это крылатое православное выражение перешло и ко мне.
Моя профессия авиамеханика была связана с постоянными перелётами по всему Союзу. Понятное дело, я носил форму с эмблемой Аэрофлота, но в погоне на плече со мною всегда был и деревянный крестик из Иерусалима, вшитый заботливыми руками мамы. Оба моих наставника были прозорливы, хотя тогда я толком ещё и не знал, что это такое. Когда тайно носил нательный крестик, они предупредили, что в международных аэропортах стоят металлоискатели. Так они спасли меня от наших особистов.
В те времена за обычный крестик и связь со священниками я мог многое потерять. Это сейчас хвастают дружбой со священниками, а тогда об этом помалкивали. Как-то раз в конце 60-х, когда я был назначен инженером сводного лётного отряда, в аэропорту Ферганы произошёл такой случай. Вместе с деловыми бумагами я случайно выронил фотографию Михайло-Архангельского храма. Поднять ее не успел — мне передал ее незнакомый мужчина с бородкой, уже в годах. И тут же поинтересовался: верующий ли я?
Ответил уклончиво, ибо был не на шутку напуган. Доносы на эту тему уже поступали по месту моей работы. Однако тогда я почему-то доверился этому благообразному незнакомому старичку и даже назвал имя своего духовника – отца Павла. Лицо собеседника расплылось в довольной улыбке: он точно назвал фамилию батюшки и добавил, что таким духовным отцом можно гордиться. Я был очень удивлён, что нашего скромного сельского священника знают даже в далёкой Фергане.
— По молитвам батюшки ничего с тобой не случится, – заверил меня незнакомец.
К нам тут же подошёл замполит отряда, вечно всё вынюхивающий, и нам пришлось быстро расстаться. В силе молитвы отца Павла я убеждался постоянно. О том случае в Фергане особистам каким-то образом всё равно стало известно, но для меня дело обошлось без последствий.
Недавно встретил в храме своего бывшего начальника — полковника. Был очень удивлён, увидев его с золотым крестом на шее.
— Время такое было, — сказал он. — Мы все исполняли указания сверху. А как же не поверить в Бога? За 40 лет перелётов по стране я столько раз и горел, и тонул, и в аварии попадал, и с волками доводилось встречаться, но всегда оставался жив... Стало быть, хранил меня Господь...
Не менее сильными, чем молитвы священников, считаю и молитвы моей глубоко верующей мамы. В духовном плане мне до нее ещё расти и расти. Друзей-священников теперь у меня много, но тогда один отец Павел сумел достучаться до моей души. После бесед с ним во мне как никогда заговорила совесть, появился страх за спасение своей души. Он дал мне самый мудрый и простой совет: «Тысячу раз читай Иисусову молитву, и Сам Господь всё устроит по твоей вере». До сих пор так и происходит — по слову отца Павла.
О его прозорливости люди, конечно, знали, а потому многие ехали за советом: и простые крестьяне, и чиновники всех рангов, от губернаторов до министров. На моих глазах, забывая о своих чинах и летах, они вставали перед старцем на колени и просили молитв. Такой высокий у него был авторитет.
Здесь же, в Красных Ключах, довелось мне однажды встретить и трёх важных гостей из Московского Патриархата. Архиепископ Прокл назвал простого сельского батюшку «бриллиантом в нашем Патриархате», Уфимский епископ Никон — «белым монахом в миру». А митрополит Самарский и Сызранский Сергий выразился образно и ёмко: «К пустому колодцу народ не пойдёт».
Высоко оценил подвижнический труд отца Павла и Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, наградив его двумя православными орденами. Однако самой большой наградой для батюшки была широкая всенародная любовь: к нему ехали русские, чуваши, украинцы, белорусы, мордва — вся Поволжская округа, все, кто был крещён в Православии.
На Благовещение все ученики его по традиции собираются в Михайло-Архангельском храме, чтобы почтить память любимого батюшки. Громко раздаётся голос протоиерея Георгия Аношкина: «Помяни, Господи, душу усопшего протоиерея Павла. Вечная ему память».
«Вечная память», — повторяю за священниками и я, а по лицу бегут слёзы умиления и радости. Ведь во многих храмах и монастырях живут сотни его учеников. Многие по его благословению стали священниками и поминают его со светлыми слезами радости, ничуть не сомневаясь, что их добрый наставник обрёл Царствие Небесное и теперь молится за всех своих чад. Поистине — «в жизнь вечную будет праведник».
Виктор Аникин. Самара
Вот уже 13 лет нет с нами священника, ставшего самым родным человеком для множества православных. Он был для нас и духовником, и другом, и учителем-наставником, и писателем, и братом во Христе. Такую потерю тяжело переживать в одиночестве, но паству отца Павла его кончина не рассеяла, а наоборот, сплотила.
Вновь и вновь наполняется храм в Красных Ключах его послушниками, учениками и духовными чадами, ставшими между собой братьями и сестрами. Сообща легче погасить боль разлуки и заполнить ее яркими воспоминаниями. Более 40 лет я знал этого замечательного священника. Никогда не забыть мне слова отца Сергия Ильдиярова: «В кресте и молитве, сынок, твоё спасение. Помни всегда об этом и спасёшься».
А сынку-непоседе было тогда всего 6 годков! Времена послевоенные, голодные, холодные, кругом разруха, но в стране открывали молитвенные дома. Однако поблажка эта просуществовала недолго. В нашем небольшом селе Михайловском тогда жили два рода священнослужителей. Так вот вскоре их расстреляли, а саму деревню, как нерентабельную, вдруг, по распоряжению свыше, ликвидировали. Будто корова языком слизала!
