Иеросхимонах Иоанн родился 2 мая 1763 года от православных родителей Иоанна и Анны Малиновских, в экономической слободе Подновье, расположенной на Волге, в пяти верстах от Нижнего Новгорода. Но, оставшись на пятом году от рождения круглым сиротой, имел несчастье попасть на воспитание к раскольникам, которые обучили его грамоте и вместе с тем влили яд раскола в его душу. В 17 лет, имея влечение к уединенной жизни, отец Иоанн оставил дом своих воспитателей и удалился к раскольникам в Керженские леса и скиты, что в 60 верстах от Нижнего Новгорода, где и прожил довольно долгое время. Но душа его ни на одну минуту не имела спокойствия, и он всегда чувствовал в отношении исповедуемой им веры сердечное томление и скуку, особенно от того, что, по собственным словам отца Иоанна, «видел между оными скитниками великое разногласие в толковании Св. Писания и разномыслие касательно их собственного учения. Каждый из них усиливается любимую им секту превозносить и восхвалять, а другие, яко душевредные, опорочить и опровергнуть. Отселе между ними всегда происходят весьма пылкие и неосновательные словопрения, а иногда даже и драки».
К слову, жившая на скотном дворе Оптиной пустыни еще при жизни старца Амвросия, монахиня Палладия, обратившаяся из раскола в Православие, рассказывала, что все скитники-раскольники умирают страшной смертью – дерут на себе волосы и кричат разными неистовыми голосами. Чтобы сократить страдания сих несчастных, их обыкновенно свои же раскольники душат подушками.
Вследствие этих смущений отец Иоанн перешел из Кержеских мест в Высоковский скит Костромской губернии, бывший до 1820 года раскольничьим скитом. Но и там нашел ту же неурядицу. Между тем по непреклонному сердечному расположению к иноческой жизни он пострижен был здесь в мантию беглым иеромонахом Ефремом на 22-м году своей жизни и наречен Исаакием.
От соединения с Православной Церковью в то время отец Иоанн был еще далек. Его удерживали в расколе неправые мудрования о вере, внушенные ему с детства, и в особенности пункт, который, по его замечанию, более всего удерживал многих от обращения к Православию, это – трехперстное сложение, которое раскольники именуют печатью антихриста, о коей говорится в Апокалипсисе (см.: Откр. 13, 16–18). Раскольники поэтому учат, что те, кто крестится тремя перстами, спастись уже не могут.
Но хотяй всем человекам спастися и в разум истины прийти (ср.: 1 Тим. 2, 4) Премилосердый Господь дивными судьбами Своими обратил отца Исаакия на истинный путь спасения. К нему расположился Высоковский настоятель, инок Герасим, и стал посылать его с книгой по разным городам и селам для сбора подаяний. Пользуясь этим случаем, отец Исаакий побывал в разных православных монастырях и пустынях, где имеются святые нетленные мощи угодников Божиих и святые чудотворные иконы. Там он вступал в разговоры и рассуждения с благочестивыми людьми, испытуя их мнения о Православной Российской Церкви и о вере «старообрядцев». Их-то богомудрые ответы, при содействии благодати Божией, и привели отца Исаакия к тому, что он «убежден был совестью сознаться в своем заблуждении и признать истину».
Но для большего убеждения в истинности Православия он стал со вниманием читать Священное Писание и противораскольнические книги и усердно молить Господа о вразумлении. И Господь открыл ему очи духовные: он вполне убедился в святости и непорочности Восточной Кафолической Церкви. Однако после подвижник прожил в Высоковском скиту еще пять лет, надеясь и прочих раскольников убедить в истинности Православия. Некоторые из них, более благоразумные, действительно убедились и перешли в Православие, но остальные «старообрядцы»-фанатики до того озлобились на отца Исаакия за его проповедь об истинности Православной веры и Церкви, что подвергли его сильным побоям. И если бы настоятель Герасим силой не освободил его от рук злодеев, они могли бы забить его до смерти.
