О духовном возрождении Европы

(К выходу в свет третьего тома Собрания творений Святителя Николая Сербского)

Среди творений святителя Николая Сербского важное место занимают труды, посвященные Западной Европе - тому самому отпавшему от благодати Божией Западу, что девять с половиной столетий назад окончательно разорвал спасительные узы, связующие его со Святой Соборной и Апостольской Церковью, и дерзновенно вступил на роковой путь гордыни и мудрования людского, заведший в итоге европейцев в кромешную тьму и в рабство к диаволу, и исполняющим похоти его (см.: Ин. 8, 44).

    Сия вечная тема евангельская, чей исторический возраст также исчисляется уже веками, как никогда актуальна сегодня для православного славянского мира. Красной нитью проходит она через многие сочинения Владыки Николая. Есть у Святителя и отдельные специальные работы, где он, затрагивая вневременные проблемы человеческого бытия, рассматривает их на конкретном трагическом примере западноевропейского прошлого и настоящего.
    Такова, в частности, статья «Европа - прислужница христоненавистников», в заключительной части которой Владыка обращается уже непосредственно к своей славянской пастве, к родному сербскому народу. Говоря о драме современного Запада, великий Апостол Славянства и Европы, имеющий дерзновение от Господа надеяться на, казалось бы, невозможное и зреть «под пеплом времени и окаменения людского незатухающее пламя» (Амфилохий, Митрополит Черногорский и Приморский. По следам древнего Православия), подчеркивает, что «самое важное» это то, «как христианская Европа стала прислужницей жидов и почему отпала от Отца света и признала диавола за отца своего во всех помышлениях, желаниях и делах своих. Об этом надо думать, братья сербы, и с учетом этого исправлять путь свой прежде своих помышлений, желаний и поступков».
    Сии пастырские глаголы приложимы, естественно, не только к сербам. Каждый православный христианин может (и, наверное, должен) восприять от таких новых светильников Веры и наследников древнего византийского духа, как святитель Николай, преподобный Иустин, старец Паисий Святогорец, верное представление с сегодняшней нашей жизни, почерпнуть мудрости Небесной ради большего разумения дел мирских. Святитель Николай Сербский в этом смысле - поистине безценный кладезь.
    «В старину, если кто из благоговейных монахов тратил время, заботясь о положении дел в мире, то его надо было запереть в башню, - учит старец Паисий, - сейчас, наоборот: благоговейного монаха надо запереть в башню, если он не интересуется и не болеет за то состояние, которое возобладало в мире».
    Впрочем, и в старину бывали примеры. «Покинь свои горы и оставь там свою безплодную склонность, которая не может послужить ни людям, ни Богу», - писал святой Иоанн Златоуст одному благочестивому затворнику, посылая его стальным жезлом пасти богомерзкую Финикию, страну семитского сладострастия и своеволия.
    Прозванный современниками «новым Златоустом», благоговейный подвижник и безстрашный воитель за правду Божию Владыка Николай болел душою за весь мир. Европа, некогда любимая дочь Христа, а ныне падшая и поруганная, вызывает у него особую скорбь, поскольку с нею связана история рода славянского и земного отечества Святителя.
    В старину Сербией правили синеокие Неманичи, имевшие в себе Бога и ежечасно подвизавшиеся на ниве Господней. В пору земной жизни святителя Николая сперва либеральные, а затем коммунистические власти Югославии воздвигли гонение на Церковь Христову. Когда-то Европа была страной святых чудес. Ныне мерзость запустения воцарилась там, откуда христианская вера распространялась по всему миру. Но разве не все возможно у Господа при искреннем покаянии нашем? Данилевский противопоставлял Россию Западной Европе и был прав - ведь тогда речь шла о цивилизации, об укладе и державном пространстве, сократившемся сегодня до сгустка крови, до вспышки памяти о единой некогда вере и судьбе, с особой ясностью постигаемой в час утраты...
    У каждого народа есть свое неповторимое лицо. Так устроено по премудрому Замыслу Божию. Даже православные и славянские народы, столь близкие между собой и единые в главном, в чем-то могут быть не похожи друг на друга. Наши южнославянские братья, сербы и болгары, одновременно и такие же и не совсем такие, как мы (при этом сербы отличаются от болгар, а болгары от сербов). Но вера у нас одна. Просто каждый православный народ вносит свою лепту в единую сокровищницу, у каждого есть свои достоинства, которые, если вдуматься, суть наше общее достояние. В наших братьях мы узнаем себя, не всегда с первого взгляда...
