Сегодня Святая наша Церковь торжественно празднует день памяти семи мучеников – братьев Маккавеев, матери их Соломонии и учителя Елеазара. Жили они почти за 200 лет до Рождества Христова, но Православная Церковь доныне чтит память их. Чем же они заслужили это? Каковы были их дела и подвиги, коими они стяжали себе вечную молитвенную память? Чтобы понять это, обратимся к истории того времени. В то время евреи подпали владычеству сирийского царя Антиоха Епифана.
А он, взяв и ограбив Иерусалим и избив многие тысячи иудеев, воздвиг злое гонение на их веру, намереваясь искоренить ее до конца. Во всем своем царстве, состоявшем из разноплеменных народов, он хотел ввести общую языческую религию – для того, чтобы все были одним народом. Иудеям он повелел – под страхом смертной казни – прекратить всесожжения и жертвы и возлияния во святилище, отменить субботы и праздники, устроить языческие жертвенники, рощи и капища, приносить в жертву свиней и другой скот, которым не гнушаются язычники, оставлять сыновей своих необрезанными, и вообще переменить все прежние религиозные учреждения, законы, нравы и отеческие обычаи.
Во время тяжкого гонения, к утешению ветхозаветной церкви Божией, явились многие твердые исповедники веры, которые, не желая отречься от отеческих законов, «избраша паче умрети, неже осквернитися», мужественно претерпели мученическую смерть. Из них Церковь ублажает 90-летнего старца Елезара, семь братьев Маккавеев и мать их Соломонию.
Среди первенствующих книжников иудейских был в то время учитель по имении Елеазар. Когда царь стал принуждать его открыто, при всех есть свиное мясо, он отказался, предызбрав смерть лучше, чем ненавистную жизнь, и вольною волей пошел на муку. А на яство, которое по закону иудейскому есть было нельзя, он плюнул.
Среди тех, кто приставлен был к жертве, находились стародавние знакомые старца, и наедине они стали упрашивать его, чтоб он вкусил того мяса, которое нарочно для него было бы приготовлено, а только показал бы вид, будто вкушает жертвенное мясо, как повелел царь. Так, полагали они, старец избавится от смерти и ради старой дружбы с ними получит помилование.
Он же решил поступить иначе – достойно своего возраста, и старости, и седин, и честного воспитания, и Богом данного закона. Ответил им рассудительно: «Возрасту нашему недостойно лицемерить, чтобы многие из юных подумали, что 90-летний Елеазар перешел в веру иноплеменников, почему и они, ради моего лицемерия, из-за маловременной жизни, соблазнятся мною, и я навлеку ненависть и позор на мою старость. Хотя б я даже и избавился нынешней муки человеческой, но руки Всемогущего не избегну – ни живой, ни умерший. Поэтому лучше ныне, мужественно расставшись с жизнью, явлюсь достойным своей старости; а юным оставлю доблестный пример, чтоб они усердно и доблестно умирали за честные и святые наши законы».
После таких слов знакомые Елеазара переменили свое прежнее благорасположение к нему на свирепость, и подвергли его бичеванию. С радостной готовностью пошел он на страдания. Изнемогая в муках, сказал: «Тебе, Господи, имеющему совершенное ведение, известно, что я, могши избавить себя от смерти, терплю в теле моем жестокие мучения, а в душе моей чувствую радость от того, что терплю это по благоговению к Тебе».
Под ударами бича старец и окончил свои дни, не только юношам, но и многим из иудейского народа оставив свою смерть в пример доблести и в память добродетели. С тех прошло почти 2200 лет, но сей образ веры и стойкости не затерялся в веках, не был предан забвению, но навеки сохранился в библейской истории.
Честною своею смертью учитель Елеазар явил достойный пример семи братьям Маккавеям, которые тоже были схвачены вместе с матерью и принуждаемы пред лицом самого царя есть свиное мясо. Один из них, первенец, сказал царю: «Чего ты хочешь допытаться от нас? Что выведать? Мы готовы скорее умереть, чем преступить отеческие законы». Разгневавшись, царь повелел разжечь сковороды и котлы, а потом первому, старшему из Маккавеев, отрезать язык и, содрав со всего кожу, отсечь оконечности членов, на глазах прочих братьев и матери. И когда он уже сделан был негодным к жизни, царь приказал предать его огню, еще дышащего, бросить в печь на сковороде.
