Гитлеровцы оккупировали Белоруссию в первые месяцы войны. Сломить дух советских людей им не удавалось. В лесах с оккупантами сражались партизанские отряды, в селах и городах не принимали «новый порядок». Нацисты и их пособники из числа украинских националистов свирепствовали, сжигая деревни, убивая всех жителей от мала до велика. 9200 сел в Белоруссии сожгли нацисты, убив всех жителей. Хатынской трагедии, происшедшей 23 марта 1943 года, было суждено стать самой известной, пишет заместитель главного редактора журнала «Историк» Арсений Замостьянов в статье «Колокол памяти: кто участвовал в хатынских убийствах», опубликованной в «Известиях».
118-й батальон охранной полиции сформировали в 1942 году в Киеве, по большей части из украинских националистов, жителей западных областей. Они согласились сотрудничать с немцами, прошли спецподготовку в Германии. Командовал этим подразделением военных преступников бывший майор польской армии и участник украинского национального движения Константин Смовский, начальником штаба служил бывший ст. лейтенант Красной армии Григорий Васюра. Немецким шефом подразделения был штурмбанфюрер СС Эрих Кернер.
Батальон участвовал в уничтожении евреев в Бабьем Яру, а в конце 1942 года карателей перевели в Белоруссию для борьбы с партизанами. Там немцам не удавалось обеспечить себе надежный и спокойный тыл. Партизанское движение с каждым месяцем усиливалось.
Утром 22 марта 1943 года на пересечении дорог в районе деревни Козыри, в 6 км от Хатыни, партизаны отряда «Мститель» из бригады знаменитого «дяди Васи» — Василия Воронянского — обстреляли немецкую легковую машину, в которой ехал командир одной из рот 118-го батальона гауптман Ганс Вельке, убежденный нацист, чемпион берлинской Олимпиады 1936 года по толканию ядра. Он был знаменитостью, любимцем Адольфа Гитлера. Вместе с ним были ликвидированы несколько полицаев-украинцев.
У немцев была директива: за гибель офицера на оккупированной территории убивать от 50 до 150 мирных жителей, не исключая женщин и детей. Большая часть батальона, получив поддержку зондеркоманды СС «Дирлевангер», двинулась в сторону Хатыни — по следам на мартовском снегу, куда, как они считали, отступили партизаны. По дороге они заметили лесорубов, которые попытались скрыться в лесу. Убийцы расправились с ними. 26 человек расстреляли на месте, остальных передали в руки немецкой полевой жандармерии.
Это был первый акт хатынской драмы. Начинался мартовский вечер, когда Хатынь окружили двумя кольцами оцепления. Во внешнем — в основном немцы, во внутреннем — полицаи из числа украинцев. Все население деревни, от мала до велика, согнали в колхозный сарай. По дороге людей били прикладами, сапогами. Поднимали с постелей больных, не щадили и грудных детей. Тех, кто пытался убежать, расстреливали на месте.
О том, что произошло дальше, дал показания один из полицаев, уроженец Львовской области Остап Кнап: «Всех жителей, включая стариков и детей, затолкали в сарай, обложили его соломой. Перед запертыми воротами установили станковый пулемет, за которым, я хорошо помню, лежал Катрюк. Поджигали крышу сарая, а также солому Лукович и какой-то немец. Через несколько минут под напором людей дверь рухнула, они стали выбегать из сарая. Прозвучала команда: "Огонь!" Стреляли все, кто был в оцеплении: и наши, и эсэсовцы. Стрелял по сараю и я».
Нина Корнеевна Емельянова, жительница соседней деревни Мокрадь, вспоминала: «Хатынь запалили в начале седьмого. Когда гнали их палить, то там такой крик был, такой стон был». Гитлеровцы тогда убили и нескольких жителей из Мокради. А через несколько месяцев сожгли и эту деревню. В пламени Хатыни погибли 149 человек, из них 75 детей. В подразделениях, которые проводили карательную операцию, не нашлось ни одного человека, который отказался бы стрелять в женщин и детей. Ни у кого из убийц не дрогнула рука. Большинство из них даже не знало названия деревни, которую выжгли дотла. Для них это был обыкновенный эпизод войны.
Вряд ли даже в кошмарных снах к ним приходили замученные дети. В стенограммах допросов тех, кто сжег Хатынь, нет ни грамма раскаяния. Спаслись от лютой смерти только несколько подростков. Ускакал на лошади в соседнюю деревню 13-летний Александр Желобкович. Спрятались брат и сестра Яскевичи — Владимир и Софья. Двое сумели выбраться из горящего сарая — семилетний Виктор Желобкович и 12-летний Антон Барановский.