На этом месте люди жили столетиями, а теперь один погост напоминает о былом. Храмы же, что были в округе, разрушили бульдозерами — по директивам буйных деятелей тех лет... Так по Божию Промыслу я уехал из Михайловского и от одного духовного наставника — отца Сергия — попал под попечение другого учителя — отца Павла. Они оказались друзьями, и их обоюдная молитва за меня не раз спасала мне жизнь.
Поскольку были времена гонения на Церковь, мои встречи с отцом Павлом долго оставались тайными. В ту пору он уже был человеком, умудрённым жизненным опытом: прошел войну, плен, застенки НКВД, близко познал «братьев обновленцев». О других невзгодах: холоде, голоде, лишениях — и говорить не стоит.
Но, несмотря ни на что, его любимым выражением было — «слава Богу за всё». Так же любила говорить и моя мама. Потом это крылатое православное выражение перешло и ко мне.
Моя профессия авиамеханика была связана с постоянными перелётами по всему Союзу. Понятное дело, я носил форму с эмблемой Аэрофлота, но в погоне на плече со мною всегда был и деревянный крестик из Иерусалима, вшитый заботливыми руками мамы. Оба моих наставника были прозорливы, хотя тогда я толком ещё и не знал, что это такое. Когда тайно носил нательный крестик, они предупредили, что в международных аэропортах стоят металлоискатели. Так они спасли меня от наших особистов.
В те времена за обычный крестик и связь со священниками я мог многое потерять. Это сейчас хвастают дружбой со священниками, а тогда об этом помалкивали. Как-то раз в конце 60-х, когда я был назначен инженером сводного лётного отряда, в аэропорту Ферганы произошёл такой случай. Вместе с деловыми бумагами я случайно выронил фотографию Михайло-Архангельского храма. Поднять ее не успел — мне передал ее незнакомый мужчина с бородкой, уже в годах. И тут же поинтересовался: верующий ли я?
Ответил уклончиво, ибо был не на шутку напуган. Доносы на эту тему уже поступали по месту моей работы. Однако тогда я почему-то доверился этому благообразному незнакомому старичку и даже назвал имя своего духовника – отца Павла. Лицо собеседника расплылось в довольной улыбке: он точно назвал фамилию батюшки и добавил, что таким духовным отцом можно гордиться. Я был очень удивлён, что нашего скромного сельского священника знают даже в далёкой Фергане.
— По молитвам батюшки ничего с тобой не случится, – заверил меня незнакомец.
К нам тут же подошёл замполит отряда, вечно всё вынюхивающий, и нам пришлось быстро расстаться. В силе молитвы отца Павла я убеждался постоянно. О том случае в Фергане особистам каким-то образом всё равно стало известно, но для меня дело обошлось без последствий.
Недавно встретил в храме своего бывшего начальника — полковника. Был очень удивлён, увидев его с золотым крестом на шее.
— Время такое было, — сказал он. — Мы все исполняли указания сверху. А как же не поверить в Бога? За 40 лет перелётов по стране я столько раз и горел, и тонул, и в аварии попадал, и с волками доводилось встречаться, но всегда оставался жив... Стало быть, хранил меня Господь...
Не менее сильными, чем молитвы священников, считаю и молитвы моей глубоко верующей мамы. В духовном плане мне до нее ещё расти и расти. Друзей-священников теперь у меня много, но тогда один отец Павел сумел достучаться до моей души. После бесед с ним во мне как никогда заговорила совесть, появился страх за спасение своей души. Он дал мне самый мудрый и простой совет: «Тысячу раз читай Иисусову молитву, и Сам Господь всё устроит по твоей вере». До сих пор так и происходит — по слову отца Павла.
О его прозорливости люди, конечно, знали, а потому многие ехали за советом: и простые крестьяне, и чиновники всех рангов, от губернаторов до министров. На моих глазах, забывая о своих чинах и летах, они вставали перед старцем на колени и просили молитв. Такой высокий у него был авторитет.
Здесь же, в Красных Ключах, довелось мне однажды встретить и трёх важных гостей из Московского Патриархата. Архиепископ Прокл назвал простого сельского батюшку «бриллиантом в нашем Патриархате», Уфимский епископ Никон — «белым монахом в миру». А митрополит Самарский и Сызранский Сергий выразился образно и ёмко: «К пустому колодцу народ не пойдёт».
Высоко оценил подвижнический труд отца Павла и Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, наградив его двумя православными орденами. Однако самой большой наградой для батюшки была широкая всенародная любовь: к нему ехали русские, чуваши, украинцы, белорусы, мордва — вся Поволжская округа, все, кто был крещён в Православии.
На Благовещение все ученики его по традиции собираются в Михайло-Архангельском храме, чтобы почтить память любимого батюшки. Громко раздаётся голос протоиерея Георгия Аношкина: «Помяни, Господи, душу усопшего протоиерея Павла. Вечная ему память».
«Вечная память», — повторяю за священниками и я, а по лицу бегут слёзы умиления и радости. Ведь во многих храмах и монастырях живут сотни его учеников. Многие по его благословению стали священниками и поминают его со светлыми слезами радости, ничуть не сомневаясь, что их добрый наставник обрёл Царствие Небесное и теперь молится за всех своих чад. Поистине — «в жизнь вечную будет праведник».
Виктор Аникин. Самара