    Святитель Николай Сербский знал европейский Запад, как ни один другой современный ему уроженец Православного Востока. Но не только личные познания вкупе с типическими особенностями сербского национального характера (ярко выраженное европейское начало, не свойственное, например, тем же болгарам) определяли его позицию, не всегда привычную для русского читателя: в его отношении к Европе было дерзновенное и исполненное пророческой ревности ощущение неизжитого родства и упование на безграничную милость Господа. Собственно говоря, по большому счету, иначе и быть не может. Ведь, отвергая Европу, однозначно ставя знак равенства между нею и Западом наших дней, мы невольно отвергаем и часть собственной истории, сужая тем самым теперь уже свой, славянский горизонт и Богом данную грандиозную миссию.
    Владея в совершенстве основными европейскими языками, Святитель Николай, подобно апостолам, обращался к каждому народу с проповедью, облеченной в сладостные звуки его родной речи, ориентируясь на конкретные представления, мышление и традиции этого народа.
    Путешествуя по Святой Руси, набираясь духовного опыта и благодати от ее святынь, Владыка умел впоследствии найти самые сокровенные слова утешения для своей паствы из числа русских белоэмигрантов, страдающих и скорбящих вдали от Родины. Но и годы учебы в швейцарских и немецких университетах также не прошли даром. Постигнув и «острый галльский смысл» и «сумрачный германский гений», Святитель оживотворил мертвенно-рассудочную и гордую мысль (ego et ratio), выраженную в прежних глаголах, так что и неверные сердца даже понуждал смиряться пред Истиной, радея о их спасении и исполнении правды Божией.
    Англо-американский пласт занимает наиболее заметное место в сочинениях Святителя, посвященных западному обществу и мировым проблемам. Америка - как крайнее и законченное воплощение Запада - и ее бывшая метрополия Британия, породившая сего чудовищного монстра. Казалось бы, что искать на этой земле? Однако святитель Николай, ведомый туда не просто долгом дипломатической службы и патриотическим призванием, но Промыслом Божиим, бьется за каждую живую душу, «христианку от рождения», посрамляет чикагских раввинов и делающих беззаконие политиков и находит добрые слова в адрес других: от членов королевской семьи и сенаторов до простых англичан и американцев.
    Предельно суровый к просвещенческой, империалистической и республиканской континентальной Европе, здесь он словно разговаривает с детьми. Разговаривает по-отечески ласково и с мягкой иронией. Снисходит порой к их наивному эгоизму, а может быть, наоборот, пытается любовью Христовой исцелить тяжко (почти смертельно) болящего, вернуть в объятия Отца Небесного такого блудного сына, который не осознал пока всего ужаса своего падения и продолжает самодовольно насыщаться - из одной кормушки со свиньями - призрачными благами мира сего, даже не подозревая, чьим наемником он является и от кого получает сию «пищу».
    Впрочем, еще за полвека до того иеромонах Исидор, старец Гефсиманского скита, писал письма не только государю Александру III, но и Бисмарку с Гладстоном. Надежда на покаяние европейцев - а «американцы ведь тоже европейцы, беглецы от себя и своей истории», - всегда жила в сердцах православных подвижников славянского Востока.
    Для сербов такая надежда была вдвойне оправдана. И хотя святитель Николай безпощадно бичует пороки современных европейцев (как западных, так и восточных, зачастую более строго спрашивая с последних), он достаточно категоричен в данном вопросе: славянство - та же Европа. Просто непризнанная, высокомерно не замечаемая Европой западной, «философствовавшей» и «делившей греко-римское наследство» в ту пору, пока славяне ante portas отражали нашествия гуннов, монголов, турецких орд и «не давали китайскому Желтому Муравейнику высунуться из-за своих стен».
    Будучи всечеловечески отзывчивым, как всякий истинный пастырь и ученик Христов, что подтверждается всем житием и всеми творениями его, владыка Николай тем не менее никогда не сомневался в особой богодарованной миссии европейского континента. Характерно его выступление на американском «форуме свободы»: «Я не буду говорить от имени негров, эскимосов, островных рас, но скажу слово от имени миллионов белых людей».