Братья и мать смотрели на эти безчеловечные истязания; обоняли пар сожигаемого тела и взаимно поощряли друг друга к предстоящим мукам. Когда умер первый, повели на поругание второго и, содрав кожу с волосами с головы его, спросили: «Будешь есть мясо, прежде чем замучено будет все тело твое по частям?» – «Нет», - ответил он и он, умирая, исповедал, что «Царь мира – Господь – воскресит для жизни вечной тех, кто сохранит законы Его».
Третий сын Соломонии еще с большим мужеством предстал на страдания, так что царь и свита его удивлялись стойкости и безстрашию юноши. Подавая язык и руки на отсечение, он сказал: «Все это я получил от Бога и надеюсь опять принять от Него». Пятый, во время мучения, обличая мучителя, говорил: «Не думай, царь, что род наш оставлен Богом. Помедли, и ты увидишь великую Его державу: как тебя и семя твое накажет Он».
Последнего, младшего из братьев, царь Антиох с клятвою уверял, что сделает его богатым и счастливым, даже другом своим, если тот отступит от закона отцов. Юноша ничему не внимал. Тогда царь советовал матери, чтобы она сама уговорила сына сберечь молодую жизнь. Тогда сказала она ему перед мукой: «Молю тя, сыне, не щадить меня, носившую тебя во утробе, млеком питавшую и воскормившую, труды воспитания понесшую. Молю тя, чадо, да воззриши на небо и землю и уразумееши, что Бог сотворил всё из ничего. Не убойся сего мучителя плоти твоей, но будь достоин своих братьев и приими смерть, чтобы мне восприять тебя от Бога опять вместе с братьями твоими».
И пока она еще говорила это, юноша сказал мучителям: «Чего ожидаете? Не слушаю повеления царева, но слушаю повеления закона, данного отцам нашим чрез Моисея. Призываю Бога, да будет вскоре милостив к Израилю. На мне и на братии моей да престанет гнев Вседержителя». Тогда царь, горькое терпя посмеяние, разъярился на него яростию еще более лютою и умучил седьмого. Он преставился в юношеской чистоте, а после всех сынов сожжена была и дивная мать их Соломония.
…Вот за этот подвиг ублажает Церковь семь святых мучеников братьев Маккавеев, и учителя Елеазара, и доблестную мать их Соломонию. Этот праздник в честь ветхозаветных мучеников принадлежит к числу самых древних в христианской церкви. Они были первообразом всех мучеников христианских. Первые учителя – проповедники христианства – постоянно прославляли Маккавеев и в песнях церковных, и в поучениях своих, находясь среди тех грозных обстоятельств, в которых в первые века гонений вырастала воинствующая церковь Христова.
Праздник был учрежден с первых дней христианства, но перестал ли он быть назидателен для церкви наших дней? Да, отчасти перестает, потому что мы перестаем учиться у братьев Маккавеев, а еще менее думаем подражать им. А можем ли мы поучиться у них? Есть ли что-либо схожее между обстоятельствами их времени и нашего ?
Подумаем, за что они были замучены? За то, что не согласились нарушить богоустановленный пост своего времени и своего народа. По-видимому, незначительность? Да, по-видимому. Но за этою кажущеюся незначительностью рядом стояло всё, что было самого святого для избранного народа Божия. Есть свиное мясо значило нарушить закон Моисеев, который запрещал это. Значило есть пищу, принесенную в жертву и посвященную идолам. Значило отказаться от жертвоприношений и священнослужения Богу Истинному и поклониться богам чужим, языческим. Значило не только отречься от единого Истинного Бога, от святоотеческой веры, но и от своей народности, от народного обычая, от народной самобытности. В конце концов эта незначительность означала всенародную духовную, вероисповедную, государственную смерть богоизбранного иудейского народа...
Нет ли чего похожего и в нашей жизни? День святых мучеников Маккавеев стоит как раз в преддверии Успенского поста. Задайте же себе вопрос: кто из нас соблюдает и кто не соблюдает посты? Не соблюдают очень многие. Некоторые сословия даже за стыд считают соблюдать. Есть ли это незначительность?
Вот уже более двух веков в некоторых кругах на Руси считалось это незначительностью. Но теперь последствия этой кажущейся назначительности выясняются все больше и больше. Посмотрите, несоблюдающие постов не отрекаются ли от церковных уставов? Не отрекаются ли во всем строе жизни от святоотеческих обычаев? Не отрекаются ли от церковных служб? Не отрекаются ли от самых существенных учреждений в христианском священнодействии: от святых таинств, от исповеди, от причастия? Не унижают ли таинство брака, не ругаются ли над священством, не начинают ли издеваться даже над крещением? Не отвергаются ли святоотеческой веры и всех начал христианской нравственности? Не отвергают ли бытие истинного Бога?