Единственным взрослым жителем Хатыни, уцелевшим в том аду, стал кузнец Иосиф Каминский. Раненый, полуживой от ожогов, он пришел в себя ночью и сумел найти среди тел односельчан своего искалеченного сына Адама, который умер на руках отца. Через несколько дней на совещании руководства партизанской бригады майор Вороновский постановил: «Прекратить ночевку и остановку партизан в деревнях, хотя бы и одиночек, ибо это влечет за собой варварские издевательства врага над нашим населением».
Но кровавые расправы немцев и их пособников над мирным населением после этого не прекратились. Некоторые села подвергались уничтожению дважды и даже трижды. Первые каратели предстали перед судом в 1946 году в Риге. Среди них начальник главной полевой комендатуры в Минске Брюно Павель, приказавший сжечь деревни Хатынь и Лошадинец. 3 февраля 1946 года военного преступника по приговору суда повесили.
Следователи КГБ несколько десятилетий шли по следам других убийц, некоторые преступники умело скрывались от правосудия десятилетиями, жили по чужим документам. Владимир Катрюк, лично расстреливавший из пулемета тех, кто вырывался из горящего сарая, после войны скрылся в Канаде и дожил до глубокой старости. Канадцы не выдавали преступника ни Советскому Союзу, ни Израилю, ни России.
Трагедию Хатыни в Советском Союзе, в Белоруссии и в России не забывали никогда. Но о том, что в этом зверстве принимали участие полицаи, уроженцы нашей страны, предатели, долгое время умалчивалось. Идеологи не хотели бросать тень на дружбу народов СССР. Тайное окончательно стало явным только в середине 1980-х. Именно тогда раскрылась правда об одном из главных палачей Хатыни — Григории Васюре.
Старший лейтенант Красной армии, связист, во время боев в Прибалтике в первые недели войны Васюра сдался в плен. В лагере согласился сотрудничать с немцами, а затем по собственному желанию поступил в школу пропагандистов в Вустрау. В 1942 году поступил на службу в 118-й батальон шуцманшафта и вскоре стал там начальником штаба. Васюра участвовал в десятках карательных акций, в том числе — в Хатыни.
Есть десятки свидетельских показаний о том, как этот убийца собственноручно расстреливал в упор партизан, евреев, коммунистов. Войну он закончил во Франции, в частях СС. Сдался в плен. Подменив документы, скрыл свою принадлежность к карателям. В СССР он оказался в советском фильтрационном лагере, получил 25 лет лишения свободы как обыкновенный «хиви» — добровольный помощник гитлеровцев. После амнистии 1955 года стал работать в совхозе в Киевской области.
Он утверждал, что попал в плен из-за контузии и числился чуть ли не в «невинно пострадавших» от жестокого сталинского правосудия. Его подвела только любовь к наградам. В 1985 году, к 40-летию Победы, он потребовал, чтобы ему вручили орден Отечественной войны. Его прошлое заинтересовало КГБ, они заглянули в показания уже разоблаченных и расстрелянных палачей Хатыни. За Васюрой стали следить. Нашлись свидетели, которые опознали преступника. На суде он долго отпирался, после смертного приговора писал прошения о помиловании. Но приговор убийце и предателю был приведен в исполнение.
Больше 20 лет на месте сожженной деревни стоял лишь скромный обелиск. А в середине 1960-х там был возведен мемориальный комплекс, который создали молодые архитекторы Юрий Градов, Валентин Занкович, Леонид Левин и скульптор Сергей Селиханов. Это настоящий реквием в камне. Быть может, это самый важный мемориал для понимания сути Великой Отечественной войны.
26 символических домов из камня. Столько было в Хатыни. Открытые калитки, на табличках — имена всех павших. Рухнувшая крыша сарая на месте трагедии и статуя Иосифа Каминского с погибшим сыном на руках. На обелисках — колокола. Неподалеку — кладбище деревень. Там увековечено всё, что осталось от сожженных белорусских сел: их названия и урны с прахом, привезенным с места трагедии.
