Нам вместе с журналистом телеканала «Росиия-24» Аленой Березовской довелось побывать в пункте временного размещения украинских военнопленных. Мы задали им ряд вопросов и получили ответы. Что касается условий содержания, то этот лагерь, конечно, не санаторий, место тяжелое, но жить можно. Кто не умеет разумно распоряжаться своей свободой, неизменно теряет свою степень свободы. То же относится и к народам в целом, национальная гордыня наказывается национальным унижением. Потеря свободы — это всегда крайне тяжелое испытание. Недаром царь Давид, молясь, говорил: «Тяжело мне очень, но пусть лучше впаду в руки Господа, ибо весьма велико милосердие Его, только бы не впасть мне в руки человеческие. (1 Пар 21:13).

В палатке гнетущая атмосфера отражает состоянии духа пленных — надломленное, подавленное. Каждый из них пережил глубокое потрясение, видел чужую смерть и дыхание собственной, но остался жив. И теперь в заключении у каждого из них много времени думать, осмыслять пройденную жизнь, задаться вопросом: почему я тут оказался? Где и когда я сделал тот роковой, необдуманный шаг, чем руководствовался, каким чувством был одержим? И кто это чувство в моей душе разжигал?

В обширной палатке было даже жарко от растопленной печки-буржуйки. Есть комната отдыха с правильным телевизором, и газетами, и книга у всех только одна — Евангелие. Эта та книга, которую, будучи на свободе, люди обычно не сильно читают по причине вечной занятости.

В этом лагере были обычные ВСУшники младшего состава, в основном призывники из Центральной Украины и Николаева. «Приходит повестка. Ты обязан явиться в военкомат, потому что через военкомат делается все абсолютно. Тебе по-любому показаться надо. Пришла повестка, придите с вещами, а дальше… все, отправляют», — в один голос отмечали они. У каждого своя история пленения.

"Почему сдался? А что толку мне воевать, у меня семья, дети. Я никогда не видел русских. Побоялся и скинул все".

«Я лично попал в плен из-за того, что нормального командования не было, и мы не убыли на позиции, на те, которые должны были быть. Просто сидели в погребе, потому что не знали, куда нам идти и где занимать оборону. Мы сидели в погребе до того момента, пока пули над головами не начали свистеть, а потом уже голову с погреба не высунешь».

Но у всех общее изумление: почему меня не убили российские военные? Ведь они легко могли это сделать. Почему перевязали рану? Ведь все последние восемь лет им вливали в уши, что русские хуже зверей. «И почему я сразу не отказался? Как пелена какая-то с глаз упала. А все побежали вперед. Ну и слава Богу, я вообще живой остался. Ребята молодцы, не стали открывать огонь. Да мы к ним подошли уже вот так вот, другие бы расстреляли бы, вот и все».

Передо мной сидели в основном взрослые мужики, на самом деле русские мужики. Все русскоязычные, но оглушенные и может даже опьяненные потоком укропропаганды, а теперь растерянные и деморализованные. Они в один голос говорили, что если бы знали, что реально происходит и как к ним относятся на передовой начальствующие, то ни за что не пошли бы на эту войну.

На вопрос,  испытывают ли они сейчас ненависть к русскому народу, российской армии, все однозначно отвечали: нет. Приступ гнева у них вызывают теперь те, кто бросил их в эту мясорубку. «Если у меня спросят, пойдешь воевать? Я не пойду. У меня есть дома дети, есть мать, которая плачет сейчас… Сестра молится, братья молятся, все молятся. Не только за меня. Я и сам молюсь, чтобы это все быстрее закончилось. Вы спрашивали, как у нас здесь? Да нормально. Головы не отрезают, не убивают, кормят. Да что еще можно сказать? Здесь люди».

Военное руководство и офицеры при обстрелах сразу покидают позиции, а им дают команду держаться до последнего. Все отмечают, что потери в рядах ВСУ катастрофические. На передовой их бьют просто оглушительно, и позиции завалены горами трупов украинских военных. Один парень рассказал, что его бросили свои же, когда он был ранен, а русские нашли его и оказали помощь. Если бы народ Украины знал, что творится на передовой, какова степень неразберихи и безответственности командования, то пришел бы в ужас. Но власти эту информацию тщательно скрывают, а народу врут о мнимых победах.

«Они же не видят, сколько вот там ребят лежит, и по чему уже ногами ходят, бронетехника ездит. Они же этого не видят. Пускай придут на передовую туда. Да у матерей сердце станет! Отцы не знают, а где их дети? Задается вопрос нашим руководителям».

Западное оружие в наличии есть, но пользоваться им почти никто не умеет. Тренируют и по-настоящему экипируют только нацбатовцев, это так называемая элита армии и страны. Остальные войска — это расходный материал, пушечное мясо, у многих призывников автоматы еще 60-х годов. Отношение к нацбатовцам в среде ВСУшников негативное.

В беседе с нами один военнопленный попросил, чтоб его не меняли, а оставили в России. «Нас все равно сразу не отправят. Нас еще СБУ потягает. Нас будут проверять все. У нас знакомый был в плену три года в ДНР. Потом его СБУшники пытали. Его не стало. Я не знаю, убили его? Как мне рассказали, его убили, не знаю вообще, где он находится».

Конечно, сегодняшний конфликт инспирирован США, в чем военнопленные уже не сомневаются. Это страшная трагедия, буквально разделившая родных братьев. Один военнопленный по имени Артур сказал, что его отец и два брата живут в Ростове: «Мы с отцом когда общались, он говорит: "Сынок, я хочу тебя увидеть". Я говорю: "Пап, давай, а как? Война идет". И мы не знаем, как увидеться. И вот сейчас я задался вопросом, я сейчас вот здесь в плену нахожусь, сможем ли мы встретиться? Даст ли ваше государство, мое государство мне, как сыну, с отцом встретиться?»

Он высказал глубокую, выстраданную мысль: «Если мы не начнем изменяться, мы хуже всех станем, хуже волков, потому что для начала надо начать с себя. Показывают много фактов, что мы еще не дошли до того, чтобы выйти на какой-то уровень жизни. Очистить надо каждому свою душу и сердце. Для начала надо очистить мысли свои, а потом что-то изменять в жизни. А если мы начинаем друг в друга стрелять, то чем мы лучше немцев? Ничем. Так что лучше эту войну закончить. И закончить нам самим. Сложить оружие и остановиться, вот и все».

Напоследок мы зашли в столовую, и Алена раздала военнопленным Георгиевские ленты. Если честно, я не очень приветствовал этот порыв. Думал, что возьмут только потому, что они в плену, просто для вида. Мне виделся в этом элемент насилия, но пленные сами протянули руки. Один вспомнил, что у него дома хранятся ордена деда на Георгиевской ленте, а второй вспомнил, что орден Георгия Победоносца был еще в Царской России. «Эта лента того стоит!», сказал один пленный. Да, это так! Такие слова лучше произнести поздно, опомнившись от укросатанинского морока, чем не вспомнить никогда.

Я разделил с пленными трапезу. Съел тарелку супа. Нормальный супчик вполне. Есть можно. Если российских военнопленных держат связанными, не дают есть, пить, то здесь картина принципиально отличается. На столе вполне нормальная человеческая пища. 

Побывав в этом лагере военнопленных, я увидел, что зло злом не исцелить. Как говорил апостол Павел, «не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим. 12.21). И другого пути у нас нет!

Сергей Моисеев, председатель общественной организации «Русь Триединая»
Источник: http://russtriedin.ru