А так как без богов, без религиозного культа, быть человеку нельзя, то не вводится ли у нас даже идолопоклонство, поклонение мамоне чрева, мамоне корысти, мамоне всяческого чувственного наслаждения, мамоне зависти и ненависти ко всему, что выше нас, что богаче, что благоденственнее? Не сочиняются ли даже новоизмышленные веры, которые в конце концов ведут к гибели всякой возвышенной нравственности?
И все это складывалось из кажущихся незначительностей – из мелких семян произросло. И на наших глазах выросло большое дерево с обильными плодами, горечь которых уже почувствовалась резко. Поживем, увидим, что это дерево разрастется еще шире, укоренится еще глубже, а укоренившись, заполонит, согласно пророчествам, всю землю. Мало-помалу мы отстаем от святоотеческой веры, поблажая себе и другим, по чувствам безразличия, холодности и лености.
Подумайте, куда мы идем? Как остановиться? Как удержать себя и других у бездны, в которую уже многие готовы упасть? Поразительно Евангелие Христово, какое читается ныне в честь святых мучеников. «Всяк, иже исповесть Мя пред человеками», – глаголет Господь, – «исповем его и Аз пред Отцем Моим небесным». А исповедуем ли мы Христа пред людьми? Не стыдимся ли исповедовать Его там, где не стыдились исповедовать Его наши отцы? – «А кто отвержется Мене пред людьми», глаголет Господь, «отвергуся его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех».
Не отвергаемся ли мы Христа делами и помыслами? На нашей памяти деды и прадеды еще горячо преданы были вере Христовой. Отцы многих относились к ней уже холодно и безразлично; а дети и внуки и совсем ничего не чувствуют в отношении к благочестивой старине. Причем пренебрежение их уже не страдательно-терпеливое, но ядовито-злобное, готовое разрушать все, что, по их мнению, отжило и мешает жить...
О святые мученики, доблестные Маккавеи, с приснопамятной матерью вашею Соломонией и учителем Елеазаром! «Егда предстоите Христу, егоже ради потрудистеся, прилежно сотворите мольбу о человечестве». Аминь.
Цит. по книге «Поучения, беседы, речи, воззвания и послания» Никанора, архиепископа Херсонского и Одесского. Том III. 1890 г.
А он, взяв и ограбив Иерусалим и избив многие тысячи иудеев, воздвиг злое гонение на их веру, намереваясь искоренить ее до конца. Во всем своем царстве, состоявшем из разноплеменных народов, он хотел ввести общую языческую религию – для того, чтобы все были одним народом. Иудеям он повелел – под страхом смертной казни – прекратить всесожжения и жертвы и возлияния во святилище, отменить субботы и праздники, устроить языческие жертвенники, рощи и капища, приносить в жертву свиней и другой скот, которым не гнушаются язычники, оставлять сыновей своих необрезанными, и вообще переменить все прежние религиозные учреждения, законы, нравы и отеческие обычаи.
Во время тяжкого гонения, к утешению ветхозаветной церкви Божией, явились многие твердые исповедники веры, которые, не желая отречься от отеческих законов, «избраша паче умрети, неже осквернитися», мужественно претерпели мученическую смерть. Из них Церковь ублажает 90-летнего старца Елезара, семь братьев Маккавеев и мать их Соломонию.
Среди первенствующих книжников иудейских был в то время учитель по имении Елеазар. Когда царь стал принуждать его открыто, при всех есть свиное мясо, он отказался, предызбрав смерть лучше, чем ненавистную жизнь, и вольною волей пошел на муку. А на яство, которое по закону иудейскому есть было нельзя, он плюнул.
Среди тех, кто приставлен был к жертве, находились стародавние знакомые старца, и наедине они стали упрашивать его, чтоб он вкусил того мяса, которое нарочно для него было бы приготовлено, а только показал бы вид, будто вкушает жертвенное мясо, как повелел царь. Так, полагали они, старец избавится от смерти и ради старой дружбы с ними получит помилование.