На этом кладбище символически похоронили 185 белорусских деревень, разделивших судьбу Хатыни и навсегда исчезнувших с карты. «Этой деревни нет на географических картах, но о ней знает весь мир», — сказал в 1969 году на открытии памятника тогдашний руководитель Белорусской ССР Петр Машеров, ветеран партизанского движения, Герой Советского Союза. Он не преувеличивал. С тех пор каждый год мемориал посещают сотни тысяч людей, хотя он расположен в стороне от центральных автострад. И пылающая Хатынь снова встает у нас перед глазами как страшная правда войны.
Источник: https://ruskline.ru
118-й батальон охранной полиции сформировали в 1942 году в Киеве, по большей части из украинских националистов, жителей западных областей. Они согласились сотрудничать с немцами, прошли спецподготовку в Германии. Командовал этим подразделением военных преступников бывший майор польской армии и участник украинского национального движения Константин Смовский, начальником штаба служил бывший ст. лейтенант Красной армии Григорий Васюра. Немецким шефом подразделения был штурмбанфюрер СС Эрих Кернер.
Батальон участвовал в уничтожении евреев в Бабьем Яру, а в конце 1942 года карателей перевели в Белоруссию для борьбы с партизанами. Там немцам не удавалось обеспечить себе надежный и спокойный тыл. Партизанское движение с каждым месяцем усиливалось.
Утром 22 марта 1943 года на пересечении дорог в районе деревни Козыри, в 6 км от Хатыни, партизаны отряда «Мститель» из бригады знаменитого «дяди Васи» — Василия Воронянского — обстреляли немецкую легковую машину, в которой ехал командир одной из рот 118-го батальона гауптман Ганс Вельке, убежденный нацист, чемпион берлинской Олимпиады 1936 года по толканию ядра. Он был знаменитостью, любимцем Адольфа Гитлера. Вместе с ним были ликвидированы несколько полицаев-украинцев.
У немцев была директива: за гибель офицера на оккупированной территории убивать от 50 до 150 мирных жителей, не исключая женщин и детей. Большая часть батальона, получив поддержку зондеркоманды СС «Дирлевангер», двинулась в сторону Хатыни — по следам на мартовском снегу, куда, как они считали, отступили партизаны. По дороге они заметили лесорубов, которые попытались скрыться в лесу. Убийцы расправились с ними. 26 человек расстреляли на месте, остальных передали в руки немецкой полевой жандармерии.
Это был первый акт хатынской драмы. Начинался мартовский вечер, когда Хатынь окружили двумя кольцами оцепления. Во внешнем — в основном немцы, во внутреннем — полицаи из числа украинцев. Все население деревни, от мала до велика, согнали в колхозный сарай. По дороге людей били прикладами, сапогами. Поднимали с постелей больных, не щадили и грудных детей. Тех, кто пытался убежать, расстреливали на месте.
О том, что произошло дальше, дал показания один из полицаев, уроженец Львовской области Остап Кнап: «Всех жителей, включая стариков и детей, затолкали в сарай, обложили его соломой. Перед запертыми воротами установили станковый пулемет, за которым, я хорошо помню, лежал Катрюк. Поджигали крышу сарая, а также солому Лукович и какой-то немец. Через несколько минут под напором людей дверь рухнула, они стали выбегать из сарая. Прозвучала команда: "Огонь!" Стреляли все, кто был в оцеплении: и наши, и эсэсовцы. Стрелял по сараю и я».
Нина Корнеевна Емельянова, жительница соседней деревни Мокрадь, вспоминала: «Хатынь запалили в начале седьмого. Когда гнали их палить, то там такой крик был, такой стон был». Гитлеровцы тогда убили и нескольких жителей из Мокради. А через несколько месяцев сожгли и эту деревню. В пламени Хатыни погибли 149 человек, из них 75 детей. В подразделениях, которые проводили карательную операцию, не нашлось ни одного человека, который отказался бы стрелять в женщин и детей. Ни у кого из убийц не дрогнула рука. Большинство из них даже не знало названия деревни, которую выжгли дотла. Для них это был обыкновенный эпизод войны.
Вряд ли даже в кошмарных снах к ним приходили замученные дети. В стенограммах допросов тех, кто сжег Хатынь, нет ни грамма раскаяния. Спаслись от лютой смерти только несколько подростков. Ускакал на лошади в соседнюю деревню 13-летний Александр Желобкович. Спрятались брат и сестра Яскевичи — Владимир и Софья. Двое сумели выбраться из горящего сарая — семилетний Виктор Желобкович и 12-летний Антон Барановский.