После такого печального обстоятельства отец Исаакий решил уже больше не иметь общения с раскольниками и, оставив Высоковский скит, отправился сначала в Нижний Новгород, а затем в Москву и пристал там на короткое время к одной единоверческой церкви, где и прожил восемь месяцев. Но в мае 1808 года он удалился в Таврическую область и прибыл в единоверческий Корсунский монастырь, в коем богослужение отправляется по старопечатным книгам, где и определился законным порядком, приняв Православие на правах единоверия. Там он посвящен был в иеродиакона и иеромонаха и, прослужив десять лет, по причине несогласия в отправлении церковных обрядов с Православной Церковью переместился в православный Балаклавский монастырь в число духовенства Черноморского флота. Прослужив здесь пять лет, из-за старости и слабости здоровья 5 июня 1825 года по собственному прошению был уволен и определен на покой в Александро-Свирский монастырь Новгородской губернии. Но в 1828 году в июне месяце отец Исаакий послан был вместе с прочими членами в Старорусскую Духовную миссию для обращения заблудших военных поселян из раскола к Православной Церкви. По возвращении оттуда в 1829 году он перешел на жительство в Александро-Невскую лавру Санкт-Петербургской епархии и, наконец, по желанию его, переведен был в Оптинский скит, куда и прибыл в августе 1834 года.
До принятия схимы отправлял в скитской церкви священнослужение. А в 1836 году 1 октября, по его усердному желанию, с благословения Калужского Преосвященного Николая пострижен был Оптинским отцом игуменом Моисеем в схиму с наречением имени Иоанн на 74-м году от роду и предан от пострижения известному святостью своей жизни старцу Леониду (Льву).
Иеросхимонах Иоанн был духовником некоторых духовных лиц, а в отсутствие общего братского духовника исповедывал и некоторых из братий Оптиной пустыни. Во все свободное время, оставшееся от молитвенного правила, он пребывал в уединении и упражнялся в чтении душеполезных книг, из коих выписывал места, служившие доказательством к обличению раскольнических мудрований. Из этих выписок составлено им было шесть книг, в издании которых он удостоился милостивого покровительства Высокопреосвященного митрополита Московского Филарета, который благосклонно принял несколько поднесенных ему экземпляров.
Калужский епископ Николай также обращал милостивое внимание на ревность о Православии отца Иоанна, нередко присылал к нему на увещание закоснелых раскольников и даже отправлял его в заштатный город Сухиничи для обращения зараженных расколом жителей.
Пребывая в Оптинском скиту, этот имевший незлобивое сердце старец с самого прибытия своего соблюдал крайнее нестяжание и смиренномудрие. В келлии своей он не только не имел денег и излишних одежд, но и необходимые келейные вещи употреблял самые малоценные. Потребные для прочтения книги брал из монастырской библиотеки, а иногда у отца игумена и у некоторых из братий. По прочтении же каждую книгу возвращал с приклеенным к ней листком, на коем означал, по своему усмотрению, достойные особого внимания статьи в той книге. Таково было внимательное его чтение книг с желанием душевной пользы ближнему!
В благообразном лице отца Иоанна, украшенном сединами, выражалась духовная радость, отпечаток внутреннего состояния его младенчески-незлобивой души. Его тихое и миролюбивое со всеми обращение заставляло всех любить и уважать его. Всегда он был готов подать добрый совет братиям, требовавшим духовной помощи в борьбе со страстями; но во всяком случае беседа его была исполнена великого смиренномудрия с укорением себя. Его скромная и простая речь с частым повторением любимой им поговорки «эдакая право-да» имела особую силу и успех к убеждению и утешению братии.
Впрочем, когда нужно было, старец умел проявлять и строгость. Был такой случай. Вследствие временного отсутствия скитоначальника ему поручен был надзор за скитом. Заметив одного в чем-то провинившегося брата, отец Иоанн сделал ему строгий выговор. Но так как на сердце у него ничего злобного не было, то, отойдя несколько шагов от келлии его, старец благодушно проговорил про себя: «Эдакая право-да! Показал свою власть!»