Он же решил поступить иначе – достойно своего возраста, и старости, и седин, и честного воспитания, и Богом данного закона. Ответил им рассудительно: «Возрасту нашему недостойно лицемерить, чтобы многие из юных подумали, что 90-летний Елеазар перешел в веру иноплеменников, почему и они, ради моего лицемерия, из-за маловременной жизни, соблазнятся мною, и я навлеку ненависть и позор на мою старость. Хотя б я даже и избавился нынешней муки человеческой, но руки Всемогущего не избегну – ни живой, ни умерший. Поэтому лучше ныне, мужественно расставшись с жизнью, явлюсь достойным своей старости; а юным оставлю доблестный пример, чтоб они усердно и доблестно умирали за честные и святые наши законы».
После таких слов знакомые Елеазара переменили свое прежнее благорасположение к нему на свирепость, и подвергли его бичеванию. С радостной готовностью пошел он на страдания. Изнемогая в муках, сказал: «Тебе, Господи, имеющему совершенное ведение, известно, что я, могши избавить себя от смерти, терплю в теле моем жестокие мучения, а в душе моей чувствую радость от того, что терплю это по благоговению к Тебе».
Под ударами бича старец и окончил свои дни, не только юношам, но и многим из иудейского народа оставив свою смерть в пример доблести и в память добродетели. С тех прошло почти 2200 лет, но сей образ веры и стойкости не затерялся в веках, не был предан забвению, но навеки сохранился в библейской истории.
Честною своею смертью учитель Елеазар явил достойный пример семи братьям Маккавеям, которые тоже были схвачены вместе с матерью и принуждаемы пред лицом самого царя есть свиное мясо. Один из них, первенец, сказал царю: «Чего ты хочешь допытаться от нас? Что выведать? Мы готовы скорее умереть, чем преступить отеческие законы». Разгневавшись, царь повелел разжечь сковороды и котлы, а потом первому, старшему из Маккавеев, отрезать язык и, содрав со всего кожу, отсечь оконечности членов, на глазах прочих братьев и матери. И когда он уже сделан был негодным к жизни, царь приказал предать его огню, еще дышащего, бросить в печь на сковороде.
Братья и мать смотрели на эти безчеловечные истязания; обоняли пар сожигаемого тела и взаимно поощряли друг друга к предстоящим мукам. Когда умер первый, повели на поругание второго и, содрав кожу с волосами с головы его, спросили: «Будешь есть мясо, прежде чем замучено будет все тело твое по частям?» – «Нет», - ответил он и он, умирая, исповедал, что «Царь мира – Господь – воскресит для жизни вечной тех, кто сохранит законы Его».
Третий сын Соломонии еще с большим мужеством предстал на страдания, так что царь и свита его удивлялись стойкости и безстрашию юноши. Подавая язык и руки на отсечение, он сказал: «Все это я получил от Бога и надеюсь опять принять от Него». Пятый, во время мучения, обличая мучителя, говорил: «Не думай, царь, что род наш оставлен Богом. Помедли, и ты увидишь великую Его державу: как тебя и семя твое накажет Он».
Последнего, младшего из братьев, царь Антиох с клятвою уверял, что сделает его богатым и счастливым, даже другом своим, если тот отступит от закона отцов. Юноша ничему не внимал. Тогда царь советовал матери, чтобы она сама уговорила сына сберечь молодую жизнь. Тогда сказала она ему перед мукой: «Молю тя, сыне, не щадить меня, носившую тебя во утробе, млеком питавшую и воскормившую, труды воспитания понесшую. Молю тя, чадо, да воззриши на небо и землю и уразумееши, что Бог сотворил всё из ничего. Не убойся сего мучителя плоти твоей, но будь достоин своих братьев и приими смерть, чтобы мне восприять тебя от Бога опять вместе с братьями твоими».
И пока она еще говорила это, юноша сказал мучителям: «Чего ожидаете? Не слушаю повеления царева, но слушаю повеления закона, данного отцам нашим чрез Моисея. Призываю Бога, да будет вскоре милостив к Израилю. На мне и на братии моей да престанет гнев Вседержителя». Тогда царь, горькое терпя посмеяние, разъярился на него яростию еще более лютою и умучил седьмого. Он преставился в юношеской чистоте, а после всех сынов сожжена была и дивная мать их Соломония.
…Вот за этот подвиг ублажает Церковь семь святых мучеников братьев Маккавеев, и учителя Елеазара, и доблестную мать их Соломонию. Этот праздник в честь ветхозаветных мучеников принадлежит к числу самых древних в христианской церкви. Они были первообразом всех мучеников христианских. Первые учителя – проповедники христианства – постоянно прославляли Маккавеев и в песнях церковных, и в поучениях своих, находясь среди тех грозных обстоятельств, в которых в первые века гонений вырастала воинствующая церковь Христова.