Единственным взрослым жителем Хатыни, уцелевшим в том аду, стал кузнец Иосиф Каминский. Раненый, полуживой от ожогов, он пришел в себя ночью и сумел найти среди тел односельчан своего искалеченного сына Адама, который умер на руках отца. Через несколько дней на совещании руководства партизанской бригады майор Вороновский постановил: «Прекратить ночевку и остановку партизан в деревнях, хотя бы и одиночек, ибо это влечет за собой варварские издевательства врага над нашим населением».
Но кровавые расправы немцев и их пособников над мирным населением после этого не прекратились. Некоторые села подвергались уничтожению дважды и даже трижды. Первые каратели предстали перед судом в 1946 году в Риге. Среди них начальник главной полевой комендатуры в Минске Брюно Павель, приказавший сжечь деревни Хатынь и Лошадинец. 3 февраля 1946 года военного преступника по приговору суда повесили.
Следователи КГБ несколько десятилетий шли по следам других убийц, некоторые преступники умело скрывались от правосудия десятилетиями, жили по чужим документам. Владимир Катрюк, лично расстреливавший из пулемета тех, кто вырывался из горящего сарая, после войны скрылся в Канаде и дожил до глубокой старости. Канадцы не выдавали преступника ни Советскому Союзу, ни Израилю, ни России.
Трагедию Хатыни в Советском Союзе, в Белоруссии и в России не забывали никогда. Но о том, что в этом зверстве принимали участие полицаи, уроженцы нашей страны, предатели, долгое время умалчивалось. Идеологи не хотели бросать тень на дружбу народов СССР. Тайное окончательно стало явным только в середине 1980-х. Именно тогда раскрылась правда об одном из главных палачей Хатыни — Григории Васюре.
Старший лейтенант Красной армии, связист, во время боев в Прибалтике в первые недели войны Васюра сдался в плен. В лагере согласился сотрудничать с немцами, а затем по собственному желанию поступил в школу пропагандистов в Вустрау. В 1942 году поступил на службу в 118-й батальон шуцманшафта и вскоре стал там начальником штаба. Васюра участвовал в десятках карательных акций, в том числе — в Хатыни.
Есть десятки свидетельских показаний о том, как этот убийца собственноручно расстреливал в упор партизан, евреев, коммунистов. Войну он закончил во Франции, в частях СС. Сдался в плен. Подменив документы, скрыл свою принадлежность к карателям. В СССР он оказался в советском фильтрационном лагере, получил 25 лет лишения свободы как обыкновенный «хиви» — добровольный помощник гитлеровцев. После амнистии 1955 года стал работать в совхозе в Киевской области.
Он утверждал, что попал в плен из-за контузии и числился чуть ли не в «невинно пострадавших» от жестокого сталинского правосудия. Его подвела только любовь к наградам. В 1985 году, к 40-летию Победы, он потребовал, чтобы ему вручили орден Отечественной войны. Его прошлое заинтересовало КГБ, они заглянули в показания уже разоблаченных и расстрелянных палачей Хатыни. За Васюрой стали следить. Нашлись свидетели, которые опознали преступника. На суде он долго отпирался, после смертного приговора писал прошения о помиловании. Но приговор убийце и предателю был приведен в исполнение.
Больше 20 лет на месте сожженной деревни стоял лишь скромный обелиск. А в середине 1960-х там был возведен мемориальный комплекс, который создали молодые архитекторы Юрий Градов, Валентин Занкович, Леонид Левин и скульптор Сергей Селиханов. Это настоящий реквием в камне. Быть может, это самый важный мемориал для понимания сути Великой Отечественной войны.
26 символических домов из камня. Столько было в Хатыни. Открытые калитки, на табличках — имена всех павших. Рухнувшая крыша сарая на месте трагедии и статуя Иосифа Каминского с погибшим сыном на руках. На обелисках — колокола. Неподалеку — кладбище деревень. Там увековечено всё, что осталось от сожженных белорусских сел: их названия и урны с прахом, привезенным с места трагедии.
На этом кладбище символически похоронили 185 белорусских деревень, разделивших судьбу Хатыни и навсегда исчезнувших с карты. «Этой деревни нет на географических картах, но о ней знает весь мир», — сказал в 1969 году на открытии памятника тогдашний руководитель Белорусской ССР Петр Машеров, ветеран партизанского движения, Герой Советского Союза. Он не преувеличивал. С тех пор каждый год мемориал посещают сотни тысяч людей, хотя он расположен в стороне от центральных автострад. И пылающая Хатынь снова встает у нас перед глазами как страшная правда войны.
Источник: https://ruskline.ru