Побои, которые претерпел старец от раскольников, о чем упомянуто выше, давали о себе знать болями в голове, груди и ребрах. Вообще же он был крепкого телосложения и других болезней, как, например, простуды и подобных, он не знал, так что при заболевании многих скитских братий, как это часто случалось и ныне случается, обыкновенно говорил: «Эдакая право-да, это не скит, а больница». Неоднократно в разговорах он выражал свое желание, чтобы Господь, по милосердию Своему, попустил ему за несколько времени пред смертью поболеть, будучи уверен, что болезнями душа больше возбуждается готовиться к исходу от сей жизни и что через них облегчается участь ее в Вечности. Желание его не осталось без исполнения. С 1848 года, когда старцу исполнилось уже 86 лет, его часто стали посещать болезни, особенно стеснения дыхания в груди. Перед последней его тяжелой болезнью братия заметили, что он нередко стал выходить из келлии на скитское кладбище, останавливаться там и сидеть у могил. На вопрос некоторых любопытных: «Что вы, батюшка, так часто стали ходить к могилкам?» – смиренный старец тихо отвечал: «Да вот, эдакая право-да, прошу отцов, чтобы приняли меня в сообщество свое». Вскоре после того он заболел тяжкой болезнью и уже не мог выходить из келлии до своей кончины.
Заметим при сем, что, когда отец Иоанн был здоров, он имел обыкновение навещать тяжелобольных, в особенности приближавшихся к смерти, и убеждать их к благодушному терпению, выставляя великую от сего пользу душевную. Когда же сам сильно занемог, и пришел навестить его старец иеросхимонах Амвросий, отец Иоанн сказал: «Эдакая право-да, хотя полезно поболеть, однако скучное это дело».
По желанию болящего он особорован был святым елеем и по принесении чистосердечной исповеди во грехах неоднократно приобщался Святых Христовых Таин. До самой смерти не оставлял молитвенных правил, которые вычитывал для него служивший при нем послушник. В день же кончины по причащении Святых Таин Тела и Крови Христовых отец Иоанн почувствовал облегчение в болезни, свободно и с духовным утешением разговаривал с бывшими при нем братиями, рассказывал им о кончине некоторых известных ему благочестивых и ревностных в отношении Православия архиереев и других мужей, также говорил и о состоянии души в будущей Жизни, как бы намекая этим на разлучение души своей от тела. В такой душеполезной беседе он вдруг умолк, и, восклонившись на одре, тихо почил сном непробудным до общего Воскресения. Кончина его последовала 4 сентября 1849 года. На третий день после кончины отец игумен Моисей совершил в скитской церкви соборне Божественную Литургию и чин погребения над телом почившего, которое в присутствии братии и похоронено было в скиту в общем погребальном месте. Всей жизни его было 87 лет. В скиту прожил 15 лет.
Памятником по себе старец отец Иоанн оставил шесть составленных им книг противораскольнического содержания, о написании которых было рассказано выше. Книги эти следующие:
1. Доказательства о древности трехперстного сложения и святительского именословного благословения. М., 1839.
2. Дополнения к доказательствам о древности трехперстного сложения. М., 1839.
3. Дух мудрования некоторых раскольнических толков. М., 1841.
4. Обличение заблуждений раскольников-перекрещеванцев с показанием истинного крещения. СПб., 1847.
5. Доказательства непоколебимости и важности Святой Соборной и Апостольской Кафолической Церкви Восточной. М., 1849.
Эту пятую книгу получил старец из печати, когда уже лежал на одре в предсмертной болезни. Из глубины сердца возблагодарил он Господа Бога, сподобившего его видеть плоды трудов своих, и с чувством произнес: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, с миром: яко видеша очи мои приятым скудное мое приношение Святой, Соборной и Апостольской Церкви».
6. Последнее сочинение старца под заглавием «Беседа в разрешение старообрядческих сомнений о принятии благословенных священников от Православной Восточной Церкви», содержащее доводы и свидетельства от Священного Писания, правил Вселенских Соборов, от разных старопечатных книг, уважаемых раскольниками, и из творений достоверных церковных писателей, напечатано было уже после его смерти. Кроме сих отпечатанных книг осталось и еще несколько записей иеросхимонаха отца Иоанна о разных предметах, относящихся к обличению раскольнических заблуждений.
Главными отличительными свойствами описанного старца были смиренномудрие, кротость, евангельская простота и младенческое незлобие. Вечная тебе память, честнейший отче!
Оптинский патерик
|
Святые врата Иоанно-Предтеченского скита Оптиной Пустыни, 1887 год |