    От англосаксонского мира святитель Николай ждет прежде всего волевого усилия. Не просто сиюминутной честной позиции и гражданского мужества в духе Генри Форда, но преображенного примера, сознательного христианского выбора и возвращения к истокам. Ведь воля - это тот талант, которым Господь, по мнению Святителя, наделил, в первую очередь, европейцев. Будет ли он зарыт в липкую грязь потребительства и гедонизма, либо употреблен на дела недобрые, или же отверзет своему обладателю врата Царствия Небесного - зависит исключительно от последнего, ибо Бог даровал человеку свободу выбирать.
    Сия свободная воля не есть мрачная и эгоцентричная сила Шопенгауэра. Не свойственна ей и роковая богоборческая гордыня Ницше. Но именно поэтому она в полной мере отражает старые европейские идеалы. (Любопытно - и в высшей степени закономерно, - что у того же Фридриха Ницше с его культом «сверхчеловека» прорываются «неожиданно» такие откровения, как тоска по восточно-чувственной «утонченной арабской культуре Испании, уничтоженной грубым европейским рыцарством»). Как своего рода отражение этого древнего героического может рассматриваться и активное, деятельное начало в человеке, Самим Богом заложенное в нем стремление к свободе и справедливости, о чем так горячо и настойчиво глаголет Святитель, приводя нам многократные, порою, казалось бы, парадоксальные, примеры из жизни Старого и Нового Света.
    Святитель Николай Сербский не абсолютизирует европейские достоинства (подобно тому, как не отвергает даже падшую Европу, чьи прегрешения обличает с болью в сердце и в то же время с надеждой на ее восстание и исцеление). Но хочет помочь славянскому и православному читателю максимально понять эту изначально близкую реальность, по сути, его вторую половину, и заставить его не просто задуматься (не дай Бог нам повторить их судьбу!), но и исполниться сострадания.
    Христос вынужден скитаться по Европе как нищий, говорит святитель Николай, тогда как в роскошных палатах расселись новые фарисеи, «воцарившиеся над европейскими христианскими народами».
    С другой стороны, в книгах, адресованных западному читателю, равно как и в своих выступлениях перед широкой европейской и американской аудиторией, Владыка Николай призывает отказаться от высокомерного и отчужденного отношения к славянским и православным народам, столетиями заслонявшими Европу от нашествий из Азии. Духовное возрождение невозможно без братской любви во Христе. И в этом смысле на европейцах по-прежнему лежит огромная ответственность за судьбы мира. «Исторически христианство было и до сих пор остается религией, главным образом, европейской расы», - напоминает Святитель, подчеркивая, сколь важно в данном случае былое единство. Но при этом твердо дает понять, что Истина - лишь в Православии.
    Святитель Николай Сербский говорит о себе, что в отношении духовного возрождения Европы он - больший оптимист, чем Федор Михайлович Достоевский, также почитавший ее священные камни и все же более мрачно смотревший на обозримое будущее древнейшего континента. Безусловно, между русским и сербским восприятием всегда будет известное различие, обусловленное историческими закономерностями. Однако в онтологическом плане европейский вектор никогда не подвергался сомнению ни славянофилами, ни русскими западниками, «евразийство» начинает завоевывать свое место в общественном сознании лишь в безбожный советский период.
    Сегодняшняя Сербия, как своеобразный мост между европейским Востоком и Западом, являя нам реальный пример героизма и мужества в исповедании Христа, во многом подтверждает слова своего великого сына и отныне уже небесного предстателя, сказанные более чем полвека назад. Двенадцать итальянских солдат, принявших недавно православие в монастыре Высокие Дечаны на сербском Косове, европейские военные, защищающие христианские святыни края от албанской ярости, разжигаемой тайной беззакония, - во всем этом явственно виден Промысел Божий. Приложит ли Европа к неоскудевающей Господней милости собственную волю к покаянию и возрождению? Многие знаки недвусмысленно свидетельствуют о возможности такого исхода.
    Да не оставит и нас надежда на то, что неповторимый лик Европы, некогда любимой дочери Христа, по вдохновенному глаголу сербского Святителя, - подобно древним фрескам оскверненных храмов, вновь проступит сквозь плотную пелену чужебесия, мрака и одичания, неузнаваемо исказивших, но так и не сумевших стереть дорогие для нас и для Господа черты.

Илья Числов,
председатель Общества
Русско-Сербской дружбы