Праздник был учрежден с первых дней христианства, но перестал ли он быть назидателен для церкви наших дней? Да, отчасти перестает, потому что мы перестаем учиться у братьев Маккавеев, а еще менее думаем подражать им. А можем ли мы поучиться у них? Есть ли что-либо схожее между обстоятельствами их времени и нашего ?
Подумаем, за что они были замучены? За то, что не согласились нарушить богоустановленный пост своего времени и своего народа. По-видимому, незначительность? Да, по-видимому. Но за этою кажущеюся незначительностью рядом стояло всё, что было самого святого для избранного народа Божия. Есть свиное мясо значило нарушить закон Моисеев, который запрещал это. Значило есть пищу, принесенную в жертву и посвященную идолам. Значило отказаться от жертвоприношений и священнослужения Богу Истинному и поклониться богам чужим, языческим. Значило не только отречься от единого Истинного Бога, от святоотеческой веры, но и от своей народности, от народного обычая, от народной самобытности. В конце концов эта незначительность означала всенародную духовную, вероисповедную, государственную смерть богоизбранного иудейского народа...
Нет ли чего похожего и в нашей жизни? День святых мучеников Маккавеев стоит как раз в преддверии Успенского поста. Задайте же себе вопрос: кто из нас соблюдает и кто не соблюдает посты? Не соблюдают очень многие. Некоторые сословия даже за стыд считают соблюдать. Есть ли это незначительность?
Вот уже более двух веков в некоторых кругах на Руси считалось это незначительностью. Но теперь последствия этой кажущейся назначительности выясняются все больше и больше. Посмотрите, несоблюдающие постов не отрекаются ли от церковных уставов? Не отрекаются ли во всем строе жизни от святоотеческих обычаев? Не отрекаются ли от церковных служб? Не отрекаются ли от самых существенных учреждений в христианском священнодействии: от святых таинств, от исповеди, от причастия? Не унижают ли таинство брака, не ругаются ли над священством, не начинают ли издеваться даже над крещением? Не отвергаются ли святоотеческой веры и всех начал христианской нравственности? Не отвергают ли бытие истинного Бога?
А так как без богов, без религиозного культа, быть человеку нельзя, то не вводится ли у нас даже идолопоклонство, поклонение мамоне чрева, мамоне корысти, мамоне всяческого чувственного наслаждения, мамоне зависти и ненависти ко всему, что выше нас, что богаче, что благоденственнее? Не сочиняются ли даже новоизмышленные веры, которые в конце концов ведут к гибели всякой возвышенной нравственности?
И все это складывалось из кажущихся незначительностей – из мелких семян произросло. И на наших глазах выросло большое дерево с обильными плодами, горечь которых уже почувствовалась резко. Поживем, увидим, что это дерево разрастется еще шире, укоренится еще глубже, а укоренившись, заполонит, согласно пророчествам, всю землю. Мало-помалу мы отстаем от святоотеческой веры, поблажая себе и другим, по чувствам безразличия, холодности и лености.
Подумайте, куда мы идем? Как остановиться? Как удержать себя и других у бездны, в которую уже многие готовы упасть? Поразительно Евангелие Христово, какое читается ныне в честь святых мучеников. «Всяк, иже исповесть Мя пред человеками», – глаголет Господь, – «исповем его и Аз пред Отцем Моим небесным». А исповедуем ли мы Христа пред людьми? Не стыдимся ли исповедовать Его там, где не стыдились исповедовать Его наши отцы? – «А кто отвержется Мене пред людьми», глаголет Господь, «отвергуся его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех».
Не отвергаемся ли мы Христа делами и помыслами? На нашей памяти деды и прадеды еще горячо преданы были вере Христовой. Отцы многих относились к ней уже холодно и безразлично; а дети и внуки и совсем ничего не чувствуют в отношении к благочестивой старине. Причем пренебрежение их уже не страдательно-терпеливое, но ядовито-злобное, готовое разрушать все, что, по их мнению, отжило и мешает жить...
О святые мученики, доблестные Маккавеи, с приснопамятной матерью вашею Соломонией и учителем Елеазаром! «Егда предстоите Христу, егоже ради потрудистеся, прилежно сотворите мольбу о человечестве». Аминь.
Цит. по книге «Поучения, беседы, речи, воззвания и послания» Никанора, архиепископа Херсонского и Одесского. Том III. 1890 г.